Я села за стол, Джаспер встал напротив, заложил руки в карманы и задумался.

Он выглядел изможденным: резче выделялись скулы, возле губ залегли глубокие складки.

– Вы готовы завтра пойти на прием, Камилла? – спросил он наконец. – Может, вам что-нибудь нужно? Платье, туфли – что еще требуется девушкам? Вы оказываете мне огромную услугу, хочется что-то предложить вам. Давайте отправлюсь с вами в город, и мы купим все, что пожелаете? Впрочем, знаю – откажетесь наотрез. Тогда просите что-нибудь другое. Что угодно – с удовольствием сделаю это для вас.

Я вздохнула. Того, чего хотелось больше всего, дать он мне не мог.

– Есть одна просьба, – серьезно произнесла я. – Хочу, чтобы вы подумали о себе. Вы почти не спите эти дни и ничего не едите. Пикерн сказал, вчера вернулись из Адитума заполночь, а утром встали ни свет ни заря и отправились в доки. Вы осунулись и похудели. Берите пример с Кассиуса: тот не упустит случая выбраться куда-нибудь. Провел вечер в театре, а утром уехал кататься со знакомой дамой, – наябедничала я, не удержавшись; накануне пришлось вместо управляющего разбираться с жалобой складского счетовода, обнаружившего ошибки в важных бумагах.

– Вы так редко улыбаетесь! Вам нужно развлечься. Почему бы не отправиться вместе с Кассиусом куда-нибудь в клуб или на скачки? – вошла я в раж. – Или просто останьтесь дома и не принимайте никого. Сенаторы и теурги рвут вас на части – ничего, проживут день без гран-мегиста Дрейкорна.

Джаспер засмеялся, затем подошел и положил руку на мое плечо.

– Если кто и заставляет меня улыбаться, так это вы, Камилла, – произнес он и посмотрел на меня так, словно увидел впервые. – Вы правы: все что-то хотят от меня. Решений, помощи, поддержки.. денег, наконец. А вы хотите совсем другого – чтобы я не пропускал обед, много отдыхал и больше улыбался. Такая забота трогает.

– Я ваша личная помощница. Могу побыть и вашей няней, – отшутилась я неловко. Остро хотелось прильнуть к его руке щекой. Но он сам подарил это прикосновение – снял руку с плеча, легко провел по моей щеке и вздохнул. Я на миг закрыла глаза.

– Кассиусу не приходится нести тот груз, от которого я пока не в состоянии избавиться. Может, потом… вы составите мне компанию. Отправимся на прогулку в императорский парк. Или выберемся в оперу. Но сейчас я должен думать о другом. Дело предстоит сложное.

В день, на который был назначен прием, я поднялась рано. Долго сидела на кровати, закутавшись в одеяло, пыталась справиться с волнением и понять, чем оно было вызвано – смутной тревогой или радостным ожиданием. За последний месяц я научилась доверять мрачным предчувствиям, доверять же предчувствиям светлым повода пока не было.

Когда настало время собираться, отыскала Эрину и уговорила помочь с прической. Горничная знала толк в моде, и на ее ловкие руки можно было положиться – когда дело не касалось чистки ковров или протирания пыли. Поупрямившись для вида, Эрина смилостивилась.

Эрина сердито дергала мои волосы черепаховым гребнем, отпускала недовольные реплики, но когда я увидела себя в зеркале, простила ей все. Она хитро заколола волосы на затылке и выпустила несколько локонов на висках и шее. На первый взгляд просто, но как изменилось лицо!

Сообразительная продавщица из магазина Аристория знала свое дело – подобрала мне платье скромное, но элегантное: облегающий корсаж, узкие рукава, прямая юбка с небольшой драпировкой сзади. Темно-синий шелк нежный, гладкий – так и хочется провести рукой. При каждом шаге подклад шуршал, как осенние листья.

Я покрутилась на месте и засмеялась – жизнь прекрасна!

Что еще девушке нужно для счастья? Только мужчина, который бы оценил, как она красива.

Однако опыт подсказывал, что скорее Кассиус согласиться надеть мой старый серый балахон, чем я услышу комплимент от Джаспера. Большее, на что стоит рассчитывать, это скупое: «мило», или «совсем другое дело», или «наконец-то вы выглядите прилично».

Замирая от волнения, я отправилась в покои в башне.

Постучав и услышав короткое «Входите!» миновала переход за галереей, вошла в спальню на третьем ярусе башни и замерла.

Господин Дрейкорн, одетый в черное, стоял возле кресла и завязывал шейный платок хитроумным узлом. Мне всегда было любопытно, как он обходится без зеркала и посторонней помощи в таких случаях. Теперь я это увидела: его глаза были закрыты, пальцы двигались уверенно и ловко.

Услышав мои шаги, он глянул на меня из-под полуприкрытых век, затем нахмурился.

– Когда вы вошли, я собирался сказать что-то важное. Совсем забыл, что, – помолчал секунду, и вдруг улыбнулся; я затаила дыхание. – Изумительно выглядите: стоило увидеть вас, все вылетело из головы.

Он опять замолчал; под его пристальным взглядом я вспыхнула.

– Забыл важную вещь, зато вспомнил другое. Моя мать выращивала фиалки, и гордилась одним редким сортом. «Сапфировое небо» – так он назывался. Лепестки удивительного голубого цвета – как ваши глаза, и почти такой же яркий. Постараюсь разыскать эти цветы у торговцев, увидите сами.

Сердце замерло; не верилось, что Джаспер произносит эти слова.

Он был искренен: голос его звучал сухо, но на лице ни тени насмешки или снисходительности.

Наверное, я сплю и вижу сон. Что я должна сказать? Как благодарят за комплимент?

Пока я молчала и придумывала ответ, он опять закрыл глаза и продолжил завязывать шейный платок, но теперь его красивые руки двигались медленно – конец черной шелковой ленты выскользнул, и Джаспер никак не мог с ним справиться.

– Позвольте, помогу вам, – я подошла вплотную и осторожно коснулась складок ткани на его груди. Хозяин послушно отпустил руки. Возилась я долго, и не только потому, что никогда не имела дело с шейными платками. Я чувствовала, как Джаспер смотрит на мое лицо, и от этого пальцы стали неловкими. Глаза неуклонно поднимались к квадратному подбородку и твердо очерченным губам.

Наконец, я закончила и осторожно отступила.

– Все получилось, – уверила я хозяина и поинтересовалась:

– Как вы можете обходиться без зеркал? Кассиус говорил, вы даже бреетесь, не глядя на свое отражение.

– Привык, да и зеркал избегаю не всегда. Могу бросить взгляд-другой. А теперь и вы пришли на помощь.

Я вопросительно глянула на него, но ничего сказать не успела.

– Нет, не спрашивайте опять, в чем причина моей нелюбви к зеркалам. Не хочу об этом говорить – перебил он, но недовольным не выглядел. – Пора отправляться. Готовы?

– Полностью.

– Тогда в путь. Ехать предстоит далеко. По дороге расскажу, чего следует ожидать от приема.

Днем выпал снег, и Аэдис превратился в белый призрак самого себя. Небо темнело, на улицах победнее фонарщики зажигали газовые фонари, в респектабельных районах пирамиды магических светильников вспыхивали красноватым огнем, словно языческие погребальные костры.

Экипаж миновал центральную часть города и помчался по улицам рабочих предместий. Крипс построил имение «Гептагон» недалеко от своих мастерских возле порта. За окном тянулись приземистые, черные здания мануфактур и фабрик. Монотонность пейзажа время от времени разбавляли индустриальные сооружения, сотворенные демонами: погрузчики, похожие на клешни морских крабов, переплетения рельсов, по которым скользили дышащие паром вагонетки. C паучьей грацией ползли самоходные клети; суставчатые трубы изрыгали дым и зеленоватое пламя.

Мрачная картина, но в мощи демоновых агрегатов заключалась своеобразная красота, которая странным образом перекликалась со сверкающим подвижным куполом Небесных Часов – массивные чужеродные механизмы на земле, и призрачные механизмы за рваными черными облаками.

Долго рассматривать угрюмые окраины не пришлось. Господин Дрейкорн властно тронул меня за плечо, привлекая внимание.

– Камилла, слушайте внимательно, – потребовал он, – вы должны знать, как следует себя вести на приеме. Главное – далеко не отходите. Я должен всегда видеть вас. Держитесь незаметно, внимания не привлекайте. Крипс наверняка захочет поболтать; ведите беседу спокойно, вежливо. Помните, мы едем не развлекаться, а говорить о делах.