Я горячо поблагодарила и пообещала выполнить все его требования. На том и порешили: утром Пикерн отвезет меня к себе домой, где я и пробуду до вечера.
Вышли рано, еще до завтрака. День выдался хмурый, морозный, но снега не было. Я с удовольствием подставила лицо свежему ветру, радовалась предстоящему приключению, надеясь, что ужв этот раз неприятные происшествия его не омрачат.
Так и вышло: в тот день беды обошли стороной, однако покидая «Дом-у-Древа» я и подумать не могла, что вечером вернусь в него совсем другой девушкой.
Перед выходом господин Дрейкорн поймал меня в гостиной и добрых четверть часа давал строгие наставления не отходить от дочери дворецкого ни на шаг, с чужими людьми в разговоры вступать только с ее позволения. Любопытство вспыхнуло сильнее: что за особа эта Шер, если даже господин Дрейкорн доверяет ей всецело?!
– И последнее, – хозяин нахмурился, вытащил из кармана сюртука конверт и решительно вложил мне в руки, – вам это понадобится. Проведите день хорошо. Полагаю, захотите заглянуть в магазины. Шер поведет вас в свой любимый трактир. Ни в чем себе не отказывайте. Вы должны потратить на себя все до последнего сентима.
Открыла конверт и поморщилась. Внутри лежали десять банкнот по двадцать декатов – внушительная сумма, мое жалованье за месяц. По договору с господином Дрейкорном она должна была пойти в уплату долга!
Я приготовила вежливый, но твердый отказ, но господин Дрейкорн легко коснулся моих губ кончиками пальцев, заставляя замолчать.
Прищурил глаза – в уголках залучились едва заметные морщинки – и произнес, смеясь:
– Тихо. Знаю до единого слова, что собираетесь сказать. Это ваша премия. Вы отлично поработали и заслужили ее. Или берете этот конверт – или остаетесь дома. Вечером потребую отчета по всем тратам. Только на себя. Отцу ничего не посылаете. Запомнили?
Во время этой тирады он так и держал пальцы у моих губ. Пальцы были горячие, твердые и пахли пряностями и металлом; отчего-то закружилась голова.
Вздохнула и покорно убрала конверт. Только тогда он отнял руку и, довольно кивнув, ушел. Когда его шаги затихли, я провела языком по губам, а затем приложила к ним пальцы, как минуту назад сделал господин Дрейкорн.
До дома Пикерна ехали на конном трамвае; дворецкий жил в Предгороде недалеко от Котлов. В этом районе города я не была с тех пор, как покинула его, чтобы отправиться в квартал Мертвых Магов. Теперь со смешанными чувствами смотрела на узкие улочки, однотипные каменные дома с закопченными стенами и их хмурых обитателей, которые бесцельно шатались на улице, несмотря на рабочий час.
Жилище дворецкого удивило: по меркам Котлов оно считалось роскошным, а по меркам Предгорода – весьма достойным. Собственный двухэтажный коттедж из красного кирпича под добротной зеленой крышей. Узкие окна с частым переплетом смотрели приветливо.
Пикерн рассказал, что его семья – он сам, великолепная Шер и двое сыновей занимали первый этаж, а верхний сдавали жильцам. Мелькнула мысль: можно попроситься на постой, когда рано или поздно моя работа на господина Дрейкорна закончится и мне придется убираться прочь. Мысль огорчила, и я отмахнулась от нее; с секунды на секунду мне предстояло, наконец, увидеть знаменитую дочь дворецкого.
Мой спутник торжественно грохнул бронзовым молотком в форме морского конька о дубовую дверь. Послышались громкие шаги, дверь с силой распахнулась, и на пороге появилась хозяйка дома. Я оторопела.
Она была старше меня – лет двадцать пять; широкоплечая, статная и высокая – ростом почти с ее отца, который отличался долговязой фигурой. Белокурые волосы забраны в тяжелые косы так, как носили фабричные работницы – короной на голове, ни один волосок не выбивается; ослепительно голубые глаза – светлые, прозрачные, как у ее отца, но не белесые, а яркие; румяные щеки, крупный рот и полные губы. Одета она была в простое, но хорошо скроенное коричневое платье.
Шер схватила меня за обе руки, энергично потрясла, затем рассмеялась и порывисто обняла. Впервые я встретила такое простое, естественное поведение у жительницы столицы. Позднее я поняла, что Шер была необыкновенной во всем – ее отец говорил правду!
– Ужасно рада познакомиться с тобой, Камилла, – приветствовала меня Шер ясным, громким, чуть грубоватым голосом, – отец так много рассказывал о тебе, что я почти решила заглянуть в «Дом-у-Древа», чтобы увидеть своими глазами. Но как славно, что хозяин согласился дать тебе свободу на денек! Здесь куда уютнее, чем в мрачном логове теургов с сухой корягой в башне.
Я немало удивилась: интересно, что именно рассказывал Пикерн обо мне? Я помнила его явную неприязнь в первые дни в «Доме-у-Древа», однако по поведению Шер можно было предположить, что он расточал мне лесть и похвалу.
Я искоса глянула на Пикерна, ожидая увидеть волшебное превращение из строгого, холодного слуги в любящего отца семейства, размякшего от вида любимой дочери. Ничего подобного: дворецкий оставался таким же, как всегда. Он с гордостью и любовью следил за Шер, но выражение лица сохранял строгое.
– Папка, – обратилась к нему Шер, и я чуть не рассмеялась в голос, услышав такое обращение – останься с нами на чай; вижу, ты продрог в своей ливрее. Даже нос посинел! Господин Дрейкорн как-нибудь обойдется без тебя лишний час.
Пикерн покачал головой.
– Мне нужно обратно.
Перед тем как уйти, он дал дочери последнее наставление:
– Шер, – заявил он строго, – не спускай с Камиллы глаз. Не втягивай ее ни в какие сомнительные мероприятия. Знаешь, о чем толкую. Господин Дрейкорн рассчитывает на тебя. Не подведи. Ему не ведомо, что ты не всегда столь надежна, как кажешься. Будь благоразумна.
Шер засмеялась, дала обещание быть паинькой, следить за мной не хуже надзирателя в имперском остроге. Проводив отца вон, заявила:
– Благоразумие – это важно. Но сегодня мы запрем благоразумие в крепкий ящик, уберем подальше, и будем наслаждаться жизнью. А сейчас выпьем чаю и познакомимся поближе.
Кольнуло первое понимание того, что, вероятно, господин Дрейкорн здорово ошибался в дочери своего друга и верного слуги.
День обещал стать интересным.
Пока она накрывала на стол в гостиной, я осматривалась. В доме было чисто, уютно, мебель простая. На стенах – несколько гравюр на морские темы. Возле очага – кресло-качалка с теплой накидкой, на маленьком столике газеты и очки со сломанной оправой – здесь дворецкий коротал время, когда ненадолго выбирался домой. Едва уловимо пахло сдобой и старыми вещами.
Наконец, Шер позвала к столу. Я чинно уселась и тут же оказалась под градом вопросов: сколько мне лет? Как долго я живу в столице? Где я ютилась, пока не попала в дом лорда-архивариуса? Нравится ли мне там работать? Как удается ладить с хозяином? Есть ли у меня возлюбленный?
Спрашивала Шер в лоб, скромностью не отличалась. Сначала я была обескуражена ее напором, но вскоре оттаяла.
Во время беседы вглядывалась в живое, веселое лицо: мне казалось, что я где-то видела Шер раньше, но где? Этот голос ни с чем не спутаешь – определенно я слышала его! Загадка не давала покоя: я знала, что буду терзаться, перебирать воспоминания, пока не отыщу нужное.
Чай был выпит, печенья съедены, и Шер хлопнула широкой ладонью по столу – ей нравился этот жест, и проделывала она его с видом капитана или полководца, планирующего важную операцию.
– Я рассказала о тебе девушкам – вечером посидим в трактире «Слепой стрелок». А пока – как насчет прогуляться по Предгороду и Котлам? На выходных у меня заведено брать корзину со снедью и навещать местных оборванцев. Видишь ли, мы с отцом считаемся бессовестно богатыми. Господин Дрейкорн платит отцу столько, что нам век не потратить, даже если будем есть трюфеля целыми днями и наймем десяток бес-лакеев, чтобы эти твари начищали нам обувь своими мерзкими потусторонними лапами. Я тоже молодец – уж два месяца как выбилась в смотрящие по цеху на консервной фабрике Крамса. Совесть не позволяет забыть старых друзей, которые живут как беспризорные дворняги – очень бедные, оглодавшие дворняги, – вот и помогаю, чем могу. Хочешь со мной? Отец сказал, ты немного умеешь врачевать. Твоя помощь придется кстати. Развлечение так себе, понимаю, но обещаю показать на улицах Котлов немало забавного.
