Страх вернул силы, и когда Уго приблизился и попробовал заключить в объятья, я извернулась и впилась зубами в жилистую руку. Уго вскрикнул и наотмашь ударил меня по лицу.
Я упала, чувствуя вкус крови. На глазах выступили слезы.
– Кажется, ты сломал ей нос, отец, – раздался гнусавый голос. Оказывается, Освальд все это время сидел в углу и наблюдал.
В книгах, которые тайком давали подруги, в такие моменты трепетную героиню спасает благородный охотник или странствующий воин; но кто мог прийти на помощь мне? Господин Дрейкорн не получил записку, в которой я писала о печальной вести, которую получила, и просила позаботиться об альфине до моего возвращения. От горничной он мог узнать, что я уехала в Олхейм. Он решил, что я последовала его совету и вернулась домой, бросив альфина, чтобы избавиться от долга. Наверняка вздохнул с облегчением. Других покровителей в столице у меня не было, а послушники, как я уже убедилась, пойти против старейшины не посмеют.
Уго приблизился, поднял рывком и потянул к низкой кровати в углу. Я чувствовала, как его руки торопливо разрывают завязки на сорочке, потом он просто задрал подол, принялся ощупывать бедра, больно впиваться пальцами, навалился тяжелым жилистым телом так, что захрустели ребра. Меня сотрясало от ненависти.
В голове словно молния взорвалась. Внезапно я ощутила себя в том странном сне, что приснился мне в «Доме-у-Древа» несколько дней и словно вечность назад. Тело налила чужая сила, руки и ноги одеревенели, ярость приобрела физическую форму и вспыхнула,как огонь.
Случилось странное.
Старейшина вскрикнул и сполз на пол. Морщинистое лицо побагровело, глаза закатились, он со стоном схватился за голову. Я получила отсрочку. Поднялась, тяжело дыша и остро желая старейшине смерти.
– Отец? – Освальд подскочил к старейшине и принялся неуклюже поднимать долговязое тело Уго.
– Моя голова… сейчас пройдет. Это она сделала. Теург научил ее каким-то демоновым чарам. Порченая дрянь!
Старейшина пришел в себя быстро, кряхтя, поднялся. Уродливое лицо исказила ярость, всклокоченная борода торчала, как мочалка.
Я кинулась к окну, откинула засов и распахнула ставни. Внизу мелькнула тень. Кто-то из послушников болтался возле дома; я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но старейшина оттащил меня прочь.
Больше он не церемонился: схватил за шею и надавил на нужную точку. Я начала терять сознание.
Сквозь туман услышала сильный удар в дверь внизу. Знакомый голос громко и бодро поинтересовался:
– Эй, хозяева! Есть кто дома?
Старейшина убрал руки и отпрянул. Я не верила ушам: спаситель все-таки явился! Нахлынули бурная радость и облегчение. Я закашлялась, втянула воздух и сумела крикнуть:
– Кассиус! Я здесь! На помощь!
Старейшина и Освальд переглянулись. Удар повторился, сильнее и настойчивее; вот-вот дверь слетит с петель.
– Разберись, – велел старейшина сыну, – много шума. Кто бы это ни был, нужно избавиться от него.
Освальд нехотя пошел вниз, а старейшина вытащил из-под кровати ружье, с которым по осени охотился на болотах. Я отползла к стене, сердце громко стучало.
Внизу послышалась возня, шарканье ног и шум перепалки. Быстрые шаги приблизились, дверь распахнулась, и на пороге появился человек, которому я была рада, как никогда в жизни – Кассиус Ортего, управляющий гран-мегиста Дрейкорна, явился на выручку.
Как всегда свежий и элегантный, он шагнул в комнату, отыскал меня взглядом и сердито присвистнул. За плечом у него мелькал Освальд и отчаянно жестикулировал.
Ружье щелкнуло и уперлось Кассиусу в грудь.
– Потише, юноша, – произнес Уго настороженно, – вас сюда не звали. В общине Отроков Света гостям не рады.
Кассиус отпрянул и поднял руки:
– Я пришел за девушкой. Не стоит так кипятиться.
Он оказался в ловушке. Старейшина и его сын были здоровыми, крепкими мужиками, закаленными деревенским трудом. Меня начала бить дрожь.
Однако Кассиус не казался испуганным. Он глянул поверх плеча Уго и кивнул. Лицо Освальда исказило сильное удивление.
За спиной послышался скрип. Старейшина переместился и вскинул ружье. Я повернула голову и едва не вскрикнула.
Вторая дверь в комнату, надежно запертая до этого момента, отворилась; из темноты выступил господин Дрейкорн, свирепый и готовый разорвать старейшину голыми руками – намерение эти легко читалось на его лице.
От облегчения и счастья закружилась голова. Из хозяина мог получиться удачливый взломщик: уже не раз я видела, как ловко он орудовал отмычкой, теперь же пробрался черным ходом незамеченным, пока Кассиус ломился через парадную дверь и отвлекал внимание.
– Вот и теург Дрейкорн пожаловал! – едко проскрипел старейшина и качнул ружьем.
Господин Дрейкорн мельком глянул на меня; лицо ничего не выражало, но злые глаза отметили и кровь на губе, и разорванную сорочку.
Он подошел к старейшине вплотную; дуло ружья рывком переместилось и теперь упиралось в грудь хозяина. Стало страшно, как никогда в жизни.
– Вижу, ты знаешь кто я.
– Конечно, я слышал про тебя, Дрейкорн, – оскалил желтые зубы старейшина, – и про твоего незримого покровителя. Думаешь, ты неуязвим? Посмотрим, как приспешники демонов умеют глотать пули. Всегда мечтал отправить на тот свет теурга.
Господин Дрейкорн не отводил от старейшины взгляда; Уго не уступал. Между ними развернулась молчаливая битва. Я видела, как старейшина свирепеет все больше, набрякшие веки прищурились, узловатые пальцы лихорадочно шевелились.
– За пределами ритуального круга ты обычный, слабый человек, Дрейкорн, – прокаркал старейшина. Он начинал нервничать.
– Ты непозволительно много знаешь о магии, Уго, но далеко не все, – холодно парировал хозяин, – у теургов немало секретов.
Господин Дрейкорн поднял ладонь и не спеша провел перед лицом старейшины, как по невидимому стеклу; Уго отшатнулся, осклабился, но тут же замер. Замерла и я: неопрятные длинные волосы Уго зашевелились, словно от порыва ветра, все сильнее и сильнее, и вот он уже стоял, точно под ураганом – хлопали полы сорочки, глаза заслезились, борода разделилась надвое и облепила жилистую шею. Больше ничего не происходило,но старейшина не смел пошевелиться. Его губы беззвучно шептали защитные молитвы, но магический шквал заставлял его задыхаться и глотать воздух.
На кончиках пальцев теурга мелькнули голубые искры и тут же пропали; удивительный ветер, поразивший старейшину и никого больше, начал стихать. Хозяин плавно опустил ладонь, тут же молниеносно перехватил дуло и сильно дернул. Ружье полетело в угол, Уго едва не упал. Джаспер сделал шаг вперед, занес руку и нанес расчетливый, молниеносный удар с безжалостностью человека, приученного не обращать внимания на чужие страдания. Старейшину отбросилок стене, он захрипел, как удавленник, из кривого носа потекла кровь.
– Образцовый хук, Джаспер, – с удовольствием отметил Кассиус из-за плеча Освальда, который весь как-то сжался и обмяк, – хорош и без магических фокусов.
Старейшина не унимался.
– Освальд! – воззвал он, сплевывая красную жижу, – приведи собак, быстро!
– Да, приведи собак, – равнодушно проговорил господин Дрейкорн, – посмотришь, как животные реагируют на теургов. Но довольно; пора идти.
Не обращая внимания на старейшину и его сына, он приблизился ко мне. Я поднялась и стояла, пытаясь кое-как прикрыться разорванной сорочкой. Ужасно хотелось броситься к господину Дрейкорну на шею, но в то же время было мучительно стыдно предстать перед ним в таком жалком, неприглядном виде.
Хозяин молча снял пальто и накинул на меня.
– Камилла, – произнес он тихо – в голосе клокотала ярость. – Что он с тобой сделал? Он не…?
– Все в порядке, – проговорила я, задыхаясь, – вы пришли вовремя.
Господин Дрейкорн тут же успокоился и стал самим собой.
– Что ты за сокровище такое, Камилла, – проговорил с досадой, – что весь мир на тебя охотится? Один выход – приковать к себе кандалами, чтобы всегда была на виду и не лезла в гущу неприятностей. Ничему не учишься. Зачем отправилась с ним? Почему не дождалась меня, не предупредила? Это какой надо быть дурочкой, чтобы...
