Вторую жертву я принес в девятнадцать. Ходил тогда в учениках у теурга-стратега Карадоса. Он призвал демона, чтобы освободить пленных. Враги захватили гарнизон на нашей территории. В плену оказались семьи офицеров, их жены и дети. Фаракийцы грозились убить всех до рассвета. Прислали посыльного с головой юной жены полковника Аргейма. Вызванный демон в два счета соорудил подземный проход, через который наши лазутчики проникли в гарнизон – сами демоны не могут уничтожать людей. Удалось спасти всех.

Эту жертву я тоже помню хорошо. Юный парень, почти мой ровесник. Не знаю, за какие прегрешения его приговорили к смерти – утешаю себя тем, что в те года за пустяки на жертвенный алтарь не отправляли. Он наверняка совершил что-то ужасное. Его в транс не вводили; он был угрюм и равнодушен. Своей жизнью он заплатил за жизнь тридцати других людей.

Господин Дрейкорн отвернулся и подошел к окну. Не глядя на меня, спросил:

– Довольны ответом, госпожа Камилла? Кроме тех двоих на алтаре я не убивал никого. Но без лишних раздумий расправлялся с жертвенными животными. Сотни раз присутствовал на ритуалах, входил в транс и договаривался с демонами. Молча наблюдал, как делают свое дело теурги-сакрификулы – во время призыва они исполняют лишь одну роль, за что их называют мясниками. При каждом удобном случае я сбегаю из церемониальных залов Адитума в море. Там, на кораблях, все устроено так, как двести лет назад. Магия почти не используется. Я провожу много времени на чужой земле. Демоны редко приходят к жителям других стран, они привязаны к нашему злосчастному полуострову.

Его голос звучал напряженно и хрипло, как будто он испытывал боль. Так оно и было – воспоминания причиняли ему страдание.

Душу затопили раскаяние и жалость.

Я поднялась; господин Дрейкорн оказался совсем близко – поймал мой взгляд и удержал. Он ждал каких-то слов, но я не знала, что сказать. Рядом с ним я чувствовала себя тростинкой в ожидании бури; стояла, выпрямившись как струна, задрав лицо вверх и не в силах отвести глаза.

Внезапно его черты смягчились.

– Вы совсем измучены, Камилла. Нелегко же вам пришлось эти дни. Под глазами тени, лицо бледное, – произнес он с жалостью.

Протянул руку и медленно отвел мокрые растрепавшиеся локоны с моей щеки.

– Ваша красивая прическа совсем испортилась, – его голос изменился, стал ниже, в глазах мелькнуло странное выражение. Длинные пальцы коснулись моей скулы и скользнули к шее.

Горячая, темная волна прокатилась по телу и взорвалась в груди; непроизвольно я отшатнулась и сделала судорожный вздох.

Он все понял не так. Губы побелели, по лицу скользнула тень печали. Опустил руку и произнес:

– Понимаю, вы в ужасе. Интересно, о чем думали, когда шли устраиваться помощницей теурга? Решили, ваш хозяин выращивает цветы и день-деньской распевает молитвы, как старейшины в общине? Да, вы работаете на человека, который резал людей на алтаре. У всех теургов руки по локоть в крови. Наконец, это до вас дошло? Пора вам вернуться к отцу, госпожа Камилла. Ничего хорошего в столице вы не найдете.

Покачал головой и вышел из комнаты.

Так я и просидела на кровати до вечера. Когда за окнами сгустились сумерки, явилась кухарка Сидония.

– Господин Дрейкорн рассказал, что вы нездоровы. Попросил, чтобы я провела ночь в вашей комнате, – в ее голосе слышалось недоумение. – Сказал, вас могут мучить кошмары.

Я вежливо, но твердо отказалась от ее компании.

– Все в порядке, Сидония. Ничего страшного. Отправляйтесь домой, господину Дрейкорну я все объясню.

Заботливость хозяина тронула и опечалила.

Раньше я старалась не думать той стороне жизни господина Дрейкорна, что проходила в жертвенном зале. И вот, теперь она открылась мне: дважды он был палачом, много раз присутствовал при казни, и опыт этот стал для него тяжелым грузом.

Я невольно ранила его, и понятия не имела, как все исправить.

Ночь оказалась тяжелой. Забыться удалось лишь на рассвете. Пришел странный, беспокойный сон.

Мне снилось, что я была лишена возможности двигаться, видеть и слышать – как Забытые, застывшие на века в подземельях Адитума. Но казненные стояли на своих пьедесталах без оков; во сне мое тело окружал камень.

Затем чувства вернулись – иные, чем наяву. Отовсюду доносились ночные шорохи особняка «Дом-у-Древа». Не имея ушей, я слышала ритмичный стук механического сердца особняка, дуновение ветра над крышей, шум подземных вод, шорох панцирей диплур, которые затаились в глубокой подземной пещере – я знала, что теперь они боятся меня, но готовы прийти по первому зову.

Хотелось вздохнуть полной грудью – каменные оковы давили крепко. Это было состояние между жизнью и смертью. Однако я чувствовала тлеющую искру, чувствовала благодарность невидимому существу, которое подарило ее мне. Искра начала разгораться. Тело наполнилось влагой и силой. Оказалось, что вместо привычных двух ног и двух рук я получила тысячи, кожа стала твердой и неуязвимой. Наконец, удалось сделать первый вздох – каменные оковы затрещали – я возродилась к жизни; ударил яркий свет.

Проснулась в поту,рывком села в кровати.

Небесные Часы за окном показывали девять, в дверь стучали.

Кое-как встала – во рту пересохло, но чувствовала я себя сносно. Удивительно: воспоминания о ритуале в Адитуме словно покрылись туманом и не мучали так остро, как я боялась. Словно мне рассказали страшную сказку, которая забылась утром.

За дверью оказался Кассиус.

– Джаспер велел проведать тебя. Что случилось? Заболела? Послать за доктором?

– Не стоит, благодарю. Прекрасно себя чувствую. Господин Дрейкорн в башне? Мне нужно с ним поговорить.

– Джаспер уехал на аудиенцию к канцлеру.

Хозяин вернулся вечеромв сопровождении баронессы Мередит. Она осталась на приватный ужин в башне, который затянулся до поздней ночи.

На следующий день я столкнулась с господином Дрейкорном в коридоре. Он прошел стремительно, в ответ на приветствие кивнул еле-еле, лицо холодное и отчужденное. Окликнуть его не посмела, поняла, что видеть меня он не рад и разговаривать не желает.

Беспокойство грызло сердце. Вечером все-таки решилась отправиться к хозяину; я тревожилась не за себя, а за него.

На втором этаже наткнулась на дворецкого, который сопровождал к господину Дрейкорну плотного мужчину лет сорока с военной выправкой. Отчего-то я насторожилась. Решила подождать возвращения Пикерна – вдруг получится узнать, кем был поздний посетитель.

Дворецкий обернулся скоро. Заметил меня и сообщил, опережая вопрос:

– У этого человека рекомендательное письмо от господина Таркона из имперского отдела учета подданных. Боюсь, это новый кандидат на ваше место, госпожа Камилла. Кажется, ему удалось пройти испытание.

На глазах разом закипели слезы, в горле застрял комок.

Пикерн вздохнул, неловко потрепал меня по плечу и сказал:

– Все обойдется, госпожа Камилла. Моя дочь работает на консервной фабрике смотрящей по цеху. Я попрошу у нее подыскать для вас место, если господин Дрейкорн не позаботится.

– Благодарю, господин Пикерн, – я подняла голову и шмыгнула носом. – Очень ценю вашу доброту.

Глава 13 Темные тайны Отроков Света

Бывают в жизни события, которые ощущаются, как четкая граница между прошлым и будущим: подведен итог, закончена глава, впереди — чистые страницы, и невозможно знать заранее, какими событиями, встречами и настроениями будут они заполнены.

Такой момент наступил. Итак, господин Дрейкорн решил от меня избавиться. Ничего удивительного: хлопот я ему доставила немало. Да и мне не следовало огорчаться – после ужасных приключений, что принесла должность помощницы лорда-архивариуса, переменам стоило радоваться.

Однако сердце сковала боль, душу – уныние. Я твердо решила поговорить с хозяином перед тем, как покину особняк «Дом-у-Древа» навсегда.

Ничего не вышло. Несколько дней хозяин вовсе не появлялся дома. «Пропадает в доках, ночует там же», – пояснил Кассиус. Никаких распоряжений насчет меня господин Дрейкорн не оставил.