Онемев от подобной бесцеремонности, я фыркнула и вернулась к своему занятию — очистке картины от слоя жирной пыли.

— Все еще дуешься?

Я медленно повернулась и холодно произнесла:

— Вы подняли на меня руку, господин Ортего. Это сложно забыть и простить.

– Ну, мне от тебя досталось не меньше. Тяжелый у тебя кулачок, однако!

Встал, приблизился, перекинул сигару в угол красиво вылепленного рта, прищурился от дыма, протянул холеную руку для пожатия:

– Мир?

Нехотя кивнула, быстро коснулась его ладони и отвернулась.

— Пойми, Камилла, я всегда и везде буду в первую очередь действовать в интересах Джаспера. Он столько для меня сделал, что жизни не хватит расплатиться.

Слова Кассиуса заинтересовали:

– Вы очень ему преданы, не так ли?

— Именно. Знаешь, что я происхожу из древнего, хоть и небогатого аристократического рода? Десять лет назад я в одночасье лишился всего, что имел. Этот мерзкий паук, старый лорд-архивариус Клаудиус Дрейкорн, откопал какие-то документы о незаконной торговле осужденными и принялся шантажировать моего отца.Кончилось тем, что канцлер проведал об этой грязной истории. Отца судили и по приговору триумвирата отправили в ссылку, чтобы избежать большого скандала — как оказалось, в нем были замешаны шишки покрупнее несчастного Мальвио Ортего. Повезло, что удалось избежать жертвенного алтаря. Из ссылки отец не вернулся, умер через год. Несколько лет я перебивался, как мог – играл в подпольных клубах на деньги, не брезговал шулерством. Был мальчиком на побегушках, торговал кое-чем недозволенным, учительствовал. Познал все прелести жизни в бедных кварталах Аэдиса. После смерти старого лорда-архивариуса вернулся Джаспер и вытащил меня из этого ада. Конечно, он чувствовал вину за то, что случилось по воле его отца. Вот, теперь тружусь у него управляющим. Не такое уж плохое место, надо сказать. Он молодец, наш Джаспер, не оставляет друзей в беде. Жаль, вы невзлюбили друг друга с первого взгляда.

Я пожала плечами – что тут поделаешь.

-- Я принес твое жалованье, раз уж ты укрылась здесь и не приходишь сама. Советую, наконец, потратить его на нормальную одежду. Хотя мужской наряд сидит на тебе весьма пикантно.

С этими словами управляющий забрал бутылку и удалился, посмеиваясь.

Не прошло и четверти часа, как дверь распахнулась вновь. Я повернулась – сердце ухнуло – явился господин Дрейкорн.

Вид его радовал: бледность ушла, держался хозяин прямо. Ладонь левой руки забинтована, но плечо, видимо, не беспокоило.

Ответил коротким кивком на приветствие, всмотрелся в столик с оставленным стаканом, потянул носом воздух, поднял брови в недоумении.

– Не знал, что вы тут курите дорогие сигары, госпожа Камилла. И изводите запасы моего джина. Не стоит делать этого в одиночестве – так и спиться недолго.

– Здесь только что был Кассиус, – объяснила я, охрипнув от неловкости. – Это он принес. Как ваше самочувствие, Джасп… господин Дрейкорн?

– Благодарю, отлично. У вас легкая рука. Не стоило в вас сомневаться. Спасибо.

От скупой похвалы стало приятно, я заулыбалась.

Господин Дрейкорн медленно обошел комнату, разглядывая полотна, которые я почистила и выставила вдоль стен.

Повернулся, удивленно посмотрел на меня и спросил:

– Зачем вы возитесь с этими картинами, госпожа Камилла? Они не представляют из себя никакой художественной ценности. Низкопробная мазня, которой баловался мой прадед.

Такого вопроса я не ожидала, но ответила сразу – стало обидно за художника:

– По мне, так они прекрасны, господин Дрейкорн. Словно окна в другой мир. Я мало что видела на своем веку. Картины вашего прадеда дают мне пищу для фантазий, позволяют не угаснуть мечтам. Не так-то просто поддерживать мечты живыми и яркими, господин Дрейкорн.

– И о чем же вы мечтаете, госпожа Камилла? – с подлинным интересом спросил хозяин, кое-как располагаясь за столом, где недавно сидел Кассиус; колченогий стул заскрипел под его сильным телом. – О том же, что и все? Деньги? Удачное замужество? Свой дом?

– Деньги и свой дом – хорошие вещи, господин Дрейкорн, – признала я. – Замужество – не думаю, я пока не готова стать привязанной к неизвестному мужчине, потакать его прихотям ради комфорта. Не об этом я мечтаю. Хочу делать что-то сама, по своей воле, и достичь в этом успеха. Хочу повидать мир.

Его вопрос растревожил чувства и душу, и я добавила, повинуясь порыву:

– Я вам завидую, господин Дрейкорн. Той жизни, что вы вели. Приключения, исследования, путешествия. Я слышала ваши беседы с Кассиусом, когда вечерами вы сидели внизу, в мастерской за бутылкой вина. Мне понравились ваши рассказы о том, как вы прокладываете путь по звездам и составляете карты. О том, как вам пришлось защищать капитана в драке на рынке в Иллукуме, где продают рабов, обладающих экзотическими навыками. Как искали украденные чертежи в ныряющем дворце дюка Лудджера. Как исследовали пролив в море, где до сих пор живут древние ящеры. О встрече с пиратами, когда «Центавр» взял на абордаж командный корабль, и оказалось, что пиратский капитан – красивая и бесстрашная женщина, и она предложила вам схватку без посторонних глаз, один-на-один, в ее личной каюте...

– Тьма, вы что, и это подслушали?! Да у вас совсем стыда нет, госпожа Камилла.

– Почему подслушала? Вы же знали, что я корплю над документами наверху в кабинете по вашему приказу.

– Я тогда совсем забыл о вас, черт побери. Должны были догадаться, что эта история не для девичьих ушей.

– Не беспокойтесь, я вышла, когда Кассиус принялся расспрашивать о приемах, которыми вы взяли верх над пиратской королевой… хотя ушла не без сожаления. Так и не узнала, чем все кончилось.

У хозяина на скулах выступили красные пятна, и я поняла, что сумела его смутить. Мне это ужасно понравилось.

«Поделом, Джаспер, не только вы умеете провоцировать в разговоре».

– Довольно об этом, – прервал хозяин, – я уже понял, что вы – фантазерка, которая плохо знает жизнь и потому считает, что мир прекрасен везде, кроме места, где она находится в этот момент. Удивительно, что приключения в подземельях Адитума не отбили у вас вкус к авантюрам. Ну-ка, поговорим о том, что вы натворили в склепе. Можете объяснить, какая дурь пришла вам в голову, что вы полезли проливать кровь на жертвенный алтарь?

Я вздохнула. Объяснение будет не из простых.

– Меня заставили.

– Что за чушь?!

Я рассказала все, без утайки.

Господин Дрейкорн слушал внимательно, не перебивал, вопросов не задавал, сверлил недоверчивым взглядом, так, что я начала путаться и сбиваться – решила, что ни капли он мне не верил. В конце концов, замолчала, глотая слезы обиды.

Хозяин сильно помрачнел и несколько секунд сидел молча, нахмурив лоб и плотно сжав губы, будто пытался отогнать тревожные мысли. Наконец, вынес вердикт:

– В благовония, которые применяются при ритуалах, добавляют специальные вещества, чтобы избавить жертву от страданий. Они одурманивают, дарят перед смертью эйфорию и приятные видения. Видно, вы подошли к курильнице слишком близко, глубоко вдохнули и поплатились. Вам все привиделось.

Неведомая раньше деталь ритуала заставила содрогнуться. Оказывается, теурги заботятся о чувствах существа, истекающего кровью по их милости. Какая отвратительная бесчеловечная гуманность!

– Не скажу, что видение было приятным, – ответила я с сарказмом. – Совсем напротив. У вас есть другое объяснение, господин Дрейкорн? Демоны могут являться к людям таким образом?

– Как правило – нет, – ответил господин Дрейкорн после паузы, – демоны незримы. Вы иновидица, и различаете смутные тени. Большинство людей не видят ничего. Теурги воспринимают демонов ментальным оком. Дело непростое: для этого требуется специальная подготовка и умение выносить сильное напряжение и боль. Демоны не могут повелевать людьми… кроме архонтов. Но это исключено.

– Архонт? Ко мне явился демон-архонт Валефар?

– Нет. Валефар является к избранным теургам, готовым принять его, и только в исключительных случаях. Если бы к вам, неподготовленной юной девушке, сроду не имевшей дела с магией, явился архонт Валефар, чтобы запросто поболтать, да еще и принялся лезть к вам в голову, вы бы в лучшем случае лишились разума, в худшем – упали замертво с расплавленными мозгами.