– Мы срежем дорогу, – смилостивился над нервничавшей Деметрой я. – И будем в Ключах задолго до конца седмицы.

Дальше ехали молча: предрассветные заморозки заставляли ёжиться даже меня, не говоря уже о кутавшихся в свои плащи магов. Как держалась Эллаэнис, потерявшая много крови, я не знал, а оглядываться да проверять не хотел. Красива была проклятая нелюдь! До дрожи красива…

Когда рассвело окончательно, и белый день упал на стонгардские горы, освещая все тропы и дороги сверкающими красками, маги чуть оживились.

– Богатая у вас земля, – заметил Люсьен, поравнявшись со мной. Въехав в небольшой лесок, коней пустили шагом: здесь снег оставался нетронутым и довольно глубоким. – Столько всего вокруг…

Я помолчал, провожая взглядом вспорхнувшую на ветку красногрудую птицу. Великий Дух, неужели скоро весна? Всё не верится…

– Да, – отозвался я наконец. – Наша земля – богатая.

Люсьен обрадовался отклику, подъехал ближе, с интересом поглядывая на мой посеребренный двуручник под походными сумками.

– Откуда такое сокровище? – искренне восхитился он, когда разобрал альдские руны на клинке. – Произведение искусства, а не оружие! От такого и умереть не стыдно… Трофей?

Я кивнул.

– А доспех зачем надел? – вновь не удержался Люсьен. – Ждёшь неприятностей от дороги? Собираешься нас защищать?

«Если вас убьют в пути, то всё зря», – подумал я, но вслух ничего не сказал. Зачем пугать заезжих магов расплодившимися в последнее время волчьими стаями, летучими ящерами с горных вершин и прочими нежелательными встречами?

– А ты немногословен, – фыркнул молодой маг, внезапно развеселившись. – Слышал в деревне, ты многодетный вдовец. Что, так хотел от потомства сбежать, что согласился даже на сопровождение подлых колдунов?

«Что ты знаешь о потомстве и о подлости?» – привычно подумал я. Будь Люсьен постарше, я бы, может, обозлился от неприятного вопроса. Но я видел перед собой юнца, который отпал от благословения Великого Духа и стал на путь Тёмного. Возможно, во мне сыграло развитое отцовское чувство – Люсьен показался почти ребёнком, нуждавшемся во внимании и правильном воспитании. Да и внешность у мальца вполне располагающая – человеческая, уж по крайней мере…

– А я другое подметила, – вдруг подала из-за спины голос Деметра. – Говор у тебя, староста, не местный. Здешний ли ты вообще?

– Не местный, – подтвердила Эллаэнис, продолжая обсуждение так, будто меня рядом не было. – Сикирийский диалект…

– Верно, – с удивлением подтвердил Люсьен. – А я и не заметил… Как так, староста?

Я помолчал, но затем всё же выговорил нехотя:

– Я вырос в Арретиум Артаксарте.

Люсьен присвистнул, с улыбкой обернулся к удивлённым спутницам:

– Слыхали, уважаемые коллеги? Из самого сердца Империи, из столицы! А вы говорили…

О чём говорили заносчивые «коллеги», я так и не узнал: Люсьен вовремя умолк, а колдуньи перевели разговор в более безопасное русло.

– У нас уже давно весна, – вздохнула Эллаэнис, разглядывая унылые серые пейзажи заметённых подтаявшим снегом лесистых холмов. – Когда у вас оттепель, Сибранд?

Говорить не хотелось, но и промолчать я не мог.

– Скоро.

Люсьен отчего-то вновь развеселился, бросая лукавые взгляды через плечо.

– Коротко и ясно, – энергично кивнул парень, отчего его меховой капюшон едва не съехал. – Не привыкла к такому… отсутствию внимания, Элла? Не по зубам тебе стонгардец?

Что ответила веселящемуся брутту юная альдка, я уже не слышал. Перегнувшись через седло, одним махом выхватил из ножен серебристый двуручник.

– Ты чего, староста, я же пошутил, – поразился Люсьен, глядя на меня расширившимися глазами.

Ответом ему послужил волчий вой и тихая ругань Деметры Иннары, первой увидевшей несущуюся на нас из пролеска стаю.

– Проклятье! – усмехнулся маг, тотчас взяв себя в руки. – Это ты собачек так испугался? Не бойся, староста, защитим…

Эллаэнис вскрикнула первой, когда увидела наших стонгардских волков. Я спрыгнул у первого же дерева, закинув поводья на ветку: Ветер, хотя и боевой конь, мог от близости хищников рвануть с места в галоп, оставив хозяина разбираться с опасностью самому, а искать его мне уж точно не хотелось.

– Куда, староста! – заорал Люсьен, когда я ринулся вперёд. – Напролом!

– Нет! – крикнул я в ответ, не тратя слов попусту. Объяснять брутту очевидное, что их лошади, не лучшие клячи в нашей деревне, не смогут уйти от матёрых тварей, я тоже не стал. А стрелы на их толстые шкуры тратить – дело гиблое…

Со свистом пронёсся мимо меня сверкающий шар – колдуны сориентировались быстро. За ним ещё и ещё один – но и волки не испугались подготовленных гостей, пропускали магические заряды мимо себя, приближались яростными рывками.

Первого я разрубил в прыжке, на взлёте, выворачивая клинок из тяжёлой туши в тот же миг. Второй прыгнул мне на шею…

Мельком оборачиваясь, видел магов, с пальцев которых срывались голубые разряды, зелёные всполохи и красные, как кровь, языки пламени. Элла, так и не слезшая с седла, держалась в стороне, зато Деметра с Люсьеном, последовав моему примеру, воевали далеко впереди своих коней.

Я сбросил с себя ещё двух тварей, очерчивая защитный круг длинным клинком. Двуручник описал дугу, расцарапав морды подобравшимся чересчур близко волкам, и в следующий миг опустился на шею самому нерасторопному из них.

Следующего я разрубил пополам, но кромка клинка застряла в позвоночнике, и выдернуть меч я не успел, а потому развернулся к прыгнувшему на меня волку безоружным. Поймал в полёте, вцепившись обеими руками в горло, и сжал, заставив клацнувшую пасть исказиться от боли. Шипы стальных перчаток завершили дело, порвав глотку. Тёмная кровь хлынула на грязный снег, и я разжал пальцы, позволив туше рухнуть вниз. Конвульсии зверя продолжались, но добить его, не выдернув клинка, я не мог. Последнего сделать снова не успел: подоспевший на подмогу собрату волк прыгнул, и я не успел перехватить его так же удачно: клыки-сабли сомкнулись вокруг руки.

Что-то крикнул со стороны Люсьен, но я не слушал: безжалостно и сосредоточенно я вколачивал собственный кулак всё дальше в глотку яростно бившемуся волку. Зверь бы и хотел, но теперь уже не мог вырваться – а в следующий миг мои пальцы нащупали внутри горячее и пульсирующее.

Должно быть, со стороны это выглядело ужасающе: я зарычал, рванув на себя утробу бьющегося в конвульсиях зверя, и выдернул руку тотчас, как ослабла хватка неумолимых клыков. Без доспеха я бы уже давно стал одноруким, но милостью Великого Духа всё обошлось. Окинув взглядом поле боя, заметил, что убежать не многим из волков удалось: больше двадцати туш осталось в сером, забрызганном тёмной кровью снегу.

– Ты безумец, староста! – поразилась Деметра, в то время как колдовской блеск в её глазах стремительно гас. – Он же мог тебя порвать!

– И это ваши волчата? – с пониманием кивнул на огромного зверя Люсьен. – Что же ты не предупредил? Удивить хотел?

Вместо ответа я взялся за рукоять двуручного меча, пытаясь выдернуть его из мёртвой туши.

– Будто не к тебе обращаются! – вспылила Деметра. – Слышишь, староста? Отчего не предупредил, что волки ваши величиной с медведей и свирепее во сто крат?

– Не все, – выдернув наконец двуручник из кости, проронил я. – Только эти, с горных вершин. Весна близится. Они голодные.

– Всем всё понятно? – обратился к спутницам Люсьен и сам же фыркнул. – Оголодали зверюги, только и всего! А ты ничего, староста! – вдруг обратился ко мне молодой маг. – Недаром говорят, что лучших воинов, чем стонгардцы, во всём мире не сыщешь!

– Чего не скажешь о бруттах, – буркнул себе под нос я, вытирая меч от крови. – Да и в магических искусствах первенство с альдами поделить не можете…

Люсьен странным образом расслышал, но, против ожиданий, не обиделся.

– Сильные, выносливые, но слишком прямолинейные, – вынес вердикт молодой брутт, запрыгивая в седло. – Как собираетесь защитить свою… богатую землю?