А во всем виновата сегодняшняя смена охраны, не мужики, а кучка сплетников! Я вспомнила, кого сегодня видела на посту, и попыталась запомнить лица, просто так этого оставлять я не намерена, такое с рук спускать нельзя, иначе будет еще хуже. А я-то еще удивлялась их странному поведению, заговорили подчеркнуто уважительно, значит, записали в любовницы и считают, что я имею хоть какой-то вес.

Ничего, я до них еще доберусь. Шла, раздумывая, рассказывать начальнику или нет? Что-то последнее время стало слишком много этих «или». Я так задумалась, что не сразу услышала истеричные женские вопли из кабинета Артема Владимировича. Потихоньку прошла к своему рабочему месту и уселась за стол. Страсти в кабинете продолжали разгораться. Вскоре из распахнувшейся двери вылетела зареванная девица гламурного вида, поливающая ледяного различного рода ругательствами, из которых «бабник» и «кобель» были самыми приличными. Начальник же, как и всегда, оправдывал свое прозвище ледяного. Как распахнул дверь перед гостьей, так и стоял с каменным выражением лица и замораживающим холодом в глазах.

Не успел он закрыть двери, как в приемную, сверкая белозубой улыбкой, явился сам начальник охраны, именно он сегодня был одним из присутствующих на посту.

– Оксана Александровна, вы сегодня особенно прекрасны, – пропел он, подойдя к столу, и сунул мне коробку недешевых конфет. Значит, что-то ему от меня надо.

Прячу коробку под стол и с милой улыбкой смотрю на просителя. Несколько секунд, и он не выдерживает.

– Оксана Александровна, а скажите мне пожалуйста, в каком сейчас настроении прибывает ваш начальник?

И тут в моей голове что-то щелкнуло, а на лице расползлась коварная улыбка. Эх, попал ты, голубчик, но пока еще об этом не знаешь.

– Знаете, – я подалась поближе к мужчине и прошептала ему шепотом заговорщика, – сегодня ему сообщили, что мы можем наконец-то переезжать на шестнадцатый, он как об этом услышал, так все утро ходит едва ли не с улыбкой на губах.

Ну, а что? Я ведь даже не соврала! Про настроение ему ничего не сказала, а улыбка… она может быть разной.

Мужчина расплылся в такой широкой и предвкушающей улыбке, что на секунду мне его даже жалко стало, но он сам напросился.

Спустя полчаса, вся красная, взъерошенная и едва ли не плюющаяся огнем, из кабинета выползла жертва моего произвола. И сразу же направилась ко мне.

Глядя на него, сразу становилось ясно, что отлюбили нашего начальника охраны не только качественно, но и во всех позах.

– Оксаночка, – ну надо же, вспомнил, как раньше ко мне обращался! – И отчего же я впал у вас в немилость, что вы, сказав мне неправду, направили в самое пекло?

– В отличие от вас, Петр Васильевич, я не сказала ни капли неправды и про настроение начальника не обмолвилась и словом.

Мужчина погрустнел еще больше, но дураком он явно не был и сразу смекнул, за что я кинула его под танки.

– Страшный вы человек, Оксаночка, не хотел бы я быть вашим врагом.

– Так и не становитесь им Петр Васильевич, – предостерегла серьезным голосом и протянула мужчине руку. – А то кто знает нас, женщин, взбредет в голову что пострашнее, и пиши пропало.

Оксана

Переехали мы быстро, вернее, переезжали не мы, а наши вещи, мы же в этот момент как раз уезжали.

Конец рабочего дня, я запаковываю последнюю коробку в кабинете Артема Владимировича. Ну и денек сегодня выдался, чувствую себя чумазым поросенком, всю пыль, которая была в кабинете, собрала на себя.

Я откинула скотч и взялась за маркер. И вот стою я на коленях, склонившись над огромной коробкой, и старательно вывожу буковки, складывая их в слово «отчеты». И тут за моей спиной раздается голос старшего Туманова, то есть самого хозяина этого кабинета и моего начальника в одном лице.

Думаете, меня смутило то, что я повернута к нему своей попой и поза у меня довольно говорящая? Не-ет, у меня последняя черточка в буковке «Ы» получилась кривая! И так вдруг стало обидно, я тут стараюсь, а он…

Нельзя же, в самом деле, так подкрадываться и пугать своим хриплым голосом! И нет бы ножкой шаркнул или кашлянул на крайний случай. Какой там, надо же с самого порога сразу объявить, что мы срочно уезжаем в соседний город на два дня!

Так и стоя на коленях, я резко обернулась и сдув с лица золотистую прядь, зло зыркнула на это ледяное начальство. Видимо, напряжение последних дней не очень хорошо сказалось на моем чувстве самосохранения, раз я совсем перестала себя контролировать, что в словах, что в действиях.

Артем Владимирович, уловив четкий посыл в моем взгляде, выгнул бровь и, сделав несколько шагов, заглянул за мое плечо. Снова выгнул бровь и неожиданно захохотал.

– Оксана Александровна, – отсмеявшись и глядя в мои выпученные глаза, заговорил ледяной. – Я вас три месяца проверял на прочность, и вам было все равно. А оказывается, надо было просто порвать вашу юбку и напугать так, чтобы вы криво написали букву. Вы странная.

Вот и как прикажете на все это реагировать? Да я за все три месяца от него не то, что смеха не слышала, нормальной улыбки не видела! Сижу, размышляю… а впрочем…

– Артем Викторович, а вы в ближайшие несколько дней не падали? – задала я мучающий меня с самого обеда вопрос.

А в ответ снова смех. Я-то на полном серьезе интересуюсь, мало ли, может он головой хорошенько приложился. Вот и устроил мне полный разрыв шаблонов.

А смех у него приятный, с легкой хрипотцой, можно и заслушаться, да и искренняя, доходящая до глаз улыбка ему очень идет. Кажется обычным человеком, а не неприступной глыбой льда. Решила махнуть на него рукой и не обижаться.

– Вставайте, Оксана Александровна, у нас скоро поезд, – и протянул руку, помогая мне встать. Чувствую, еще немного, и я точно останусь заикой.

– Мне домой, за вещами, на два дня же, – несвязно пробормотала я, все еще находясь в шоке от происходящего, и то и дело подозрительно косясь на уже невозмутимого начальника.

– Паспорт с собой? – спросил он и многозначительно посмотрел на мой чумодан, который я пыталась повесить на свое плечо.

– С собой, но одежды…

– Все остальное купим, в конце концов, я должен вам костюм. Обувайте уже свои тапочки и, – небольшая заминка, словно бы он не решался сказать то, что хотел, – подверните юбку. Немного. Не хочется ее снова портить, – выдал Артем Владимирович на одном дыхании и, не дожидаясь меня, пошел к лифту.

Все чудесатей и чудесатей. Не помню, кто это сказал, но суть происходящего эти слова отлично отражали.

Переобувшись, я задрала юбку до колен и решила ни на что не обращать внимания, по крайней мере, сегодня.

Всю дорогу до поезда – кстати, надо бы уточнить, почему поезд, а не самолет, но это потом – в общем, проспала я всю дорогу. Едва села на заднее сидение в теплый салон автомобиля, сразу провалилась в забытье. Сил хватило только на то, чтобы поздороваться с водителем Артема Владимировича.

Потом меня настойчиво будили и куда-то вели. Потом снова будили и что-то требовали, вроде бы паспорт. Я не стала напрягаться и отдала весь свой чумодан, мне не жалко, только бы спать не мешали.

Проснулась я оттого что нещадно ломило поясницу, будь неладны эти переезды вместе с коробками. Все тело трясет, в ушах непонятно стучит еще и жарко, как в печке. Попыталась перевернуться на другой бок, и ничего у меня не вышло, паника медленно накрывала с головой. Вокруг темнота и чье-то дыхание? Совсем рядом?! Второе странное пробуждение, это уже совсем не радует.

Судорожно вздохнула и… Да не-ет, не может этого быть! Здравствуйте, глюки, хорошо хоть еще зеленые человечки со мной не заговорили, а то все, клиника. Хотя, думаю до этого недалеко. Втянула еще раз носом. Бред, конечно, но мне явно это не показалось! Как так получилось? Где мы находимся и почему…

– Спите, Оксана Александровна, – раздалось над моей головой.

Да как тут после такого спать-то?!

– А-а-а…