– Благодарю за идею.

– Учтите, чем сильнее вы удалитесь от нас с Сарго, тем сильнее станет затягиваться цепочка, – предостерегла она. – Она не из простого металла, порвать или перепилить ее не выйдет, не пытайтесь. И, право, не стоит проверять, что случится с вашей шеей, если вы решите скрыться от нас… за поворотом.

– Санди, мы вынуждены пойти на это, – примирительно сказал Сарго. – Да, мы чародеи, но без вас дорогу не найти, а вы явно настроены решительно… Придется потерпеть.

– За доставленные мне неудобства с вас еще треть гонорара, – сообщил я и покосился на Тродду, откинувшую полог тента на драконьем возу. – Хм?

– Поедете здесь, – пояснила она, улыбаясь. – Со всем возможным комфортом. Пол мы сейчас высушим, а вонять от этой скотины не воняет. Во всяком случае, запаха не больше, чем от лошадей с волами.

– Да, в фургоне сухо, тепло, – кивнул Сарго, – вдобавок никто вас не услышит, об этом мы позаботились.

– А как я предупрежу вас, когда замечу поворот?

– Не услышит никто, кроме нас, – поправила супруга Тродда.

– Возчики с охранниками могут заметить мое отсутствие.

– Не заметят.

– Они тоже… – Я покрутил пальцами в воздухе. – Слегка одурманены? Не опасаетесь, что в момент опасности не успеете привести их в чувство? Или приведете, но они так оторопеют, что ничего не успеют поделать?

– Они вовсе не одурманены, – пояснил Сарго. – Просто не видят и не слышат лишнего. Это легко устроить. С посторонними зеваками сложнее, а с теми, кто всегда под боком, – никаких проблем.

– Удобно, – согласился я. – А как я, по-вашему, должен карабкаться на воз со связанными ногами? Вы меня подсадите?

Вместо ответа неведомая сила перебросила меня через задний борт, так что я упал на локти, пребольно стукнувшись при этом. Хуже того – оказался нос к носу с драконом и поспешил отползти.

– Прекрасно, – констатировал я, усевшись поудобнее. – А не могли бы вы бросить мне мою флягу? Клянусь, в ней нет напильника! И зелья, способного унести меня в неведомые дали, тоже нет, хотите – попробуйте сами.

Кто-то из них – видимо, Тродда – прицельно обдал меня струей ледяной воды.

– До вечера от жажды не сдохнешь, – любезно сказала она и завязала тент.

Делать нечего, я облизал руки и задумчиво обсосал насквозь промокшие рукава рубашки – в глотке-то пересохло. Потом перевел взгляд на дракона и сказал:

– Однако и влип же я…

Клянусь, дракон покосился на меня с сочувствием.

Воз скрипнул и покатился вперед с нешуточной скоростью: видимо, чародеи действительно выгладили дорогу, а волов погоняли всерьез.

Внутри было жарковато, и я решил было, что выглянуло солнце, но нет, наоборот – по брезенту то и дело принимался барабанить дождь. Жар исходил от дракона, сообразил я. Похоже, дело и впрямь неладно: когда я видел эту тварь у Веговера, ничего подобного не наблюдалось, а теперь… Теперь так и мерещилось: под грязно-бурой чешуей разгорается пламя. Пока оно еще не слишком яркое, это всего лишь тлеют угли в горне, но их жара уже достаточно для того, чтобы разогреть драконье тело до такой степени, что притронуться к нему – все равно что к натопленной печи. Что же будет, когда горн раскалится докрасна и огонь вырвется наружу?

«Если это случится рядом со мной, я даже понять ничего не успею», – успокоил я себя и занялся более насущными вещами.

Тродда не солгала – цепочка оказалась очень прочной. Порвать ее у меня не вышло, перетереть о звено драконьих оков за неимением чего-то еще – тоже. Несомненно, чародейка знала, как я развлекаюсь, и насмехалась над тщетностью моих попыток. Конечно, пока я этого не слышал, она могла хоть ухохотаться… Тем не менее желание удавить ее этой самой цепочкой становилось все сильнее и сильнее.

Пить хотелось все ощутимее, но она опять-таки была права: до вечера не умру. Хуже будет, если от жары и духоты у меня разболится голова – тогда я точно не смогу ничего придумать… Но пока обошлось: дурная тяжесть как пропала с ночи, так и не возвращалась. И хорошо, что я не попросил кроме фляги кисет. При чародеях я ни разу не курил, и это вызвало бы недоумение. Они не преминули бы проверить, обнаружили в кисете вовсе не накорри… Несомненно, Тродда легко догадалась бы, что это за снадобья, а я тем самым дал бы ей в руки отличный козырь. Легкую боль я стерпеть могу, но иногда… иногда случается такой приступ, что за пилюлю я на что угодно готов. Хоть на этом вот драконе жениться, хоть на Тродде – уже без разницы. Оставалось уповать на то, что в ближайшие сутки со мной ничего не случится…

Я устроился на полу и отогнул край брезента, чтобы впустить свежий воздух. Моя Гуш шла привязанной к следующему возу, я мог видеть ее на поворотах. Я даже насвистел бравурный мотив – призыв скакать со всех ног. Гуш вполне могла оборвать привязь и скрыться… если бы услышала меня. Но зачаровано было на совесть: возчик позади в упор смотрел на мою высунувшуюся из-под брезента руку и не видел ее, до Гуш не долетали звуки, а ведь слух у нее не хуже моего.

Хорошо еще, я успел ее оседлать, а расседлывать никто не стал. Все мои пожитки вроде бы на месте. С Тродды станется порыться в вещах, но вдруг обошлось? Или, по крайней мере, она ничего не выбросила в придорожную канаву и не присвоила. Деньги – пес с ними, но имелось там кое-что поважнее денег…

«Чародеи-то меня слышат», – вспомнил я и принялся напевать. Негромко, чтобы окончательно не пересохло в глотке, но отчетливо. Сплошь непристойные песенки, каковых я знал превеликое множество. Слух у меня отличный, музыкальный в том числе – чужую фальшь я слышу преотменно. Но вот сам попасть в ноты, увы, не в состоянии, а потому меня обычно предпочитают угощать за счет заведения, лишь бы я не подпевал веселой компании: перекричать-то я многих могу, но… Лучше не нужно.

Вряд ли Тродда краснела от этих песенок (наверняка слышала их побольше моего), но, надеюсь, к вечеру начала закипать. Правда, никто не просил меня заткнуться, и я понадеялся: вдруг она приглушила звук?

Еще я уповал на то, что дракон от моих певческих упражнений не взбесится. Он, правда, как взглянул на меня один раз, так с тех пор и лежал, прижмурившись, и ни на что не реагировал. Иногда мне казалось, что из ноздрей у него вырываются струйки пара, будто где-то внутри докипали остатки залитой в зверя воды.

Наступил вечер, и возы замедлились, но не остановились совсем. К моему узилищу кто-то подошел – я узнал шаги Сорго, – и брезент отодвинулся.

– Держите флягу, – сказал он. – И ради всего сущего, умолкните хотя бы на ночь!

– А вы что, собираетесь спать? – удивился я, принюхавшись к горлышку. Ничем посторонним не пахло, но пить я не торопился. – Почему тогда не остановились на привал?

– Решили, что лучше потихоньку поедем вперед, чтобы завтра пораньше добраться до поворота.

– Я предупреждал насчет волов, – сказал я.

– Мы немного поделимся с ними силами, – ответил Сарго, шагая вровень с возом и придерживаясь за борт. – Поэтому ночью будем дежурить по очереди. Тродда вела обоз весь день. Теперь моя очередь, а ей нужно выспаться. Поэтому еще раз заклинаю…

– Я тоже предпочту вздремнуть, – перебил я. – Да и не хотелось бы разбудить ее после тяжелого дня. Она и без того достаточно зла.

– Она не любит провожатых.

– Я заметил.

– Даже скажу, чтобы вы знали, почему, – добавил Сарго, хотя я не спрашивал. – Отряд ее первого мужа один ваш коллега завел… Одним словом, завел. С концами, никто их больше никогда не видел. Потом выяснилось, что он работал на противника.

– Муж?

– Провожатый!

– А, – сказал я. – Бывает. Надо думать, Тродда разыскала его и убила с особой жестокостью?

– Нет, он будто испарился. Может, убили, а может – решил отсидеться в какой-нибудь глуши, пока все не забудется.

«Скорее всего, – подумал я. – Я ведь именно так и поступил».

Правда, то была не здешняя война, но принцип один: иногда лучше скрыться надолго, а иногда – исчезнуть, не оставив следов, и никогда не возвращаться назад. И как знать, вдруг этот безымянный провожатый сейчас живет там, откуда давным-давно ушел я?