– И вы выбрали полицию, – с удовлетворением констатировал Беркович. – Скажите, господин Ашкенази, вы хорошо знаете садовника?

– Конечно! Он работал у нас лет десять! Никаких замечаний, отличный работник, мы ему хорошо платили, посмотрите, какой у нас сад, какие цветы, как ухожены все деревья! Розен дневал и ночевал в саду.

– Где он живет?

– Где-то в Нетании, – пожал плечами Ашкенази. – Почему вы спрашиваете? Полиции известен адрес, там ведь уже был обыск…

– Покажите мне, пожалуйста, кабинет отца, – попросил Беркович. – Это ведь на нижнем этаже, верно?

– Да, и окна выходят в сад. В кабинет можно пройти из сада, там есть дверь.

– Ясно. Значит, нет ничего удивительного в том, что ваш отец, захотев отдать кому-то на хранение завещание, обратился именно к садовнику, работавшему под окном.

– Ничего удивительного, – повторил Ашкенази. – Отец хорошо знал Розена, часто говорил с ним о растениях… Ничего удивительного.

Кабинет миллионера оказался небольшим, но светлым, широкое окно выходило в сад, за окном покачивались на ветру стройные молодые ели – растения, не очень-то типичные для Израиля. Беркович подошел к окну, открыл его, ветер ворвался в кабинет, на столе зашуршали бумаги.

– Прикройте, – сказал Ашкенази, – здесь сейчас все улетит…

Беркович послушно закрыл окно и повернулся к миллионеру.

– Мы, конечно, будем искать этого Розена, – сказал он, – и, если ему не удастся сбежать за границу, посадим за решетку. За шантаж он может получить до пяти лет.

– Очень оптимистическое заявление, – буркнул Ашкенази. – Меня больше интересует не Розен, а завещание.

– Не думаю, – задумчиво протянул Беркович, – что такое завещание вообще существует. Садовник хотел выманить у вас два миллиона, а потом сбежать. То, что вы обратились в полицию, спутало ему карты. Он был уверен, что вы заплатите, потому что… Скажите-ка, господин Ашкенази, между вами и отцом были в последнее время какие-то серьезные разногласия, из-за которых он действительно мог принять решение лишить вас половины наследства?

– М-м… – пробормотал Ашкенази, – в том и проблема… Моя вторая жена, Михаль… Впрочем, это внутрисемейная история, о ней мало кому было известно…

– Садовник мог знать?

– Розен? Мог, он вечно околачивался возле дома, мог слышать… Да что там, отец сам в порыве гнева мог рассказать ему, что терпеть не может Михаль и готов ее убить, не то, что лишить денег…

– Ясно, – сказал Беркович. – Именно поэтому вы Розену и поверили. Ваш отец действительно мог… Но все равно, я уверен – второго завещания не было.

– Да? Рад это слышать! Но как вы можете быть уверены?

– Вы хороший садовник? – вопросом на вопрос ответил Беркович.

– Я? С чего бы? Мое дело – торговля.

– Вот именно. В полиции, кстати, тоже не очень-то разбираются в садоводстве, особенно, когда речь идет о растениях, которые для Израиля нетипичны. Ели, например…

– При чем здесь…

– Да просто ели не нуждаются в уходе, тот, кто жил в России, это прекрасно знает! Садовнику нечего было делать под окном кабинета. Он соврал вам, что ухаживал за елями, – ведь других растений под окном просто нет. Должен же был он придумать какой-то предлог – что он тут делал, когда хозяин его позвал! Хорошо, что вы ему не заплатили.

– Я и не собирался, – сказал Ашкенази, но выражение его лица говорило об обратном. Конечно, он отдал бы деньги, лишь бы второе завещание не было оглашено!

– Розена искать все равно нужно, – сказал инспектор Хутиэли час спустя, когда Беркович доложил о своих выводах. – У шантажистов всегда одна альтернатива. Либо они получают деньги, либо идут в тюрьму. Денег Розен не получит, это ясно, остается тюрьма…

У Берковича было плохое настроение. Точнее, он сам говорил всем, что у него плохое настроение – если, конечно, кому-нибудь приходило в голову поинтересоваться, отчего сержант посреди рабочего дня неподвижно сидит перед компьютером, не нажимая на клавиши и даже не пытаясь хотя бы для вида перелистывать страницы текста, вызванного на экран.

– Плохое настроение – это, конечно, достаточный повод для безделья, – пробурчал младший инспектор Горелик, входя в кабинет и передавая инспектору Хутиэли папки с законченными делами. Горелик недавно получил повышение и опять, как в прежние времена, когда Беркович был стажером, считал для себя возможным указывать младшему коллеге, что ему надлежит делать.

– Борис работает, – усмехнулся Хутиэли. – Я дал ему задачу, и он весь погружен в решение.

Горелик не счел возможным спросить, о какой задаче идет речь, но подумал, что никакую задачу не решить, если пялиться в экран. Двигаться нужно, ногами шевелить, руками, иногда – мозговыми извилинами, без этого тоже нельзя. Когда сидишь неподвижно, мысли тоже застывают, это младший инспектор Горелик знал из собственного опыта: когда он вечерами садился перед телевизором и начинал пристально вглядываться в мелкающие изображения, бег мыслей мгновенно прекращался, и возникало единственное непреодолимое желание – спать, спать… По мнению Горелика, именно это сержант Беркович и делал посреди рабочего дня – спал на рабочем месте с открытыми глазами.

– Все, – произнес Беркович, когда за Гореликом закрылась дверь. – Я знаю решение.

– Ну-ну, – заинтересованно сказал Хутиэли.

– Хомицер не убивал Баркана, он лишь придушил его немного, а тот умер от сердечного приступа.

Речь шла о двадцатилетней давности деле об убийстве Давида Баркана, первом деле, которое в свое время распутал молодой еще Хутиэли.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.