В статье М.В. Ивановой рассматриваются различные подходы к изучению целей и последствий избирательных реформ. Приводятся эмпирические подтверждения того, что в странах электорального авторитаризма изменения избирательного законодательства направлены на сохранение внутриэлитного статус-кво. На основе частотного анализа делается вывод о сохранении пропорций представительства региональных, национальных и бизнес-элит в составах Государственной думы трех созывов (2003, 2007 и 2011 гг.), что свидетельствует о выполнении российскими партиями в том числе функции элитного представительства (с учетом того, что в 2007 и 2011 гг. Госдума избиралась сугубо по пропорциональной системе).

Рубрика «Ракурс: Функции и “дисфункции” политических партий в постсоветской России» посвящена проблемам отечественных партий и партийной системы.

Г.В. Голосов и И.С. Григорьев анализируют динамику национализации российской партийной системы, понимаемой как унификация электоральной поддержки политических партий в различных регионах государства и отражающей способность партий выполнять функцию территориальной интеграции общества. Авторы фиксируют значимое расхождение между низкой территориальной гомогенностью голосования по мажоритарной системе (1993–2003) и высоким уровнем партийной национализации при голосовании по партийным спискам. По их мнению, данное расхождение обусловлено наследием режимной трансформации, федерализмом и президенциализмом и усугублено встраиванием в общенациональный политический порядок губернаторских «политических машин». По итогам исследования Г.В. Голосов и И.С. Григорьев ставят под сомнение общепринятый тезис о тождественности процессов национализации электората и консолидации партийной системы.

Предмет анализа О.А. Толпыгиной – динамика идеологической функции российских политических партий. Автор исследует, как условия политического контекста – специфика политического режима и институционального дизайна – влияют на идеологическое творчество политических партий.

В статье Е.М. Шульман, посвященной политическому содержанию законодательного процесса, констатируется, что только фракции и депутатские группы, которые правомерно рассматривать как партии в широком смысле этого слова, способны обеспечить публичное и гласное обсуждение законопроектов с участием всех заинтересованных сторон и самого широкого круга экспертов, содействуя тем самым повышению качества законов.

Статья О. Поповой посвящена проблеме встраивания «малых» политических партий, созданных после изменения закона о партиях (2012), в политическую жизнь современной России. Анализируются возможности и перспективы партий простого представительства, в частности «гендерных», а еще точнее, «женских», стать эффективным участником политических процессов в современной России. Автор приходит к выводу, что, несмотря на преобладание женщин среди активных избирателей, «женские» партии имеют очень невысокие шансы на победу в выборах. В силу определенных обстоятельств эти партии в современной России обречены на роль спойлеров или спарринг-партнеров.

В статье Я.Ю. Шашковой и А.И. Девятияровой констатируется, что в настоящее время функционирование российских партий на региональном уровне формально вполне соответствует трендам мирового партогенеза; скромная же роль партий в политической жизни обусловлена спецификой режима и отсутствием неформальных институтов, способствующих их укоренению в политическом процессе и легитимации массовым сознанием. Среди основных функций российских партий в регионах авторы упоминают прежде всего участие в электоральном процессе, представительство интересов элитных групп, мобилизацию, рекрутирование, социальный лифт, а также – в отдельных субъектах РФ (в определенные периоды) – и функцию легитимации местных режимов. Что касается законодательной функции, то здесь наблюдается резкое сужение роли партий, обусловленное понижением статуса органов представительной власти в целом. Отмечается также неэффективное исполнение партиями в регионах идеологической функции и функции формирования массового сознания.

В.С. Ковин и О.Б. Подвинцев, рассматривая причины невысокой роли партий в региональной и местной политике, незначительности их влияния на избирателей и низкой заинтересованности политических акторов в установлении с ними устойчивых связей, констатируют, что необходимость в консолидации сил и ресурсов приводит местных политиков к созданию не партий, а неформальных коалиций. Роль, преимущества и недостатки таких коалиций анализируются на примере местных выборов в Пермском крае в 2012–2014 гг. Авторы отмечают, в частности, что эти объединения берут на себя исполнение таких свойственных партиям функций, как кадровая, организационно-технологическая, ресурсная, агитационная и идеологическая.

В заключение в рубрике «С книжной полки» публикуются рецензия Ю.Г. Коргунюка на книгу Г. Хэйла «Россия: почему не партии? Демократия, федерализм и государство» и рецензия В.Г. Виноградского на коллективную монографию «Кризисный дискурс официальной власти и системной оппозиции в современной России: сравнительный анализ».

Номер подготовлен при содействии Исследовательского комитета РАПН по сравнительному изучению партийных и избирательных систем.

Участие в выборах – одна из основных функций политических партий во всем мире. В то время как многие другие функции либо отмирают, либо существенным образом трансформируются, электоральная функция лишь усиливает свое значение. Это проявляется, в частности, в практике предоставления партиям статуса привилегированного субъекта избирательного процесса.

Превращение политических партий в главный субъект избирательного процесса наблюдается почти повсеместно – как в авторитарных режимах, так и в различных моделях современной западной демократии. В центре общественного дискурса находится также тема закрепления за политическими партиями особых прав и преференций при выдвижении кандидатов, формировании избирательных комиссий и т.д. В некоторых странах государство формально закрепляет за официально зарегистрированными партиями статус основных участников выборов.

В определенной степени это является следствием происходящего в долговременной перспективе расширения сферы государственного регулирования, в том числе в сфере организации политической жизни и избирательного процесса. Но в этом можно углядеть и иную тенденцию – ограничение политической конкуренции и многообразия политической жизни. В связи с этим возникает вопрос: может ли определенный конкретный тип организации, которым сейчас являются политические партии, выступать единственным (или привилегированным) субъектом избирательного процесса и при этом адекватно выражать многообразие политической жизни?

В авторитарных странах ответ на этот вопрос очевиден. Уже с середины XX в. многие диктаторские режимы устанавливают монополию политических партий (или одной правящей партии) на участие в выборах именно с целью ограничения конкуренции и поддержания недемократического строя. Может ли привести к аналогичным последствиям происходящая на современном этапе «партизация выборов» в странах с устойчивой демократией? Создает ли этот процесс институциональные предпосылки для недемократических тенденций при проведении выборов? Наконец, какова грань, которая отличает естественный процесс возрастания роли партий в избирательном процессе от установления искусственных границ политической конкуренции на выборах?

В зарубежном научном и общественном дискурсе обсуждаются проблемы независимых кандидатов и соотношения прав партий и независимых кандидатов. В частности, этому был посвящен специальный доклад Венецианской комиссии Совета Европы в 2006 г. За пределами внимания оказался другой вопрос – расширение прав официально зарегистрированных партий по отношению не только к независимым политикам, но и к другим коллективным участникам избирательного процесса – ассоциациям, которые в России именуются «избирательными объединениями».