– И ты здесь. А я тут сто лет не был, веришь ли. Дядя Арсений умер, ты в курсе? – Улыбка вдруг сошла с его лица, взгляд Сергея стал мягким, задумчивым.

– Соболезную.

– А ты-то как, Женни? Расскажи, если хочешь, то, что считаешь нужным: самому мне неловко задавать вопросы.

– А нечего рассказывать, – пожала она плечами. – Правда. Я сюда к бабушке на юбилей приехала. Он завтра. Хочешь, приходи. Она тебя помнит, – легко произнесла Женя. «Ну вот я и выполнила поручение Анны, – подумала она. – А что, не жалко!»

Сергей пожал широкими плечами, глядя куда-то в сторону.

– Н-нет. Неудобно, – произнес он не сразу. Потом опять посмотрел Жене в лицо: – А ты торопишься куда-то, я тебя не задерживаю?

– Нет, – сказала Женя.

– Тогда давай посидим где-нибудь, поболтаем?

– Давай.

– А вон туда, кажется, там летнее кафе…

И они пошли рядом.

– Ты такой высокий, – удивленно произнесла Женя, поглядывая на Сергея со стороны.

– Наверное, еще вырос. И потемнел, – улыбнулся он. – Но ты, Женни, вот честное слово, все такая же девчонка.

Они расположились за столиком под широким тентом.

– Я угощаю.

– Хорошо.

– Что ты будешь?

– Мороженое. Вот, ванильный пломбир.

– Девушка, можно нам два пломбира? – обратился Сергей к подошедшей официантке – невысокой, коренастой особе с волосами, возможно, накладными, собранными на затылке в затейливый хвост. Кажется, Женя знала когда-то эту официантку, во всяком случае, ее лицо показалось знакомым.

Да и официантка тоже припомнила Женю: приподняла брови, явно собираясь что-то сказать, но передумала, метнув свой следующий взгляд на Сергея. Вероятно, женщина решила не мешать чужому свиданию.

– Я так рад тебя встретить, – когда официантка отошла от их столика, обратился Сергей к Жене.

– Почему? – спросила она.

– Потому что у меня возникает ощущение, когда я вот так смотрю на тебя, что времени нет. Ничего не изменилось.

«Он, наверное, вспомнил сейчас об Ане. Я у него с ней ассоциируюсь!»

– Ты не хочешь перемен? Хочешь вернуть прошлое?

– Немного не так… Без перемен не обойтись, я понимаю, и ушедшие годы тоже уже не вернуть. Да и не жалко их, если подумать. Дело в другом. Я, если хочешь знать, теперь ловец прошлого.

– Это как? – удивилась Женя.

– Как-то само собой получилось! – легко вздохнул Сергей, и опять его подбородок разделила ложбинка. – Я рисую по памяти. То, что видел двадцать, тридцать лет назад.

– Ты художник, я слышала.

– Нет. Это мой дядя Арсений был настоящим художником, а я – ловец прошлого. Я запечатлеваю на холсте картинки из далекого прошлого, и люди мне платят за свои воспоминания.

Женя вдруг вспомнила, что Нина Георгиевна недолюбливала Сергея. Да и сама Анна часто злилась на него – вот именно за эту расплывчатость речи, отсутствие конкретики. Мужик не должен так говорить, так вести себя – считала Нина Георгиевна, а вслед за ней скоро – и ее дочь. Вот взять бывшего мужа Анны, Владика – абсолютно земной, твердо стоящий на ногах мужчина. Все по делу, и никаких абстракций и лирики. И никаких метафор или сравнений! Владика Нина Георгиевна обожала до сих пор, кстати.

«Рыба! Сережка по гороскопу – Рыбы, а я ненавижу этот мутный знак!» – как-то заметила Анна, объясняя много лет назад, почему в том числе она рассталась с Сергеем.

А Жене, не особо верящей в гороскопы, тем не менее всегда была мила именно эта мягкая неопределенность в характере Сергея. Она не понимала «конкретных» мужчин, считала их слишком простыми, прямыми. А вот водная, текучая, тревожная и нежная натура Сергея нравилась ей. И это было вовсе не проявление недопустимой у «настоящего мужика» женственности или слабости. Наоборот, Женя находила в подобном поведении проявление силы и искренности. Потому что Сергей не боялся быть самим собой. А Владик – тот всегда старался казаться. Казаться настоящим мужиком.

– Красиво звучит – ловец прошлого, – задумчиво произнесла Женя. – Ну а я тогда, получается, ловец эмоций.

– Это как? – с интересом спросил Сергей.

– Я биохимик по образованию. Как раз занимаюсь разработкой новых успокоительных. Наши эмоции – это все результат биохимии. Гнев, страх, тревога – результат выброса в кровь определенных веществ. Которые иногда очень мешают жить человеку. И моя задача, вернее, задача нашей лаборатории – найти такое лекарство, которое избавило бы от всех этих ненужных, тягостных эмоций.

– Здо́рово, – с восхищением произнес Сергей. – А я помню, в детстве читал роман братьев Вайнеров – «Лекарство против страха». Там как раз об ученом, который изобрел лекарство, помогающее людям не бояться.

– Ну вот, считай, ты представляешь, чем я занимаюсь… – усмехнулась Женя.

Официантка принесла мороженое.

Женя и Сергей ели его и болтали, словно старые друзья. И это было странно – раньше-то, семнадцать лет назад, они лишь парой фраз могли переброситься, да и только. А теперь вдруг у них столько общего оказалось…

– Да, а что там столь внимательно рассматривала, в антикварной лавке? – спохватился посреди беседы Сергей.

– Серьги. На витрине лежали серьги с фиолетовыми камнями, это любимый бабушкин цвет. Я ждала, когда продавец освободится… А это оказался ты, ты говорил с продавцом!

– Ох, я помешал тебе сделать покупку!

– Да ничего. Ерунда. Подарок у меня уже есть. Обычное любопытство… На всякий случай. Я не собиралась ничего покупать. Просто спросить хотела у продавца…

– Только это был не продавец, а хозяин антикварной лавки. Ну да не важно…

– Да, какая разница… Вкусное мороженое… А ты что там делал, в этой лавке? – Женя отставила от себя пустую креманку.

– Я, Женни, договаривался о продаже того, что осталось от дяди Арсения. Часть хочу продать, часть отдам в местные музеи, очень много картин, видов Кострова… Остальное раздам, наверное. Ох, елки, опаздываю же, ко мне прийти обещались! – Он поспешно взглянул на наручные часы. – Девушка, счет, пожалуйста, – подозвал он официантку. Обернулся: – Ты еще в городе будешь, Женни?

– Да, наверное, – пожала она плечами. – А почему ты называешь меня Женни, всегда хотела тебя спросить?

– Это стихотворение одно есть. У Гейне. Обращенное к Женни фон Вестфален – кстати, будущей жене Карла Маркса. Ну все, прости меня, пока. – Он положил купюру в кожаную папку, которую принесла официантка, поднялся из-за стола, быстро поцеловал Женю в щеку и ушел.

Женя тоже покинула летнее кафе, побрела куда глаза глядят по пешеходной улочке, мимо магазинов и кафе, мимо старинных малоэтажных особняков. Она все еще не могла прийти в себя, все еще не могла поверить в случившееся. Она все-таки встретилась с Сергеем Ларионовым!

Как легко теперь на сердце и… пусто. Куда-то улетучились, исчезли все прежние фантазии Жени о Сергее. Они оказались выдумкой. Настоящий Сергей – совсем другой человек, получается. Хотя даже лучше, чем воображала себе Женя.

Любить ли ей теперь и дальше этого нового Сергея? Или проститься с иллюзиями уже навсегда? Женя не знала. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.

А почему Сергей не спросил об Анне? Много говорил о прошлом, но так, словно в этом прошлом не существовало Анны. Забыл о своей первой и неистовой любви? Или, наоборот, воспоминания столь остры, что говорить о ней ему все еще больно?

…На следующий день Женя с Таисией Георгиевной отправились в дом Кирсановых. Дом, кстати, остался все тем же, основательным и уютным, крепким – когда-то постарался их прадед, возводя его со всем тщанием, на века. И сад выглядел чудесно – полный деревьев и цветов.

Торжество Кирсановы решили устроить на большой веранде – благо погода располагала. Там стоял длинный стол, покрытый белой скатертью.

– Девочки мои пришли, – поднялась навстречу Варвара Платоновна. И церемонно расцеловалась с Таисией Георгиевной, Женю же сначала долго разглядывала.

«И бабуля не изменилась… Хотя нет, она теперь с палочкой ходит!» – невольно заметила Женя.