После обеда Иван заторопился домой. Дома хозяйство, вечерняя дойка, да и путь не близкий, как правильно заметил дед Архип. Дядька покурил вместе с Катей на лавочке возле забора, вывел лошадь за ворота и уехал, обещав приехать к ним через два дня. Перед отъездом он строго настрого запретил девушкам в одиночку ходить в тайгу. Девушки заверили его, что у них этого даже в мыслях нет, что они дальше берега реки никуда не собираются, успокоившись, дядька чмокнул племяшку в щеку и уехал.

Алёна вынесла во двор посуду, налила в таз воду и стала ее мыть. Вода из колодца, который был в конце этой малюсенькой деревушки, прямо перед четвертым домом, была холодной. Катя наблюдала за тем, как подруга борется с жиром, налипшим на тарелки, и посмеивалась.

– Алён, надо было нагреть воды. Печку растопить сумеешь?

– Нет. Надо спросить у деда. Он пошел отдохнуть, потом спросим.

– А что там трудного? – удивилась Катя. – Давай я попробую.

– Там надо какую-то заслонку открывать, а где она находится, я не знаю. Иначе угореть можно.

– Да, дело нелегкое. Как мы тут согласились остаться, сама не понимаю!

– А что непонятного? Захотелось в речке покупаться, позагорать, а о трудностях деревенской жизни мы не подумали. Еще про козу не забыть бы!

– Дедуля придет. Он-то помнит, что ее доить надо. Скоро уж. Сейчас полежит часок, да покажет нам свое искусство. Мастер-класс по дойке коз! – сказала Катерина и расхохоталась.

– И ничего смешного в этом нет! – услышали девушки, голос подходившего к ним Петровича. – Это наука, хоть и не мудреная, а все одно – учиться надо.

– Да, дедушка, мы будем хорошими ученицами, – сказала Алена, заканчивая с мытьем посуды.

– А как ты подошел к нам? Мы не слышали. Ну кА, рассказывай дедушка, где ты так тихо ходить научился.

– Где ж еще – в тайге. Охотник ведь наипервейший был. В тайге шуметь нельзя, тайга этого не любит. Будешь шуметь – она тебя накажет. И голодным останешься, и сам можешь стать чьим-нибудь кормом.

– А у вас тут хищники есть? – испуганно спросили девушки.

– А как же! И волки, и рыси, и кабаны стали появляться, раньше их не было. Да и мишки иной раз могут напасть. Они ж не все такие покладистые. Мало что ему в голову взбредет. Медведей у нас тут больше всего. Они на реку выходят – рыбу ловят, особенно в нерест. Хариуса любят. А волки летом не нападают. И так дичи в тайге полно. А вот зимой… Да что говорить, девчата, без ружья в тайге делать нечего и ходить по ней надо тихо. Браконьеры тоже попадаются. Они чаще всего мирные к людям, а иной раз и обидеть могут. Самый страшный зверь в тайге – это человек. Страшнее его нет никого!

Две подруги сидели на крыльце притихшие, слушали старого, видавшего виды человека, охотника. Куда им в тайгу! Хотели за малиной сходить, да теперь и с дядькой Иваном страшно будет. Напугал их дед Архип. Правду сказать – за забором им ничего не угрожало, а вот если подальше…

– А за забор-то выйти можно? Малины пособирать?

– Да можно, но ведь не зря мы такие заборы-то налаживали. И туда могут незваные гости из леса пожаловать. Тут, в прошлом годе, забыл я калитку закрыть, так медвежонок пришел, и такой мне порядок в огороде навел – ничего не осталось. У бабушки твоей столовался. У ней урожай хороший был, на двоих хватило. Вот мы тут и запираемся, за высоким забором живем, ведь прямо в тайге!

– И часто такое случается? – спросила Катя.

– Да нет, не пужайтесь, внученьки, не часто. Зверь он тоже не дурак, к человеческому жилью идет только когда подопрет совсем. А тот медвежонок совсем малой был, потерялся, видать. Так, покуролесил и ушел.

– А что значит, подопрет? – с глазами как у напуганной улитки, спросила Алёна.

– А голодно когда им. Вот в избушку часто наведывались. Там они лесные хозяева, вот и брали, что хотели. Или уж когда совсем голодно, в лютые морозы, да в засуху. А вообще медведи зимой спят. Небось, в школе-то проходили.

– Да. Проходили. Только дядя Ваня сказал, что и шатуны бывают.

– А как вы думали? Разбудит, какой-нибудь незадачливый охотник, вот он и мечется потом, заснуть не может. Ну, пойдем что ль, покажу вам, как козу доить надо. А то без молока сидеть будете. И козе вред!

– А если у нас не выйдет ничего? – спросила Катерина.

– Тогда мне придется. Хочется, чтобы вы хошь эти два денечка вкусили деревенской жизни. Прочувствовали, как тяжело на земле жить и пропитание себе добывать. Тем паче, в таком суровом краю, как наша Сибирь.

– Да… Тяжко, мы уж поняли! – согласилась с дедом Катерина. У меня тоже жизнь не сильно сладкая была, а такого я и не нюхала.

– А что это ты про свою жизнь так говоришь? Что ж в городе тяжелого? – удивился дед Архип. Работать-то везде надо, без работы куска хлеба не съешь!

– Я, дедушка, в детдоме выросла. Родители мои меня бросили в младенчестве, вот так! Сирота я.

– Ой, внучка, прости, не знал. Ну, сирота, пошли, молоком напою. Картошки принесу, сварите, да с грибочками! Пальчики оближете!

– Здорово! А какие грибочки у вас тут растут? – поинтересовалась Катерина. Я люблю грибы собирать. Мы в детдоме часто грибы собирали, поварихе отдавали. Она, что получше – себе брала, а остальное нам жарила. Суп варила. Я люблю грибы!

– И как только у нее рука поднималась у вас грибы забирать? У сирот?

– Если бы только грибы! Они все тащили. И масло, и печенье, и конфеты. Тушенку сумками выносили. Одну уволили, другая пришла. Такая же!

– Да как же можно у детей красть? – искренне расстроился дед.

– Можно. И крадут. И никто их не наказывает за это. Ни суд, ни бог, ни черт! Морды себе отожрали, и зады тоже. А наши малыши, даже конфет не получали, которые спонсоры привозили.

– Ужас, хватит, Катька, а то сейчас заплачу. Было бы у меня много денег, я бы сама туда и конфеты и фрукты возила. И собственноручно выдавала бы детям. Чтобы не украли!

Молоко оказалось вкусным. Алёна и Катя впервые попробовали козье молоко. Алёна, конечно, пила его раньше, но вкуса не помнила, потому что была маленькой. Тут у бабушки на заимке. Бабушка всегда держала коз.

– Ну как молочко? – спросил дед.

– Прекрасно! – ответила Катя. – И козу доить не так уж сложно оказалось!

– А у меня так и не получилось! – расстроено воскликнула Алёна.

– Получится еще, – сказал Петрович. – Что ж, сейчас повечеряем и спать. Завтра осмотритесь получшее. Покупаетесь. Реку вам покажу, пройдусь хоть с вами, а то совсем засиделся.

– Дедушка Архип, я все спросить у дядьки хотела… Наш дед, ну, бабушкин муж, он где? Я его не помню. Не было его уж тогда, когда я тут гостила.

– Так он давно пропал. В тайге сгинул.

– Как сгинул? – удивилась Алёна.

Катя, закуривая сигарету, аж поперхнулась.

– Так и сгинул. Ушел на промысел, в каком году уж и не помню точно, в пятидесятых было… Искать ходили его, да так и не нашли. Как в воду канул! Убили видать!

– За что? – спросили девушки хором.

– Так кто его знает, за что? А может и сам помер. В тайге можно и ногу сломать и заболеть. Там докторов нет.

– Страшно как! – задумчиво сказала Алёна.

– Так не он один. Бывали случаи. Пропадали люди. Уйдут в избушку и не возвращаются.

– А что за избушка? – оживилась Катерина, выпустив большое колечко дыма.

– Охотничья! Не на курьих же ножках! – засмеялся старик. – У нас у кажного тут свой участок охотничий был. Да и по сей день есть. И у кажного своя избушка лесная. Да не одна. Вот до моей пока дойдешь… Я в нескольких ночевал, пока до своего участка доходил. Бывало и в тайге, в шалаше. Или гамак на дерево вешал. По-всякому бывало. Далеко у меня мой участок.

– И сколько же туда идти? – затаив дыхание, спросила Алёна.

– Почти три недели. Если пешком. Бывали годы, меня туда на вертолете забрасывали. Места там непроходимые, дорог нет. Зато место – сказка!

– А как на вертолете?

– Просто. На поляну садился. Летчик у меня знакомый был. Еще с войны.