Нелегкая судьба ожидает Среднюю Азию. У США еще достаточно сил, чтобы сформировать в регионе исламские экстремистские движения (собственно, они уже активно там работают, другое дело, что пока у властей есть силы для сдерживания набирающего ход процесса). Эти движения способны кардинальным образом перекроить карту Средней Азии. Остановить исламистов по силам Китаю, и он давно намекает, что такая возможность у него есть. Или же России, которая в состоянии оказать мощную поддержку в этом вопросе. Но захочет ли она это делать? Собственно, мы должны определиться, что для нас важнее – Ближний Восток или Средняя Азия. И на то, и на другое ресурсов не хватит. Представляется целесообразным (особенно с учетом позиции Китая, который уже объявил XXI в. «веком Азии») сконцентрироваться на азиатском направлении, отложив на время концепцию «Москва – Третий Рим».

Восточная и Юго-Восточная Азия. Дальше на восток. Тут главный вопрос – где остановится экспансия Китая. У него будут свои экономические проблемы, в том числе и очень тяжелые. Но Поднебесная стремится расширить свое влияние в Азии, и тут нужно очень тщательно взвесить, что мы можем противопоставить этой тенденции. Суть политики Китая – это «бесконечный путь хитрости», и дружбы с ним не может быть по определению, признаёт он только силу. Причем не столько силу военную (мы всё равно с ним по ресурсам конкурировать не сможем), сколько «мягкую». Тут как раз можно воспользоваться китайской концепцией, что «центр» (т.е. собственно Срединная империя, Китай) может быть побежден только «востоком». То есть в китайской традиции – Великой степью. Значит, мы должны в отношениях с Китаем из всех наших исторических линий выбрать степную, скифскую, и именно на нее сделать идеологический упор. Иначе есть опасения, что Амур станет внутренней китайской рекой.

Еще дальше на восток. Южная Корея и Северная Корея, скорее всего, объединятся (а куда деваться?). И объединенной Корее, как и Японии (и Вьетнаму), самое место в ЕАЭС, потому что, кроме стран – участниц объединения, их продукцию покупать будет некому. США свои проблемы закроют сами, ЕС – тоже, а больше высокотехнологичные товары никому в мире не нужны. Юго-Восточная Азия прочно войдет в орбиту Китая, и уж по каким линиям там прочертить границы, будут решать в Пекине. Тайвань, кстати, объединится с материковым Китаем.

Остальной мир. Индия в силу своих размеров (территория, население, экономический и военный потенциалы) обладает большим ресурсом самодостаточности – какие-то подвижки здесь маловероятны.

Австралия может остаться под влиянием США, но не исключено, что ей придется «подружиться» с Китаем. Тут экономически скорее должен реализоваться второй вариант, однако есть еще и геополитические, и идеологические факторы. Чем дело закончится, неизвестно, но чем интенсивнее будет кризис, тем выше вероятность того, что Австралия всё-таки войдет в китайский экономический кластер.

Если речь идет об Африке, имеет смысл говорить только о ЮАР, которая инкорпорируется в систему разделения труда Латинской Америки. Да, Латинская Америка, скорее всего, создаст собственную систему разделения труда, включающую в себя все страны, вплоть до Мексики (хотя за нее придется еще побороться с США). Страны, близкие к ЮАР, будут активно стремиться войти в этот же кластер, который таким образом станет постепенно расширяться в сторону севера.

США сейчас активно пытаются встроить Мексику в свой внутренний экономический кластер, и, может быть, у них это получится. Но этот вопрос пока остается открытым.

Ну и собственно долларовая зона, в которую войдут США, Канада, Британия и другие страны, населенные англосаксами (с учетом проблем Австралии), и возможно, Мексика. Тут, впрочем, изменений в границах, скорее всего, не произойдет.

Исламский мир свою систему разделения труда сформировать не сможет (я много писал на эту тему), и ситуация в зоне будет похожа на сегодняшнюю, границы станут меняться активно и самопроизвольно.

Резюмируя, можно отметить, что пограничные линии трансформируются только в тех регионах, где они всегда были нестабильны, а в основном карта мира начнет меняться в рамках создания новых экономических кластеров, а не путем изменения административных границ. Но в таких регионах, как Балканы или Ближний Восток, в ближайшие десятилетия будет крайне неспокойно.

Религиозно-политическое движение салафитов представляет собой радикальное воинствующее направление ваххабизма, направленное на установление исламской модели социального устройства с помощью методов устрашения без учета национально-исторических особенностей того или иного региона. Оно уже ведет настоящую войну против федерального правительства в Дагестане и Ингушетии, имея сильное подполье в Кабардино-Балкарии и других республиках Северного Кавказа. Кроме того, их позиции заметно окрепли в Татарстане и Башкирии, где салафиты получили возможность вести свои проповеди в некоторых мечетях этих республик. В последнее время представители этого движения уже укрепились в Москве, развернув в ней свою агитационную деятельность. В случае дальнейшего развития данной идеологии на территории России, увеличения числа ее последователей страну ждет весьма безрадостное будущее.

Теракты, волна которых не ослабевает в проблемных субъектах Федерации и порой перекидывается на относительно спокойные регионы, несомненно, могут усилиться. Более того, в таких регионах, как Дагестан и, в меньшей степени, Башкирия и Татарстан, имеется опасность выхода радикалов на уровень легального поля политических взаимоотношений. Это даст им возможность влиять на властные структуры регионов и открыто строить ту модель политической системы, к которой они призывают, – исламское государство. Представляется, что говорить о территориальной целостности России в случае реализации данного сценария уже не придется.

Распространению салафизма и его экспорту в Россию необходимо противопоставить все имеющиеся ресурсы власти: утилитарные, нормативно-правовые, идеологические и силовые. Методы их применения должны носить самый разнообразный характер. Только в этом случае действующая власть сможет добиться подлинного успеха и сохранить себя в качестве реального политического лидера.

Всем хорошо известно, что в российском обществе уже поднимался вопрос о запрете идеологии ваххабизма, но он был мягко «снят», так как некоторые политические круги опасались, что это может испортить отношения России с Саудовской Аравией. Тем не менее данный вопрос надо ставить. Причем его надо ставить именно в политическом ключе, поскольку его решение оправдывается растущей религиозно-политической конфронтацией в России и той политикой, которую проводит Эр-Рияд по отношению к российским интересам на Ближнем Востоке, и в частности, в Сирии. Иначе как враждебной ее трудно назвать. Поэтому здравомыслящие граждане не удивятся запрету салафизма-ваххабизма как религиозно-политического агрессивного течения, противоречащего традиционным ценностям России.

Возможно, есть смысл в более пристальной оперативной работе спецслужб по саудовскому, катарскому и кувейтскому направлениям, что помогло бы выявлению радикальных и откровенно опасных элементов, действующих под прикрытием различных коммерческих и благотворительных структур. Кроме того, стоит ограничить отправку студентов в образовательные центры указанных стран, ибо нередко именно оттуда молодые люди возвращаются с взглядами, противоречащими традиционному исламу, и становятся своеобразными «агентами влияния» аравийских монархий, а иной раз – просто завербованными и зомбированными спецслужбами.

Важным фактором победы над исламским радикализмом является продуманная социально-экономическая политика в проблемных регионах, в частности в республиках Северного Кавказа. Склонные к восприятию салафитских идей люди, прежде всего молодежь, должны иметь иную социальную и нравственную альтернативу, сочетающуюся с возможностью материальной, социальной и духовной самореализации.