Этноконфессиональный сепаратизм создает серьезную угрозу внутригосударственной и региональной стабильности и международной безопасности. Во всем мире действуют многочисленные сепаратистские организации, которые опираются на финансовую и идеологическую поддержку ваххабитов Саудовской Аравии и Катара. При этом в странах Европы созданы благоприятные условия для высокой мобильности населения и мигрантов. Интернет и глобальная система связи обеспечивают успешную организацию и координацию действий в трансграничной сети сепаратистских и оппозиционных движений. А глобализация информационного пространства позволяет добиться максимального пропагандистского эффекта, поскольку лидеры подобных организаций имеют возможность доносить свои идеи и требования до широкой аудитории в социальных сетях и Интернете и осуществлять свои акции, которые освещаются в СМИ в режиме времени, близком к реальному.

Притягательность экстремистских идеологий возросла на фоне осознания людьми в странах третьего мира своего социального и политического неравенства. До наступления информационной революции народы, жившие на 1 долл. в день, мирились с нищетой и бесправием, поскольку не подозревали о наличии достойного уровня жизни и благосостоянии в развитых странах мира. Гедонизм «золотого миллиарда» и обеспеченная жизнь жителей мировых столиц, показанные мировыми СМИ, вызывают у людей Третьего мира чувства зависти, возмущения и ненависти, подогреваемые радикальными политическими движениями.

Создание глобального информационного пространства способствовало повышению политизированности населения, осознанию людьми того факта, что в мире есть богатые страны, успешно существующие на фоне стран с застарелыми экономическими и социальными проблемами. Все это дестабилизирует социально-политическую обстановку в странах с несформировавшимися политическими системами и государственными институтами.

При всем многообразии современных кризисов и конфликтов они имеют некоторые общие черты.

1. Глубина противоречий, в основе которых лежит противостояние формировавшихся веками ценностей и образа жизни народов, принадлежащих к различным цивилизациям. Такие противостояния с трудом поддаются урегулированию. Так, в конфликте Армении и Азербайджана вокруг Нагорного Карабаха, а также в палестино-израильском противостоянии просматриваются не только территориальные споры, но и столкновение культурно-конфессиональных систем.

2. Поддержка сторон конфликта внешними субъектами международной политики, которые принадлежат к различным цивилизационным платформам. Так, например, в споре вокруг Фолклендских островов в 1982 г. на стороне Аргентины стоял весь латиноамериканский мир, а на стороне Великобритании – страны Запада. Масштабы цивилизационной поддержки арабского мира в Афганистане испытали на себе сначала «ограниченный контингент» Советской армии, а затем и коалиция войск НАТО. Сильную поддержку со стороны исламского мира ощущает народ Палестины в его противостоянии с Израилем.

3. Конъюнктурные изменения ориентации участников конфликтов с цивилизационной основы на факторы текущей политической ситуации в ходе развития конфликта. Так, участники сербо-мусульманско-хорватского противостояния в Югославии меняли союзников в зависимости от политической ситуации: сначала хорваты-католики выступали в союзе с мусульманами против православных сербов, потом сербы становились союзниками мусульман против хорватов. Позиция стран Запада по отношению к участникам конфликта в Югославии определялась не соображениями цивилизационной близости, а политической целесообразностью. Германия поддерживала хорватов, Великобритания и Франция (в определенный период) были на стороне сербов, а США – на стороне боснийцев-мусульман. Как видно, цивилизационный принцип участия сторон в конфликте отходит на второй план при решении текущих политических задач.

4. Трудности четкого определения агрессора и жертвы. Ярким примером являются всё те же события в Югославии, где возник конфликт между тремя цивилизациями: славянско-православной, католической и исламской, и каждая сторона видела в своих противниках агрессоров, а себя представляла жертвой. Это отражалось и на аргументации сторон, находящихся по разные стороны «баррикад», их суждениях о причинах конфликта, инициаторах и путях урегулирования, которые, как правило, оказывались диаметрально противоположными.

Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на межцивилизационный характер большинства конфликтов, возникают они и между субъектами, принадлежащими к одной цивилизационной платформе. Примерами являются ирано-иракская война 1980– 1988 гг., а также имеющая место в настоящее время гражданская война в Сирии, в основе которых лежит соперничество шиитской и суннитской ветвей ислама.

Феномен «цветных революций» впервые проявился в Сербии в конце 90-х годов прошлого века. Затем аналогичные события произошли на Украине, в Грузии, Киргизии, Молдавии и вновь повторились на Украине в 2013 г. В Белоруссии, Узбекистане и России также были попытки организовать протестные движения, но там они не получили развития вследствие устойчивости государственных институтов и отсутствия достаточной поддержки со стороны населения. Там, где «цветные революции» закончились успешно, политические режимы претерпели трансформацию, в основном прозападную и антироссийскую. Это говорит о том, что данные явления представляют серьезную опасность для национальных интересов России, так как служат эффективным инструментом переформатирования политических пространств в интересах внешних субъектов международной политики, занимающих антироссийские позиции.

Анализ организации и проведения «цветных революций» показывает, что режиссеры подобных политических акций на подготовительной и начальной фазах руководствуются определенными принципами.

1. Опора на ненасильственные формы и методы достижения политических целей с использованием информационно-психологических технологий воздействия на сознание людей, побуждающих их к проведению «мирных» политических акций для осуществления «легитимной» с правовой точки зрения смены политического режима в стране (президента), изменения состава кабинета министров, проведения досрочных выборов под контролем международных наблюдателей.

2. Использование в качестве движущей силы для осуществления политической трансформации оппозиционной партии или общественного движения, опирающегося на так называемый «креативный класс», жаждущий перемен, а также на деклассированных элементов и людей с нереализованными амбициями.

3. Использование сетевого принципа организации протестных движений с активным привлечением СМИ для легитимации своих целей и задач, что можно рассматривать как особую форму ведения информационной войны внешними игроками международной политики по отношению к действующей власти.

Сегодня уже не секрет, что основными катализаторами «цветных революций» являются инициаторы, которыми выступают зарубежные спонсоры, финансирующие молодежные организации, и оппозиционные политические партии, лидеры которых заявляют о своей поддержке западной модели демократии и либеральных ценностей. При этом активисты подобных «революций» получают финансовую поддержку в виде грантов и стипендий от таких организаций, как Институт «Открытое общество» (Фонд Дж. Сороса), Гарвардский университет, Институт Альберта Эйнштейна, Международный республиканский институт, Национальный демократический институт (США), Международный институт ненасильственных конфликтов и Международный институт стратегических исследований в Лондоне. Известно также, что значительные ресурсы поступают через американский Фонд поддержки демократии в Восточной Европе3. Но все вышеперечисленное – это внешние проявления. Настоящей «питательной средой» для возникновения общественного недовольства и следующих за ним протестных выступлений являются нерешенные социально-экономические проблемы. При этом государства с затянувшимся переходным периодом политических и экономических преобразований попадают в основную группу риска. По мнению Р. Макинтайра, если в рыночной экономике страны задействовано менее 20% ее населения, то там следует ожидать роста социального напряжения и политических потрясений4.