И вот... Когда суперэкспресс почти набрал максимально возможную на участке разгона скорость, когда в приглушенном смехе и негромких переговорах пассажиров словно бы по взаимному согласию возникла странная пауза, когда все словно бы набирали в грудь воздуха и сердца сделали по два-три лишних удара, так вот, в это самое мгновение абсолютно пугающей тишины космического пространства - в жерле грандиозного туннеля послышался какой-то неведомый звук: не то треск, не то хруст, не то стон, не то чавк... Нет, нет: это не был страшный для любого подземного работника - шахтера или туннельщика - скрежет проседающей кровли! Странный звук, незнакомый и непредставимый человеческим ухом возник вопреки всем законам физики - в полном вакууме, к тому же многократно усиленный, преломленный и искаженный гулким эхом туннельного дула, словно нацеленного в самое сердце мировой пустоты... Звук этот был широким, влажным и всеохватывающим сознание, но не нес в себе ничего трагического. Скорей всего кажущийся, кое-кому он напомнил бы момент касания двух космических кораблей в черноте межзвездного пространства, - но никто из пассажиров никогда не был свидетелем стыковки двух космических кораблей. А крик души - это не скрип и скрежет ломающихся конструкций...

И уж никому, разумеется, не было ведомо даже предположение, какой же именно звук раздается при непредсказуемой Разумом стыковке двух миров... Мы продолжаем считать, что черные дыры образуются беззвучно и так же беззвучно вспыхивают и сгорают Сверхновые. Но кто его знает, какие в действительности крики издает умирающая в корчах материя!

Поезда в безвоздушном пространстве туннеля должны были проноситься со скоростью управляемого метеора, - если можно представить себе метеор, взвешенный в магнитном поле. Положенное время истекло...

- Экспресс ГВП-1 на станцию назначения не прибыл... - доложил главный диспетчер Американской стороны, ошарашенно всматриваясь в пустой, серый экран монитора, на котором не возникло даже тени изображения.

- Что случилось - ?рявкнул Начальник Пути. - Авария? Срочно прозондируйте тело туннеля!

Лазерные датчики с неотвратимой очевидностью показали, что туннель - гигантская труба, заряженная цилиндрической пулей экспресса, так вот... этот туннель на всем своем протяжении от края Европы до берега Америки - пуст. Пуст, как ствол тщательно вычищенного после утренней тяги охотничьего ружья!

В это нельзя было поверить, не сходя с ума! Трансокеанский экспресс... исчез! Если бы он растаял, растворился, наконец - распылился на атомы - тончайшие приборы показали бы наличие скачка массы, ощупали бы молекулярное облако, - нет, ничего подобного самые совершенные анализаторы не показывали. На всем идеально гладком пути не было никаких свидетельств произошедшей катастрофы. Экстренный гравитационно-вакуумный поезд, гордость земной техники, пропал бесследно!

- Гигантская каверна? Разлом земной коры?! - предположил видный ученый Вильям Стетсон из Общепланетного геологического института, когда к нему обратились с мольбой о возможном объяснении. - Мгновенно раскрывшаяся бездонная трещина?! Это предположение очень понравилось газетчикам: оно было страшным, наглядным и понятным одновременно. Уже появились заголовки: "Бездонная дыра в ад", "Каменные челюсти поглотили трансокеанский экспресс", "Пропасть смерти"... Но специальная аварийная капсула, пущенная обследовать дно тоннеля, не обнаружила никаких следов предполагаемого разлома, пропасти или неожиданного провала, - туннель был в целости и сохранности, и ни малейшей трещинки, через которую, свистя, вырывался хотя бы воздух, не было отмечено на его безупречной несокрушимой облицовке... Все телестанции мира передавали только репортажи... чуть было не сказал "с места происшествия", - но в действительности это было невозможно. Никто не знал места загадочной катастрофы. Из гигантских концевых жерл туннеля, из наглухо запечатанных воздушных шлюзов на обоих континентах незримо просачивались только недоумение и Ужас... Ледяной ужас непонимания произошедшего замораживал человеческие сердца, словно воду в формочках с прямоугольными перегородками, предназначенных для приготовления коктейлей. Мировой холодильник ужаса... Планета погрузилась в общенациональный траур.

- Мы построили на Земле настоящее космическое чудо! - ровный голосом без эмоций повторял Сейто Накаяма, непривычно рослый японец, президент крупнейшей строительной фирмы. - И туннель остается туннелем. Он не поврежден! Так объясните же, куда делся поезд?!- Да, туннель... Туннель... Туннельный эффект... - как заклинание, бормотал и в такт своему бормотанью покачивал тщательно ухоженной бородой академик Николай Щеглов, член всемирного Совета, знаменитый физик, а в молодости - не менее знаменитый альпинист. Он взошел на Аннапурну без кислородной маски, после чего стал буддистом. Кажется, он серьезно верил в переселение душ...

- Если нет нормальных объяснений, следует принять самое невероятное! - вдруг вскочил он, стукнув по столу увесистым кулаком так, что жалобно взвизгнув, подпрыгнули многочисленные микрофоны. - Туннель! Я начинаю убеждаться, что мы нечаянно построили Туннель Перехода в Иное измерение! И он - сработал! Да, да, уважаемые земляне! Туннель в Иномир! В зале совещания Межправительственной комиссии настала такая неописуемая тишина, что стало слышно шуршание ленты в портативном диктофоне, который его хозяин забыл выключить. Присутствующие - строители, ученые, политики и репортеры, обычные жители Земли, почувствовали на своих лицах величественное и жестокое дыхание Неведомого, долетевшее до них из необозримых глубин Космоса...

... Главного инженера проекта - жизнерадостного и удачливого француза Мориса Жакоба - нашли утром следующего дня склонившимся над своим рабочим столом в кабинете. Воротничок его безупречной рубашки был залит... ах, если бы томатным соком! Посредине полированной столешницы из драгоценного черного дуба белел сиротливый листок бумаги, на котором прыгали крупные неровных буквы: "боже мой... боже мой... боже мой..." И больше ничего. И было не совсем понятно, что хотел сказать Главный в своей предсмертной записке. Неужели - он вспомнил создателя всего сущего?! Просил ли он отпущения грехов? Брал ли он на себя невыносимую ответственность в гибели... в исчезновении почти шести тысяч душ?! Или - просто пытался осмыслить случившееся, но так и не смог вынести этого напряжения?

Главный инженер был отличным работником, а настоящий профессионал не нуждается - во всяком случае, при жизни - в божественном одобрении. "Боже мой... - словно бы шептали его посиневшие губы. - Боже мой, боже мой!" Пистолет из правой руки Главного инженера после точного выстрела в висок упал на ковер. Небольшая, изящная, совершенно не зловещая вещица, похожая на взрослую игрушечную зажигалку...

Боже мой... боже мой... К кому же с последней мольбой обращался ни в чем не виновный представитель человечества?!

- Меня не посадят в тюрьму за это... за опоздание?! - чуть не плача, истерично верещал начальник Европейской станции в расшитом галунами мундире и с трясущимся желеобразным животом. Казалось, именно этот его живот совершенно отдельно от хозяина и трясся от страха...

- Зачем?! - почти равнодушно отмахнулся от него один из членов комиссии. И добавил словно бы про себя:?

- Может быть, там... в другом измерении... поезд пришел как раз по расписанию?!

ЗЕРКАЛО

Так покорно другим подставляют себя зеркала.

Вадим Шефнер

Зеркало - в принципе кусок обыкновенного стекла, вставленного в овальную раму - висело на белой кафельной стене в ванной комнате небольшой современной квартиры. У квартиры и у Зеркала был один и тот же Хозяин.

Каждое утро невыспавшийся человек с припухлыми веками, зевая и потягиваясь, склонялся к Зеркалу, равнодушно и без особенного удовольствия разглядывая в нем свое нездоровое лицо, отечные мешочки под глазами, склеротические жилки на щеках, легкое покраснение носа, - многое говорило Зеркалу и о плохой работе почек, и о привычке кое-что выпивать сверх нормы, и... Да мало ли что еще видело Зеркало, кусок стекла, вставленного в овальную раму, которая держалась на крепком витом шнуре зеленого цвета! И это стекло, которое Хозяин привычно считал обычным куском стекла, привычно и послушно отражало его лицо, одутловатые щеки и прыщик над губой, созревший за ночь, который он тут же принимался выдавливать.