– А что двойка?

– Она может его расстроить и даже разозлить. А когда папа зол, обращаться к нему с просьбами бесполезно. Так говорит мама.

– А ты ему не рассказывай про двойку. Пока. Пусть сначала разрешит, а потом скажи.

– Да как же не говорить, когда она в дневнике красуется? Папа сразу с порога просит дневник показать.

– А мне покажи, – попросил пес. – Никогда не видел, как красуются двойки. Может, я смогу тебе помочь, – загадочно произнес Дружок.

– Помочь?! – заинтересовался мальчик. – Ну, смотри.

И Вовка достал из ранца дневник.

– Ух, ты, какая красивая! – пес уставился на жирную двойку, занимавшую две клетки дневника.

– Противная, – прошептал Вова. – И, главное, ни за что. Я просто хотел немного пошутить. Надо было вставить пропущенные слова: «На лугу пасутся – кто? – коровы; девочка играет – на чем? – на пианино. А я написал наоборот – девочка играет на коровах; на лугу пасутся пианино… Ребята смеялись, – прыснул Вовка, – а учительница сказала, что цирк находится по другому адресу.

– Цирк это что? – уточнил Дружок, не отрывая глаз от двойки.

– Ах, цирк – это лучшее место на земле! Там дрессированные звери, фокусники, акробаты! Я, когда вырасту, обязательно пойду работать в цирк. Я уже твердо решил.

В это время, Дружок, поднявшись на задние лапки, быстро – быстро начал царапать передними страницу с двойкой. Через пару минут от двойки не осталось и следа. Двойка в дневнике больше не красовалась, на ее месте теперь зияла большая дырка.

Вовка не мигая, смотрел на страничку.

– Здорово, да? – решил уточнить Дружок.

Но тут прозвучали два отрывистых звонка, заставив подпрыгнуть мальчика и собаку.

– Это что?

– Это кто! Папа пришел с работы, а я еще не решил, как о тебе рассказать.

– А что тут решать? Выходим парой. Ты знакомишь меня с папой, папу со мной и все. Дело сделано. Это же просто!

– Знаешь, Дружок, мне кажется, что тебе сейчас с папой лучше не знакомиться. Ты пока посиди тихонько в моей комнате. А я тебя чуть позже позову, когда подготовлю папу.

И Володя пошел открывать дверь.

– Как твои успехи, сын? – начал папа с неприятного вопроса.

Но, вдруг не дожидаясь ответа, повел носом и с удивлением произнес:

– А что это у нас так сильно псиной пахнет? Ты, случайно, не собаку в дом притащил?

И снова, не получив ответа от сына, двинулся в кухню.

– Сейчас забацаем ужин, Владимир! – у папы явно было хорошее настроение. Пока. – Мелко режем сосиски, заливаем все взбитыми яйцами, там еще зелень была и помидоры. У нас будет королевский пир, брат!

Папа долго исследовал нутро почти пустого холодильника. Наконец он закрыл дверцу и задумчиво стал разглядывать желтеющий клен за окнами.

– Где он, Владимир?

– Кто?

– Тот, кто схомякал все наши сосиски, кто оставил свои грязные следы на паркете, и кто провонял всю квартиру своей мокрой шерстью.

– Папочка, – еле слышно прошептал Вовка, – это необыкновенная собака. И шерсть у него уже высохла, я сам его вытирал.

– Все – таки собака… – вздохнул папа.

– Да, собака, но если бы ты его увидел! Он разговаривает, представляешь? Говорящая собака! И мы уже подружились. Ему негде жить. А еще он летает!

Голос мальчика дрожал, в глазах стояли слезы. Он чувствовал, что его мольбы не могут растопить папино сердце.

И тут, тихо цокая коготками по полу и низко опустив голову так, что лохматые уши, как щетки сметали все соринки, в кухню вошел Дружок.

Пес уселся рядом с Вовкой, и преданно заглянул ему в глаза.

– Папа – это Дружок! Песик, скажи что-нибудь папе.

Но пес молчал, только несколько раз вильнул хвостом.

– Он стесняется, пап! – горячился Вовка. – Дружок, это очень необходимый момент, взлети, пожалуйста!

– Я всегда считал тебя умным и честным мальчиком, – вздохнул папа. – Ты меня огорчаешь.

В кухне повисла долгая тишина, даже было слышно, как на улице завывает ветер и мелкий дождь царапает по стеклу.

– Куда его в такую погоду? – прошептал Вовка. – Может, пусть поспит до утра у нас?

– Ничего, ему не привыкать. Попросит еще у какого-нибудь глупенького мальчика ночлег.

– Ну, да, у кого родители будут добрее…

– Что ты сказал? – поднял брови папа.

– Это не я, – замотал головой сын.

– Я это, я, – прорычал пес. – Ладно, пойду устраиваться на ночлег, поищу сухое местечко. Спасибо тебе, Владимир! Ты самый добрый мальчик

– Этого не может быть, – опомнился папа, присев на подоконник. – Собаки не умеют разговаривать. Ты меня разыгрываешь, Владимир?

– Многие собаки разговаривают, только не все их понимают.

Папа пересел на кухонную табуретку и с удивлением рассматривал собаку.

– Говоришь, она еще и летает?

– Это Дружок, мальчик, – напомнил Вовка. – Летает только в исключительных случаях.

– Ничего не понимаю. Сколько лет на свете живу, никогда ничего подобного не слышал. Мне надо переварить такие новости. Схожу – ко я прогуляюсь, заодно и еды куплю.

Папа направился в прихожую, но на пороге остановился и повернулся к Дружку:

– А ты гулять хочешь, пес?

– Спасибо я сегодня достаточно гулял, – вежливо ответил Дружок.

– Дела! – помотал головой папа и, взяв с полки соломенную шляпу, которую носил только при жарком солнце на даче, вышел из квартиры.

– Ну, видишь, а ты боялся, – пробормотал Дружок и вернулся на кухню.

– Ты о чем? – уточнил Вовка.

– Я о том, что вопрос с моим временным проживанием в вашей квартире решен.

– Почему ты так подумал?

– Если бы папа не захотел меня оставить, я бы уже мок под дождем. А он ушел один и даже предложил мне прогуляться.

– Ой, а почему ты сказал «временное проживание»? Ты собрался от нас уйти?

– Ну, в жизни всякое может случиться, – помотал хвостом пес. – Можем не поладить с мамой, она же меня еще не видела; можем не сойтись характером. Или меня похитят…

– Как похитят? Кто похитит?

– Как думаешь, папа принесет сосиски? – глянул на Вовку Дружок.

– Тебя в такой момент сосиски интересуют? – возмутился Вовка. – Я думаю, что решит папа.

– Ты, что не понял? Он уже все решил. Я остаюсь жить с вами. Пойдем, покажешь мне мое место. И коврик желательно мягонький. А то на жестких подстилках крыльям больно. А ты, кстати, на чем спишь? – поинтересовался пес.

– Я? Я на кровати.

– Мягкая?

– Нормальная. А ты это зачем спрашиваешь?

– Интересуюсь, – зевнул Дружок.

Папа вернулся поздно. Шляпы на нем не было, с мокрых волос стекали струйки воды. Он долго и тщательно вытирал о коврик свои промокшие ботинки, а потом снял их и поставил в шкафчик.

– Ну, как вы тут? – хлопнул в ладоши папа, как делал всегда, когда у него было хорошее настроение.

– Мы хорошо, – выглянул из комнаты Вовка. – Дружка я устроил у себя. Он попросил, чтобы я постелил ему коврик у батареи. Сказал, что продрог сегодня.

– Отлично, отлично! – радовался неизвестно чему папа. – Какой умный пес! У батареи попросил постелить. Может, и мне сегодня лечь у батареи? Как считаешь?

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Вовка. – Я никогда не видел, чтобы люди спали на ковриках, если это, конечно, не на природе. Пап, а мы пойдем летом в поход? – вдруг спросил Вовка. – Помнишь, как мы ходили с тобой и мамой? И спали в палатке и ловили рыбу с резиновой лодки?

– Поход? – папа удивленно смотрел на Вовку. – Какой поход?

– Я подумал, что с такой собакой в походе будет еще интересней. – Вовка специально придумывал такой вопрос, чтобы убедиться, что папа разрешит Дружку остаться жить у них.

– Владимир, ты большой уже мальчик и должен понимать, что такая собака – это явление! Это необычно, странно и заслуживает долгих исследований. Поэтому, я принял решение: мы должны сдать этого пса в институт.