— Откуда он, Сережа?
— Встретил здесь. Наверно, его фашисты с корабля выбросили на берег, вот он и забрел сюда. Страшно похудел. Голодный. И у меня нет ничего, чтобы покормить его…
— Погоди, погоди, Сережа. Сейчас тут важнее другое: как он забрался в этот лабиринт? Значит, сюда есть ход с поверхности… Нам надо найти этот ход. Найти во что бы то ни стало.
— Давайте искать, Борис Андреевич. Я готов.
— А ты не очень устал? Может, тебя сменит Коля?
— Нет, Борис Андреевич. Очень прошу оставить меня.
— Ну тогда смотри сюда, ориентируйся, — пригласил Рынин. — Это восточное направление. Ты туда уже ходил. Это — западное. По карте — там недалеко ущелье. Вот в этом направлении, по этому ходу и надо тебе пройти сколько сможешь. Если выйдешь в ущелье — хорошенько запомни место. Камень заметный положи или еще как. Но чтобы потом мы обязательно нашли это место…
— Понял, Борис Андреевич. Замечу и запомню крепко, у меня память хорошая.
— Это очень важно, Сережа. Очень.
— Я пойду, Борис Андреевич.
— Иди… И еще раз — будь осторожен.
— А Епифан останется с вами?
— Да. Я ему дам хлеба. У меня есть с собой. Приберег было для тебя и твоих приятелей, но придется часть выделить Епифану, — он тоже нуждается в поддержании сил…
4
По новому направлению, сверяясь с компасом, Сережа шел быстрее, хотя идти было трудно. Приходилось задевать острые выступы стен, ударяться иногда головой о низкие своды. Душный воздух и одиночество начали угнетать тем сильнее, чем дальше уходил он от друзей. Все чаще стало казаться, что уже начинают валиться камни. И тогда не придется ему больше увидеть солнце и голубое небо, не вдохнуть чистого воздуха…
Сережа с трудом успокаивал разыгравшееся воображение и, преодолевая страх, продолжал идти вперед и вперед, оставляя за собой опознавательные знаки — белые стрелы. Шел долго. Неожиданно навстречу потянуло свежим воздухом и впереди возникло серое пятно. Ход стал просторнее.
Сережа прибавил шагу и последние метры почти бежал. С ходу шагнул на щебень и почувствовал, что проваливается. Инстинктивно выбросил вперед руку и весь сжался в ожидании падения и боли, но ощутил только сильный толчок в пятки. Рука уперлась в стену, фонарь сорвался с груди, ударился о камни и погас. И в то же время свет был — серый, тусклый, но достаточный, чтобы увидеть внутренность пещеры и стоявшего эсэсовца с автоматом в руках.
«Все пропало!»
И вдруг эсэсовец выкрикнул знакомым голосом Кости Таслунова:
— Сережа?!
От неожиданности Сергей отшатнулся.
— Да ты ли это?!
— Ну, я, я!
— Костя?! — вырвалось, наконец, у Сергея.
Они крепко обнялись.
— Но как же ты остался жив, Костя?! Как ты попал сюда? Почему в такой одежде и с автоматом?
— Сейчас все расскажу! — ликуя, отозвался Костя. — Все ли наши здесь? Садись!
— Нет! — Сережа, вспомнив, заволновался. — Очень важно вернуться быстрее. Меня там ждет Борис Андреевич. Ждет и беспокоится. Там и Коля, и Степа… Нужно только заметить, куда выходит эта пещера…
— Где же Борис Андреевич и ребята? Где они тебя ждут?
— В подземелье… Там… Погоди, я сейчас…
Сергей вышел из пещеры, осмотрелся и быстро вернулся.
— Все. Теперь надо идти.
— Я пойду с тобой в подземелье. Я так стосковался по своим, что готов лезть к вам хоть в пекло…
— Фонарь у тебя есть?
— Есть. Несколько даже…
Сережа вытащил из кармана свой запасной фонарь, проверил его, и друзья двинулись в путь.
— Только без шума, — предупредил Сергей. — Ставь ноги осторожнее.
— Но, Сережа! Я же хочу с тобой разговаривать!…
— Потом. Молчи. Мы среди врагов…
5
Разговаривая вполголоса с Муратовым и Парменовым, дежурившими на лесенке, Рынин настороженно прислушивался, с нетерпением ожидая возвращения Сергея. Если бы только ему удалось найти выход отсюда к ущелью или фиорду!
Наконец Рынин услышал шуршание осторожных шагов Сергея. Но что такое? Еще чьи-то шаги… Что случилось? Неужели провал? Рынин повернул голову навстречу идущим. Из прохода, вслед за лучом электрического фонаря, вышел Сергей, за ним — еще кто-то.
Рынин нажал кнопку. Яркий луч, направленный на затененного спутника Сергея, прежде всего поймал в свой круг широкий пояс с тяжелым пистолетом в кобуре. Это было так неожиданно, что обычная невозмутимость Рынина на этот раз не сработала. Фонарь из его рук выскользнул, пронесся мимо лица Муратова, ударился о лестницу, срикошетировал и, минуя мостик, с плеском упад в тихую воду грота.
— Борис Андреевич, это мы, — прошептал Сергей. — Я и Костя. Он жив…
— Я не утонул, Борис Андреевич. Я спасся, — поспешил добавить Костя. — И вот — я здесь. И вы здесь. И Епифан нашелся… Как хорошо…
— Хорошего тут мало, — начал Рынин, возвращаясь к своему обычному спокойствию. — Но как ты попал сюда?
— На нашей шлюпке, Борис Андреевич.
Внизу в это время к ферме подошел наблюдавший за русскими эсэсовец и стал делать знаки, требуя спуститься к нему.
— Что делать, Борис Андреевич? — забеспокоился Муратов. — Эсэсовец требует к себе, но мы объясниться с ним не сумеем.
— Сережа, спускайся за мной, — распорядился Рынин. — А ты, Костя, держи Епифана, слушай, что произойдет. И молчи. Ни звука.
Когда Рынин спустился на мостик, эсэсовец, не дождавшись, уже поднялся к ним сам и теперь, не решаясь перейти с фермы на подвесной мостик, стоял в ожидании.
— Что вы бросили в воду? — строго спросил он.
— А что здесь надо вам? — резко спросил Рынин. — Разве я вас сюда приглашал?
— Мне поручено наблюдать здесь за порядком, — растерялся от неожиданности эсэсовец. — Я обязан…
Рынин перебил:
— Вы обязаны немедленно отсюда убраться и не мешать мне! Иначе я прекращу работу!
Ошеломленный дерзостью русского и не зная, что делать, эсэсовец несколько секунд колебался, привычно было ухватился за автомат, потом быстро спустился. Внизу он коротко переговорил с охранником Рынина, после чего, обескураженный, отошел в сторону и там оставался все время, не спуская с русских злобных глаз.
Рынин вернулся к комсомольцам. Они столпились около лесенки, поочередно поднимались по ней в каверну, торопливо разговаривали шепотом с Костей, который радостно и сбивчиво рассказывал друзьям о событиях, какие пришлось ему пережить…
— Погодите, молодежь, — прервал Рынин возбужденных ребят. — Мне надо кое-что выяснить у Кости. — Он поднялся по лесенке в каверну.
— Костя, цела ли шлюпка?
— Да. Я ее спрятал.
— Очень хорошо. Видел ли тебя кто-нибудь на острове?
— Видели, но приняли меня за пропавшего эсэсовца.
— Постарайся никому из них не показываться в районе этого хода.
— Хорошо.
— Как тебя и твое убежище найти? Сергей знает?
— Да. Он выходил в ущелье, заметил. Найти пещеру просто: она первая от фиорда. У входа — площадка.
— Ладно. Через несколько дней мы будем у тебя. Теперь для разговоров с ребятами даю тебе пять минут. И отправляйся к себе. Будь осторожен. Береги тайну своей пещеры. Это очень важно.
— А Епифана мне брать с собой, или вы возьмете?
— К нам сейчас нельзя.
Когда в грот вернулись Штейн и Ольсен, Рынин предложил немедленно доставить в грот арматуру и бетон.
— Опасного ничего нет, — сказал он Штейну. — Но дыру надо заделать немедленно.
— Арматура и бетон уже подвезены. Сейчас все это будет здесь, — сообщил Штейн. — Ваш помощник, доктор Ольсен, подсказал это еще до вас.
— Благодарю, доктор Ольсен.
— Рад помочь вам, доктор Рынин.
К ночи каверна была заделана. Свод принял прежний вид.
6
На следующий день Рынин осмотрел два других (строящихся) грота, отобрал там образцы скальной породы и объявил Штейну, что, прежде чем заняться вплотную работами в гротах, ему необходимо обследовать еще и особенности карстовых образований в прилегающем к гротам районе.
