– И какой же? – покосившись на папку и разглядев на ней собственную фамилию, спросил Фадеев.

– Это гибель ваших родителей! – Холодные глаза проверяющего пронзили Дениса насквозь. – Они ведь погибли в автокатастрофе?

– Да, – стараясь сохранить хладнокровие, ответил молодой человек, но сердце предательски екнуло, что наверняка сказалось на графике полиграфа. – Но вы ведь и так это знаете!

– Знаем, – кивнул Громов. – Но важна была ваша эмоциональная реакция. А теперь вернемся к моему предыдущему вопросу. Исходя из факта гибели ваших родителей, вы бы точно ничего не хотели изменить в истории? К примеру, отговорить родителей не ехать в то утро на работу или попросить их выбрать для этого другой маршрут или способ, скажем, метро или трамвай.

– Что толку гадать, – пожал плечами Денис, – историю не изменить.

– А если я скажу вам, что такой способ есть? – прищурился Громов и внимательно посмотрел на молодого человека.

– То я бы, конечно, воспользовался им, как и любой другой человек.

– Ответ не верный, – покачал головой Громов.

– Почему?

– Как вы уже сами сказали ранее, изменение, пусть даже мелкого из событий, может привести к большим переменам в настоящем. Возьмем, к примеру, вас. Смерть родителей очень сильно повлияла на вашу личность, но повлияла на нее плодотворно. Вот кем вы были до их смерти? Простым мажором – избалованным сынком богатеньких родителей, проводящим время в праздных развлечениях и мечтающим о карьере киноактера, хотя родители жаждали для вас совсем другого. Скажите, кем хотел видеть вас отец?

– Военным, – сухо ответил Денис. Изливать душу этому человеку, коснувшемуся больной темы, он не хотел.

– Верно, – кивнул Громов, будто бы лично был знаком с Фадеевым-старшим. – Но вы полностью противились этому, постоянно ругались с отцом и проявляли истинный юношеский максимализм, вечно попадая в скверные истории. Боюсь, если бы так продолжалось и дальше, вы бы закончили весьма прискорбно.

– Вы не можете этого знать! – чуть громче, чем следовало, произнес Денис. – У нас была обычная проблема отцов и детей, как и у миллионов других.

– Возможно, – пожал плечами Громов. – Но зато я знаю, что в вас не было стержня и к своему желанию стать актером вы относились спустя рукава, предпочитая репетициям в театральной студии вечеринки с друзьями.

Денис еле сдержал краску, готовую вот-вот проступить на лице. «Откуда этот гребаный Громов, черт его дери, знает такие подробности?»

– Но гибель родителей, как бы грубо это ни звучало, повлияла на вашу личность положительно. Вы обрели стержень! Вот скажите, что вы сделали после их смерти, когда наконец вышли из запоя?

– Я пошел в армию.

– Именно. Вы пошли в армию. Добровольно, не дожидаясь повестки. Конечно, вами двигало угрызение совести, и вы хотели, пусть и в посмертие, но отдать долг родителям. Свой стержень вы обрели именно в тот момент, когда поняли, что за свои поступки и свое будущее ответственность теперь несете именно вы.

С этим было сложно поспорить, поскольку сам Денис Фадеев придерживался абсолютно такого же мнения, понимая, что гибель родителей сделала его взрослым.

– Поэтому, как бы безнравственно это ни звучало, но воскрешение ваших родителей, путем изменения их личной истории, в первую очередь пагубно сказалось бы именно на вас, а уже во вторую – смогло бы привести к цепи необратимых событий, способных полностью поменять современный уклад жизни.

– Маловероятно, – хмыкнул Денис, – что, живи бы мои родители и дальше, история была бы иной.

– Кто знает, – пожал плечами Громов. – Ваш отец был человеком выдающимся, и очень многие активно к нему прислушивались.

– Вы так говорите, будто бы знали его.

– Да, Денис, я знавал твоего отца, более того, когда-то я даже работал с ним вместе и считаю себя в какой-то степени немного обязанным ему, – неожиданно произнес мужчина с седыми висками. – Поэтому выбор тебя, как кандидата к нам в отдел, – это полностью моя инициатива. Благо главные навыки твои нам подходят. – Фадееву показалось, что Громов сказал это с легким скептицизмом. – Сейчас ты, конечно, представляешь собой кусок мягкой глины, но вылепить из тебя профессионала – это мне по силам.

– Даже и не думал, что к историкам в Министерстве обороны относятся столь серьезно, – с удивлением заметил Фадеев.

– К историкам?! – Громов позволил себе легкую усмешку, при этом глаза его хитро блеснули. – Да, Денис, мы занимаемся историей, причем вплотную, взаимодействуя с ней так близко, как с ней не взаимодействует никто. Но я говорил о других твоих навыках, поскольку знатоков истории у нас и без тебя хватает.

– Других? И каких же?

– Во-первых, это твоя армейская подготовка, способность выполнять приказы и быстро действовать. Во-вторых, это твои навыки ближнего боя. И третье, что главное и решающее, – это твое умение вживаться в образы и играть роли других людей. Все это плюс знание истории делает из тебя вполне подходящего кандидата для нашего отдела.

– И в какой же сфере деятельности могут пригодиться все эти навыки? – с неподдельным интересом спросил Фадеев.

Громов загадочно подмигнул, после чего повернулся к помощнице за монитором и произнес:

– Катенька, вы пока можете быть свободны, дальнейшие вопросы с господином Фадеевым мы решим тет-а-тет.

– Слушаюсь, Константин Александрович, – поднимаясь из-за стола и приглаживая юбку в области, ухоженной фитнесом, прочирикала блондинка. – Если что, я буду в приемной.

– Хорошо, – кивнул Громов и, не глядя вслед зазывно покачивающимся бедрам секретарши, полез в стол. Впрочем, Денис проводил подтянутую и явно упругую попку с большим интересом и, только когда дверь за блондинкой затворилась, вновь вернулся к потенциальному работодателю.

– Подпиши, – протягивая какой-то документ, велел Громов.

– Что это? – машинально спросил Денис.

– Акт о неразглашении того, что ты сейчас услышишь.

– Даже так! – поразился Денис.

– Еще бы, ведь я собираюсь сообщить тебе государственную тайну! Но для начала реши для себя сам: нужна ли тебе эта работа, ведь, попав к нам в отдел, тебе полностью придется поменять привычный уклад жизни. Но взамен, Денис, ты и получишь многое: тебе не придется просиживать портки в кабинете и копаться в исторических хрониках. Напротив, тебе предоставится шанс взглянуть на все своими глазами и узнать, так ли все это было в действительности. И к тому же ты наконец сможешь реализовать свой актерский талант, играя такие роли, которые тебе и не снились. Пусть маленькие, незаметные, которые никто, кроме твоих коллег, не оценит, но зато настоящие, на подмостках сцены самой мировой истории.

– Звучит заманчиво, – усмехнулся Фадеев и на секунду задумался, а затем вдруг махнул рукой и произнес: – Эх, была не была!

Громов одобрительно кивнул и придвинул к новозавербованному акт о неразглашении и авторучку.

– А теперь ответь мне вот на какой вопрос, Денис. Тебе знаком такой термин – попаданцы?

Дзинь! Дзинь!

Денис, применив недюжинную силу воли, разжал веки и взглянул на прикроватные электронные часы, горящие в темноте красными цифрами, – 6.10 утра.

«Боже, кто это в такую рань?» – только и успел подумать Денис, когда настырный звонок в дверь квартиры повторился, превратившись из вежливого в настойчивое «дзи-и-инь!!!».

– Да что, черт возьми, стряслось? – выругался он и, накинув халат, побрел к двери.

– Кто там? – спросил Денис, не спеша отпирать замок, мало ли кто может шляться по питерским парадным в такую рань.

– Открывай, свои, – раздался слегка раздраженный женский голос, – работа ждет!

«Работа?!» А ведь Громов предупреждал, что работа теперь может застать его в любой момент!

Денис поспешил открыть дверь и обомлел. На пороге стояла не кто иная, как она, – вчерашняя рыженькая! В черных облегающих брюках и деловом женском пиджачке поверх домашнего розового топика. Фадеев улыбнулся этой нелепице и взглянул в лицо приятному сюрпризу. Длинная челка девушки спадала на очки в пластиковой оправе, большие карие глаза под ними блестели. Денис вспомнил, что ее зовут Юля. Она разжала алые, идеально накрашенные яркой помадой, губки, но не нашла что сказать и так и осталась стоять, открыв прелестный ротик.