Более того, полагает, что вообще у королей меньше прав быть даже личностями, чем у остальных людей. Я по его взглядам тоже должен быть чем-то вроде бренда, как и Жанна-Антуанетта…

– Люди охотно верят тому, – обронил я, – чему желают верить.

Она с подругами поклонились мне в спину, я успел увидеть, как весь цветник, яркий, щебечущий и пахнущий, сгрудился вокруг осчастливленной Эльзивеллы, жадно выспрашивая, как и что у нее с императором, почему вдруг заметил, почему заговорил, как именно посмотрел и не значит ли это…

Я постепенно ускорял шаг, если новые мысли лучше всего приходят в толпе или вообще на людях, то обрабатывать их лучше в тиши кабинета. Филигранная работа ювелира требует сосредоточения, а я еще тот ювелир, так наювелирю, что мир рухнет, если не ту грань отграню…

В моих апартаментах есть лестница, на которую никогда не обращал внимания, назначение ее донельзя пустячное: вдоль стены ведет на длинный балкон вдоль всего зала, а с балкона хозяин может взирать с высоты на придворных, приглашенных по какому-то случаю.

Ни разу не поднимался, незачем, но сегодня что-то кольнуло в задницу: это же мое, надо хотя бы раз посмотреть, как это смотрится сверху, вдруг возжелаю выступить с высоты, как римский трибун.

Пошел по ступенькам, старинным и вытертым посредине, вздрогнул и напрягся, рядом со мной с десятой или одиннадцатой ступеньки появился и так же двинулся наверх призрачный, но все более различимый человек в старинной одежде.

Я невольно замедлил шаг, он повернул голову, рассматривая меня, тоже пошел медленнее, затем остановился. Я с трепетом сердца узнал свое лицо. И вообще моя копия, как рост и сложение, так и все остальное, только одежда старинная, такую носят разве что в империи Германа.

– Выше, – сказал он моим голосом, – есть недобрая комната. Хотя дверь и замурована…

– Дует? – спросил я туповато и ощутил, что голос мой подрагивает, вот-вот дам петуха.

Он покачал головой.

– Можно увидеть некое окно.

– Окно, – повторил я, – во двор?

– Нет, – ответил он, – в нем не то, что во дворе. А что там, непонятно… Нет, понятное, но у нас там двор, а в окне лес, озера и трехгранные башни… Слишком близко подходить к стене в том месте не стоит.

Я спросил тихо:

– Оттуда могут ухватить?.. Загребущими?

– Нет, но туда тянет… самого.

– Возвращаются?

– Нет…

– Спасибо, – поблагодарил я, – буду обходить стороной. А вы кто?

Он улыбнулся, взгляд его скользнул на мою левую руку с кольцами, губы шевельнулись, но фигура моментально превратилась в быстро исчезающую тень и пропала из виду.

Я остановился, тупо повертел ладонь перед глазами, рассматривая кольца, но ни одно не светится, не нагрелось, вообще не выказывают, какое именно себя проявило.

Ладно, спрошу Карла-Антона, если будет время, что это у меня за фитнес-трекеры, заботящиеся о моем здоровье.

Подумав, что на хрена мне те балконы и без них радости выше крыши, развернулся на ступеньках и пошел обратно. Нужно думать над проблемой маркизы с ее маркизом. Похитители почему-то уверены, уверены твердо, что вне досягаемости моих загребущих, а такое убеждение на чем-то да основывается.

Если это в самом деле так, придется оставить красивый и рыцарский вариант прямого вторжения, когда, вооружившись до зубов, герой проникает в логово врага и крушит там все, в конце обязательная схватка с Главным Злодеем, которого и побеждает из последних сил и на последнем дыхании.

Едва сел за стол, в кабинет робко зашел сэр Джулиан, все еще не может привыкнуть, что я разрешил ему входить без доклада.

– Ваше величество…

– Да, сэр Джулиан?

Он произнес с поклоном:

– Прибыли послы из королевства Сановер и просят вас защитить их от вторжения со стороны королевства Жмудеррия.

– Военного, – уточнил я, – вторжения? Хотя что это я туплю, других не бывает…

Он сказал вежливо:

– Ваше величество, здесь как раз бывают и другие. Король Драгобард, который не ушел в пещеры, а остался со своим народом, воспользовался открывшимися возможностями.

– Ну-ну?

– Пока остальные монархи в пещерах пережидают катаклизм, – пояснил он, – он поспешно делает то, что раньше ему бы не позволили. И делает хитро, почти не прибегая к армии!.. Захватил все рынки Сановера, как давно планировал, вытеснил из торговых отношений, а теперь захватывает отдельные земли, объявляя их своими.

Я покачал головой:

– Быстро он. Чувствуется кровь основателя новой династии. А хоть какие-то причины для захвата есть?

Он переступил с ноги на ногу, развел руками:

– Ну, как сказать…

Я прервал:

– Так и скажите!

– Король Альказельд, – сказал он торопливо, – который сейчас в пещерах, задолжал ему немалые суммы. Настолько немалые, что выплатить не в состоянии. Король Драгобард заявил, что не может давать больше отсрочек платежа, потому берет в счет уплаты долга земли Квиляндии и Суспендии. Это такие области, очень богатые.

Я поморщился.

– Это спор экономических субъектов. Здесь в силе область контрактов, а верховная власть не должна вмешиваться, иначе какая экономическая свобода и подъем сельского хозяйства? Пусть все по закону. Как я понимаю, та сторона, у кого доводы шаткие, та и просит вмешаться?

Он развел руками, лицо непроницаемое, своих идей нет, готов выполнять волю императора, но что-то замечаю во взгляде не очень и скрытое, явно для того, чтобы заметил и оценил, что его симпатии на стороне захватчика.

– Да, ваше величество, ваше слово закон, но обычаи не позволяют, местные лорды подали апелляцию…

Я посмотрел ему в глаза.

– Сэр Джулиан, властью нужно пользоваться как можно реже. Тем более в решении экономических вопросов. Потому никакого самоуправства с моей стороны! Я сторонник законности, если она меня не касается. Когда мои интересы не задеты, все должно быть по справедливости!.. И, кстати, сэр Джулиан…

– Ваше величество?

– Вы же лорд-канцлер! Решайте эти мелкие вопросы сами. А мне только бумагу на подпись. Если понадобится. И еще, как бы сказать помягче… больше свободы народу! Я имею в виду таким вот инициативным королям. Опорой империи должны быть сильные люди, а не мямли. Надеюсь, вы меня поняли.

– Прекрасно понял, ваше величество.

Дверь кабинета распахнул Периальд, но, оттолкнув его, на пороге появился Милфорд, помощник сэра Норберта.

– Ваше величество! – крикнул он звенящим голосом. – Пымали!

– Кого? – спросил я автоматически, спохватился: – Гонца?

– Да, ваше величество!..

– Обезврежен?

– И руки за спиной так, что уже скулит.

– Ко мне, – велел я. – Бегом!.. Сэр Джулиан…

Лорд-канцлер откланялся и поспешно удалился, а через минуту из коридора двое ввели, держа за плечи, низкорослого и неприметного человечка в одежде дворцовой прислуги. Рукава камзола оторваны, на щеке ссадина, один глаз подбит и уже начинает заплывать кровоподтеком.

Следом двигается Чекард, хищный и готовый прыгнуть на пленника в любой момент, как большой кот на мелкую мышь.

Я поднялся из-за стола, даже обошел его и встал с другой стороны, с интересом рассматривая схваченного.

– Точно он?

– Ваше величество, – отрапортовал Чекард, – взяли в момент, когда подбросил письмо!.. В самый-самый! Не отвертится.

– Письмо с вами?

Он сделал шаг к столу, вытащил из-за пазухи листок бумаги и протянул мне.

– Сама маркиза и увидеть не успела!.. Все быстро. Какой-то он совсем… не опасный.

– Зато местный, – определил я. – Я его раз видел, у меня память все схватывает. Только на мой этаж доступа местным слугам нет.

Пленник ответил хриплым голосом:

– Но я уже здесь.

– Но не по своей воле, – напомнил я.

– Уверены? – поинтересовался он. – Думаете, я не мог покончить с собой раньше? Я же догадываюсь, зачем рукава обрывали. Дикари.

Я некоторое время рассматривал его молча, уже чувствуя, что перед моим столом держат не бывшего крестьянина, попавшего из-за старательности в дворцовую прислугу.