Какое-то время я, конечно, повздыхала о своей горе-любви, однако учеба заняла все место как в голове, так и в душе. На личные терзания не осталось ни сил, ни времени.

Правда, иногда мне снятся события прошлого. Наши чаепития с Ником, его объяснения и доброжелательная улыбка.

Могу подвести итог: к моим двадцати трем годам личная жизнь не удалась. Или просто я привередливая.

– Мира, ты чего застыла? – вкрадчиво поинтересовался Лил.

– Прости, задумалась, – в спешке зазвенела ключами, опустив голову, чтобы друг не заметил вспыхнувшего на щеках румянца.

Дверь отворилась с третьей попытки – у меня всегда имелась проблема с открытием замков. А все моя соседка по комнате виновата, Илга со своей мнительностью заставила понавесить аж пять замков. Но я слишком привязалась к подруге, чтобы противиться ее просьбе.

Комната встретила меня пустотой и пылью. Илга еще не вернулась с задания.

– Лил, сколько я проспала? – чувствуя ком в горле, прошептала другу.

– Три дня, – короткий ответ.

Илга ушла на задание ровно восемь дней назад. Пора бить тревогу. Я и тогда не хотела отпускать ее, но меня отвлек куратор, и она ушла.

Включив свет, прошла в спальню, где на стуле возле кровати лежала наша с Илгой тетрадь портационной переписки. Где бы мы ни находились, всегда могли послать друг другу весточку. Я очень надеялась, что там что-то появилось, ведь с ее отъезда на задание в тетради было пусто.

Я оказалась права. Как только тетрадь угодила в мои руки, она ощутимо нагрелась, показывая наличие послания.

Я жадно перелистывала страницы, чертыхаясь на все лады. Водилась за этой вещицей одна неприятная особенность: чтобы узнать, хозяин или чужак взял ее в руки, она требует не меньше пяти минут пролистывания страниц. Пусть сейчас меня это бесило, но для защиты этот метод был, несомненно, полезным.

Наконец тетрадь распознала во мне владелицу и послушно открылась на нужной странице. Я разобрала округлый почерк подруги и волосы на моей голове встали дыбом. Слезы струились по щекам, а тело пробила нервная дрожь. Я боялась поверить своей догадке, но все указывало на одно.

Илга мертва. И той, кто убил ее, стала Леди Ниэль. Куратор отправил мою подругу на то же самое задание, что и меня, только несколько раньше.

Я не сдерживала рыданий. Слезы стояли перед глазами пеленой и буквально душили. Моя подружка, как же так… Илга, зачем ты поехала на это задание? И почему я не сумела удержать тебя?

– Мира? – взволнованно позвал Лил.

В ответ еще громче разрыдалась. С Илгой я познакомилась сразу по приезде в столицу. Она тоже была сиротой, но, в отличие от меня, ее родители были живы. Они отказались от нее только потому, что потенциал магии был слишком мал. Проклятые аристократы отказались от своего ребенка из-за того, что знак на ее плече не появился сразу. Такое иногда случается, пусть и редко. Родители Илги решили, что ребенок не стоит их высочайшего внимания и отдали ее в приют. Слабенький дар пробудился в ней в восемь лет. Он требовал много усилий и тренировок, но она не унывала. Доказала и отстаивала свое право учиться в академии.

– Мира, успокойся, миленькая, – ползал у моих ног Лил. – Я сейчас… я целителя позову.

Меня заколотило сильнее. Часть души вырвали из груди, и теперь там зияла черная пустота. Крепко прижимала к себе тетрадь, а в голове проносились картинки прошлого. Как мы вместе ездили на практику, самую первую в нашей жизни. Как ругались по поводу дурацких замков на двери. Как она выставила прочь родителей, вдруг признавших ее существование. Как отказалась от их опеки и материальной помощи. Я помню все: ее слезы, радость, непослушные кудряшки золотистого цвета, вечно длинные ногти, крашенные в черный цвет.

За пять лет она стала моим самым близким и дорогим человечком. Она и Лил – единственные, кому я могла доверять.

– Мира?! Что с ней? – меня сгребли в охапку.

Я не пыталась сопротивляться. Мне было все равно. Моя боль не знала границ. Боль и всепоглощающая ненависть.

– Она такая после прочтения послания от подруги, – словно издалека донесся до меня ответ Лила.

– Тише, девочка, тише, – зашептали мне, бережно покачивая на руках, как маленького ребенка.

Уже не было громких всхлипов, только слезы стекали по щекам.

– Рик, отпусти ее, – вкрадчиво попросил знакомый голос, обращаясь к тому, кто держал меня, – мне нужно успокоить ее.

– Нет, – меня сильнее прижали к груди, – ты ей ничем не поможешь, Локи.

Сколько я просидела в объятьях Рика, не знаю. Время остановилось. Оно словно проходило сквозь меня, напоминая о боли, рвущей сердце на части.

В какой-то момент я стала отчетливо слышать жаркий шепот брюнета.

– Все люди знают о времени, но не понимают, что оно значит. Ведь время – это тайна. Время помогает забыть. Оно проходит, меняемся мы. И нет ничего хуже, чем помнить то, что причиняет боль.

Невольно стала прислушиваться к его словам.

– Позволь времени утешить тебя. Не дай ненависти и горечи поглотить свой разум и душу. Поверь времени, оно убаюкает, приласкает и залечит твои раны. Ты Хранительница Времени, так не поддайся чарам зла. Они привлекательные, но разрушительны.

Его шепот стал громче. Он прожигал изнутри и камнем падал на мою голову, заполнял меня, отодвигая на второй план жажду мести.

– Время – одна из тайн, разгадав которую, постигнешь мудрость. Всепрощению учит время, но и хранит благородное чувство долга. Сможешь жить по его законам – обретешь спокойствие, Мира. Научишься ценить то, что действительно дорого, – меня крепче обняли. – Позволь времени сохранить счастливые мгновенья, не заполняй его страданием. Иди вперед, не оглядываясь, прошлое не стоит того, чтобы желать его вернуть. Это судьба, подвластная только времени.

Никогда прежде я не слышала, чтобы кто-то говорил так о времени. На лекциях нас учили тому, что мы вершители судеб, нам подвластна манипуляция с чужими жизнями, а значит, и их временем. Но выходит, все это не более чем иллюзия.

– Мира, – Рик слегка отстранился, – прошлым жить нельзя, но и полностью забывать его не стоит.

Он ласково потрепал меня за волосы. Невольно улыбнулась ему. Мне стало легче, гораздо легче.

– Спасибо, – прошептала одними губами.

– Пожалуйста, выпей это, – в поле моего зрения появилась кружка с чем-то дымящимся.

Подняла голову. На меня нежно смотрел Локи.

– Это успокоительный сбор, – пояснил он, – для снов без сновидений.

Я оценила его заботу. Слегка дрожащими руками приняла питье и одним махом осушила кружку. Сон без сновидений, это действительно то, что мне требуется.

– А теперь ложись, – забирая кружку, сказал Локи, – тебе нужно поспать.

Рик, не отпуская меня, осторожно поднялся. Так же бережно уложил в кровать и накрыл одеялом. Лил устроился под боком.

– Спи, маленькая, – нежно сказал Рик.

Утро встретило меня мурчащим Лилом, который осторожно играл с моими локонами и мурлыкал. Еще не до конца проснувшись, я улыбнулась – так мило, когда друг ведет себя как котенок. Пусть эти моменты и редки, и друг полностью отрицает кошачьи повадки, но… нет-нет, да проглядывает в нем кот.

Зря я умилялась.

– Ай, Лил, – вскрикнула, когда его острые коготки прошлись по щеке.

– Пр-р-рости, – прижал ушки к голове Лил. – Тебе лучше?

На душе было, конечно, гадко, но истерики ожидать точно не стоило. Потому кивнула другу, подтверждая, что я в относительном порядке. Естественно, я прекрасно понимала, что того, как было прежде, уже не будет. Илга навсегда останется в моем сердце. Память о моей подружке я никогда не предам забвению.

– Я очень испугался за тебя, – утыкаясь в шею мокрым носом, прошептал Лил. – Не пугай меня больше так.

– Я постараюсь, маленький, – украдкой стерла выступившие слезы.

Мне не стоит хандрить, как сказал Рик, я должна поверить времени. Оно загладит шрамы на моем сердце. Но знать, за что погибла моя подруга, я все-таки желаю. И отомстить этому человеку, несомненно, тоже. А для этого я должна быть сильной. Нет, мне не время опускать руки.