Вопрос о номенклатуре ощущений продолжает оставаться дискуссионным и в наши дни. Но еще большую важность и остроту приобретают многие другие проблемы, связанные с человеческой «сенсорной экипировкой» и способностью к ее использованию.
На рубеже ХХ и XXI вв. перцептивная проблематика, которая традиционно закрепилась за психологией и философией, совершает активную экспансию в другие гуманитарные науки – культурологию, социологию, антропологию, литературоведение и лингвистику.
Этот новый всплеск интереса к изучению перцепции был вызван сложной совокупностью факторов. К числу основных из них, по-видимому, следует отнести общий парадигмальный сдвиг, связанный с помещением человеческого тела в эпицентр научных исследований. Ученые называют этот процесс «реабилитацией тела как объекта познания» [Быховская, 2000, c. 5], «радикальной переоценкой тела» и «возданием ему должного» [Sheets-Johnstone, 1992]. Изменение отношения к телу естественным образом способствовало росту интереса к изучению различных аспектов его бытия, в том числе и сферы ощущений.
Этот научный сдвиг явился не только результатом формирования соответствующего научного климата, но и ответом на определенный социальный заказ. Существенно изменились образ жизни современного западного человека и та среда, которая его окружает, и эти изменения потребовали серьезного научного осмысления. Формирующаяся сенсорная среда предлагает принципиально новый набор так называемых аффордансов – т.е. спектр возможных телесных взаимодействий с ней, предполагающих получение сенсорной информации. Как справедливо отмечал французский живописец и скульптор Фернан Леже, еще в середине ХХ в., «…в наше время простой человек получает в сотни раз больше сенсорных впечатлений, чем художник, живший в XVIII в.». Однако с того момента, как Леже сделал это наблюдение, прошло более 70 лет, и сенсорная среда претерпела за это время кардинальные изменения. Пожалуй, главное из них связано с развитием цифровой среды, предлагающей принципиально новые способы восприятия реальности и существования в ней. Изменилось само представление о том, как взаимодействуют различные органы чувств и как ими следует пользоваться. Наглядной иллюстрацией тому является получивший широкую известность в Интернете ролик, в котором годовалая девочка, привыкшая воспринимать зрительные образы на ipad, пытается применить те же принципы при взаимодействии с более традиционными бумажными изображениями. Она пытается переместить изображение на странице с помощью пальцев и увеличить его1. Для нее связь зрительного восприятия с тактильным навсегда будет отличаться от нашего, традиционного, до-ipadного, и для нее журнал всегда будет «сломанным ipadом». Этот ребенок уже не тот типичный европейский «человек-глаз», о котором говорил Л. Окен, а человек «руко-глаз». Последствия такого погружения в цифровую среду пока оценить трудно, поскольку сама технология появилась лишь в 2010 г., и проводить лонгитюдные исследования пока не представляется возможным, но проводить их, очевидно, необходимо, причем оценка изменений требует не только фиксации новой архитектуры нейронных связей, но и глубокой философской рефлексии, психологических исследований и выстраивания определенной дидактико-педагогической перспективы, учитывающей новые перцептивные привычки современного человека. К другим, менее заметным инновациям, существенно изменяющим наши перцептивные привычки и обогащающим нашу «сенсорную экипировку», относятся 3D технологии, виртуальные манипуляторы, тепловизоры, компьютерные томографы и множество других.
Потребность в научном исследовании перцептивных процессов связана и с формированием концепции инклюзивного общества, предполагающей построение безбарьерной среды для всех категорий граждан, а такая среда неизбежно должна учитывать их перцептивные ограничения и те технологические возможности, которые помогут эти ограничения преодолеть.
Существуют и куда менее благородные, сугубо прагматические цели: воздействие на сенсориум с целью продвижения продукции на рынке, создания сенсорно-эффективной рекламы, воздействующей на самые базовые, дорассудочные модусы познания.
Необходимо отметить также, что росту научного интереса к перцептивной проблематике в немалой степени способствовало и появление нового методологического и методического инструментария. Феноменологическая концепция М. Мерло-Понти, теория аутопоэза У. Матураны и Ф. Варелы, теория воплощенного мышления (embodied cognition) и созданная на ее основе теория воплощенного значения (embodied meaning) (А. Кларк, Л.А. Шапиро, Дж. Лакофф, М. Джонсон и др.) позволили подойти к изучению перцептивных процессов на качественно новом уровне, способствовав синтезу знания и развитию эмпирических исследований в данной области. Дополнительным толчком к исследованию перцепции послужило формирование когнитивной парадигмы в психологии (В.Н. Дружинин), культурологии (Е.Я. Режабек, А.А. Филатова) и лингвистике (У. Крофт, Д.А. Круз, Р.У. Гиббс, Б. Берген и др.).
Чрезвычайно важным представляется и формирующаяся концепция меж- и трансдисциплинарности, создающая условия для конструктивного, взаимообогащающего диалога между представителями различных дисциплин и оправдывающая необходимость выхода за пределы дисциплинарных границ при исследовании феноменов, характеризующихся «нередуцируемой многомерностью» [Киященко, 2009, c. 11].
Рассмотрим вопрос о том, как расставлены акценты в современных гуманитарных исследованиях перцепции и какие направления в ее изучении формируются в настоящее время.
Отправной точкой современных гуманитарных исследований является положение о том, что ощущение не есть простая физиологическая реакция организма. Оно всегда представляет собой «культурную производную», продукт «сложного взаимодействия тела и разума» [Morris, 1993, p. 27] и формируется в результате усвоения и «присвоения» индивидом культуры, в которой он воспитывается [Vannini, 2012].
Эта идея на протяжении уже 50 лет активно обсуждается историками и антропологами. Ведущими учеными в области антропологии ощущений являются М. Маклюэн и Д. Хауз, которые предприняли попытку создания «перцептивных профилей» различных обществ.
М. Маклюэн полагает, что различие между западной культурой и Востоком, а также «племенной» культурой Африки объясняется разным «соотношением ощущений», обусловленным технологическим прогрессом и принципами коммуникации. Он высказывает предположение, что в своем сенсорном, перцептивном развитии общество проходит четыре стадии: устно-слуховую, рукописную, типографскую и электронную. В устно-слуховых обществах основу коммуникации составляет речь. В таком обществе слух имеет большое значение, так же как и осязание и обоняние, поскольку для общения люди собираются вместе, и прикосновения и запахи составляют часть этого синестетического коммуникативного комплекса. По мнению Маклюэна, все бесписьменные сообщества имеют одинаковый синестетический сенсориум, в котором преобладает слух.
На рукописной стадии устно-слуховой модус вытесняется зрительным. Принципиально важную роль в этом процессе играет фонетический алфавит, которому Маклюэн отводит роль ведущей силы в переходе человека от племенной к цивилизационной фазе, поскольку он дает нам вместо уха глаз. Рукописная культура, по мнению ученого, является аудиально-тактильной по сравнению с культурой печатной. Средневековый человек, как утверждает Маклюэн, читал не глазами, как сейчас, а губами, проговаривая то, что он видел, и ушами, вслушиваясь в произносимые слова, слыша то, что называется «голосом страниц». И лишь с введением книгопечатания сформировалась «сенсорная галактика Гуттенберга» – мир, в котором зрение стало главным, затмив все остальные виды перцепции. Вызванная книгопечатанием революция связала воедино зрение и логику, зрение и мышление, зрение и объективность. В отличие от звука, который проникал в слушателей и окружал их, зрение объективировало то, что было видимо, предоставляя зрителю перспективу, расстояние, баланс, отстраненность и ощущение самости. Наступила гегемония глаза, являющаяся ярчайшей чертой западного общества, отличающего его от Востока и примитивной Африки. По Маклюэну, последняя стадия, электронная, воссоединяет ощущения, наглядным доказательством чему служит упомянутая ранее девочка с ipad [McLuhan, 1962].
