Еще одно государство – Туркменистан – стало объектом изучения чешского исследователя С. Горака. В статье поднимается крайне важный для любой постсоветской страны вопрос о соотношении формальных и неформальных институтов. Неудивительно, что автор делает вывод о доминировании неформальных институтов над формальными в Туркменистане. В работе содержится ретроспектива институционального дизайна в стране при двух президентах. В частности, показывается, что при Туркменбаши формальная политическая система менялась произвольно, в зависимости от интересов президента, а Бердымухаммедов уделяет большее внимание формальным конституционным правилам.

Традиционной для журнала стала рубрика «Первая степень», в рамках которой мы публикуем работы молодых политологов. В ней собраны три статьи, которые, на первый взгляд, не имеют прямого отношения к теме номера. Однако это не так. И.А. Помигуев подробно анализирует концепцию вето-игроков Дж. Цебелиса, которая дает возможность по-новому взглянуть на эффекты различных форм правления. Прежде в отечественной литературе такого взгляда не просматривалось. Статья В.В. Сидорова посвящена объяснению формирования партийных коалиций в парламентской системе. Нет сомнения в том, что коалиции – это «мотор» многих парламентских демократий, понять которые мы не в состоянии, не прибегая к анализу коалиционной политики. Р.И. Хисамов обращает внимание читателя на проблему институционализации парламентаризма (понимаемого им, в том числе, и как форма правления) в неопатримониальных режимах Арабского Востока. В нашем журнале авторы статей неоднократно говорили о выборе системы разделения властей и о последствиях этого выбора, однако вопрос о том, что любая форма правления требует своей институционализации, оставался открытым. Этот пробел восполнен в статье Р.И. Хисамова.

Наконец, в рубрике «С книжной полки» публикуются сводный реферат двух книг по полупрезидентской системе, а также рецензия на новую монографию крупного исследователя федерализма М.Х. Фарукшина.

Круг поднятых авторами журнала проблем широк. Однако мы осознаем, что «за бортом» номера оказалось множество других проблем, требующих новых усилий политологов. Мы надеемся на то, что материалы номера будут способствовать активизации научной дискуссии о роли различных форм правления в современном мире и способах их исследования.

Проблематика форм правления традиционно привлекает внимание политологов. Одна часть исследователей придерживаются устоявшихся взглядов, продолжая, например, как метко выразился М. Дюверже, «чтить только две священные коровы – парламентский режим и президентский режим» [Semi-Presidentialism in Europe, 1999, p. 7]. Других аналитиков не устраивают существующие в науке трактовки форм правления, и они пытаются переосмыслить конституционно-политические реалии. Такое стремление активно проявляется в последние полтора-два десятилетия в зарубежной политической науке.

Во‐первых, критике подвергаются стереотипы и упрощенные взгляды на формы правления. Скажем, исследователи не удовлетворены дихотомическими типологиями форм правления (монархия и республика; президенциализм и парламентаризм) и предлагают дробные классификации (три, четыре, пять и большее число типов). Во‐вторых, меняются подходы к осмыслению форм правления. Например, сегодня ряд авторов делают упор не на формальные, а на реальные стороны форм правления или высказывают гипотезы в рамках неоинституционального подхода о взаимосвязи форм правления с теми или иными переменными (демократия, эффективность власти и др.). В‐третьих, как и в любой науке, в политологии делаются новые «открытия», обнаруживаются новые процессы и новые тенденции в функционировании и развитии форм правления. Допустим, сегодня хорошо заметно стремление государств «экспериментировать» с институциональным дизайном, создавая новые комбинации элементов форм правления. К тому же политическая практика государств посткоммунистических стран и стран, отошедших от авторитарных режимов, дает богатый материал для осмысления.

Целью данной статьи является критический обзор основных научных дискуссий, которые ведутся вокруг проблематики форм правления в зарубежной политической науке в последние годы.

Академический и политический диспут о лучшей форме правления идет на протяжении веков. Эта дискуссия усилилась в последние десятилетия в связи с падением авторитарных режимов в рамках третьей и четвертой «волн» демократизации. Переход к более демократическим режимам был сопряжен с поиском новой формы правления и острыми дискуссиями о том, какими должны быть взаимоотношения между ветвями власти.

Большинство стран в качестве «лучших» образцов, как правило, рассматривали президентскую, парламентскую, полупрезидентскую системы или тот или иной вариант смешанных форм правления. В ходе дискуссий каждая из этих форм преподносилась «спорщиками» как «лучшая». Парламентскую республику хвалили, скажем, за возможность создания ответственного правительства, политическую гибкость, четкое противостояние власти и оппозиции в парламенте, регулярное чередование партий у власти, создание гарантий против монополизации власти. Президентская республика наделялась такими положительными качествами, как четкое разделение властей, наличие системы сдержек и противовесов, всеобщие выборы президента, эффективность исполнительной власти. Ряд политиков и политологов «восхваляли» смешанные системы, к числу которых обычно относили и так называемую полупрезидентскую систему.

Попытки найти лучшую для всех стран и народов универсальную форму правления не увенчались успехом, что неудивительно. Как писал И.А. Ильин, каждому народу причитается «своя, особая, индивидуальная государственная форма и конституция, соответствующая ему и только ему. Нет одинаковых народов и не должно быть одинаковых форм и конституций. Слепое заимствование и подражание нелепо, опасно и может стать гибельным» [Ильин, 1991, с. 27]. На форму правления сильное влияние оказывает контекст – история страны («тропа истории»), культура, традиции, религия, менталитет, внешнее окружение, воздействие примера других государств, в том числе соседних, экономическая обстановка, конфликты в обществе и другие факторы [см.: Зазнаев, 2013, с. 200]. О метаморфозах поиска лучшей формы правления хорошо сказал Дж. Сартори: «Латиноамериканцам советуют выбрать парламентскую систему, но такую систему бурно отвергли французы. Многие жители Британии разочарованы своей двухпартийной “смирительной рубашкой”, в то время как большинство итальянцев полагают, что британская система восхитительна» [Sartori, 1997, p. 135].

Поэтому более продуктивными представляются поиски лучшей формы правления для конкретной страны. Эти поиски идут двумя способами: заимствование моделей, которые представляются «лучшими» (например, заимствование бывшими британскими колониями парламентской системы); создание новых форм правления, ранее нигде не апробированных, или новой комбинации элементов организации власти [см.: Зазнаев, 2005].

Однако при поиске лучшей формы правления для того или иного государства возникают проблемы. Во‐первых, в устойчивых государствах с длительной историей стабильных институтов изменить существующую форму правления на лучшую чрезвычайно сложно: велика сила инерции, несмотря на то, что действующая форма правления остро критикуется интеллектуальным сообществом, средствами массовой информации и политиками [Зазнаев, 2013, с. 201]. «Срабатывает» так называемый эффект «клейкости» институтов: чтобы изменить институт, нередко приходится менять институты более высокого порядка, что может оказаться невозможно в данной ситуации [Панов, 2006, с. 58].