– А кто еще отдыхает здесь?

– Так, давайте вспомним… Полковник и миссис Каудрей-Симпсон. Они скучные, но милые. Они все время ловят рыбу, и днем и ночью, и поверьте, ни разу ничего не поймали.

– Кажется, я их видела. Пожилая пара с пустой корзиной.

– Ну да, это они. Потом, если и дальше продолжать о рыбе, мистер и миссис Корриган и мистер Брейн.

– Случайно не Аластер Брейн?

– Кажется, да… – Она посмотрела на меня с любопытством. – Ваш друг?

– Знакомый. Он занимается рекламой.

– Да, он отдыхает вместе с Корриганами. И знаете, – задумчиво добавила она, – если бы я была способна найти в себе жалость к женщине, вышедшей замуж за привлекательного мужчину, такого как Хартли Корриган, то пожалела бы именно эту.

– Почему? – удивилась я.

Взгляды Марши Малинг на брак, высказанные лично, стоило выслушать.

– Рыба, – просто ответила она.

– Рыба? А, понимаю. Вы имеете в виду рыбалку?

– Совершенно верно. Он и Аластер Брейн такие же, как Каудрей-Симпсоны. Утром, днем и ночью они ловят рыбу. А она не делает ничего, совсем ничего, чтобы бороться с этим, хотя явно пребывает в ужасном состоянии, причем уже давно. Она слоняется с несчастным видом совершенно одна, засунув руки в карманы.

Я вспомнила унылую женщину, протащившуюся вверх по лестнице в кильватере Каудрей-Симпсонов.

– По-моему, я видела ее. Она действительно не похожа на счастливицу. Но я вообще сомневаюсь, – задумчиво произнесла я, – что есть на свете такая женщина, которая могла бы соперничать с рыбалкой, если мужчина по-настоящему увлечен этим занятием.

Марша Малинг поглубже уселась в кресло и произнесла:

– Вот как?

– Ладно, – ответила я. – Ну, может, только вы. Да еще Рита Хейворт. И все.

– Но она даже не пытается! – возмутилась Марша. – А он… Ну хорошо, кто там дальше?

– Я видела двух женщин… – начала я.

– Ах да, две… как это называется?.. Schwärmerinen[3], – произнесла Марша своим красивым, хорошо поставленным голосом. – Они…

– Марша, нет! Не нужно этого говорить!

Но дух обличения оказался неожиданно силен в мисс Малинг. Ее прекрасные глаза засверкали.

– Эта девочка! – воскликнула она. – Ей, наверное, еще и девятнадцати нет, а она повсюду таскается с этой невозможной усатой женщиной! Ах, дорогая, она ее наверняка запугивает!

– Если эта женщина ей не по нраву, – резонно заметила я, – зачем же она приехала с ней?

– Я же сказала. Они…

– Нет, Марша. Это явная клевета. Не забывайте, мы находимся в шотландской рыбацкой гостинице, а не на театральной вечеринке с коктейлями.

– Наверное, вы правы, – вздохнула она. – На самом деле они, кажется, работают в одной и той же школе. Малышка только-только начала преподавать, а другая ведет там ПК, или РТ, или что-то в этом роде. Я слышала, как она сама призналась.

– Призналась в чем? – изумилась я.

– Что обучает этому самому РТ или как его там. Что это такое, кстати?

– По-видимому, «мускулистые христиане»[4].

– Совершенно верно, – мрачно ответила Марша.

– Кто еще здесь отдыхает? Я познакомилась по пути из Элгола с мужчиной…

– Это, наверное, Родерик Грант. Он практически живет здесь. Высокий, привлекательный, с пышной шевелюрой?

– Он самый. С голубыми глазами.

– И с какими! – пылко воскликнула Марша. – Он определенно представляет интерес, вот только…

Она запнулась и сделала глоток джина.

Чувствуя, что неизвестный Фергус вызывает у меня все большее любопытство, я сказала равнодушным тоном:

– Судя по всему, Родерик Грант тоже рыболов.

– Что? О, они все тут рыболовы, – с горечью произнесла Марша. – Но надо признать, он занимается этим нерегулярно. Большую часть времени он гуляет или что-то в этом роде. Его никогда нет в гостинице.

– Значит, он альпинист, – сказала я с улыбкой.

– Возможно. Здесь есть еще один скалолаз, по имени Бигл.

– Роналд Бигл?

– Кажется. Еще один ваш знакомый?

– Нет. Мы с ним никогда не встречались, но я слышала о нем. Он – знаменитый альпинист.

Марша выказала некоторый интерес:

– Вот как? Да, теперь, когда вы сказали… Он действительно проводит все ночи, изучая какие-то карты, или сидит как приклеенный у радиоприемника, слушая о восхождении на Эверест.

– Тогда это точно он. Он написал книгу о Нангапарбате[5].

– Да? – произнесла Марша, поскучнев. – Так вот, он повсюду бродит с другим мужчиной, забавным коротышкой, которого зовут Хьюберт Хэй. Кажется, они приехали не вместе, но, по-моему, Хьюберт тоже писатель. Он маленький, кругленький и совершеннейшее сорбо.

– Сорбо?

– Да. Не ущипнешь.

– Понятно. Но какое странное слово! Сорбо… это по-итальянски?

Она очаровательно хмыкнула:

– О боже, ведь таким образом можно вычислить, сколько мне лет, правда? Надо за собой следить. Нет, милочка, это не по-итальянски. Когда-то давно, в тридцатые годы, когда вас еще возили в коляске, продавались твердые резиновые мячики для детей. Они назывались «сорбо-попрыгунчики».

– И вы в них играли?

– Милочка, – повторила Марша, – вы так добры… Все равно, этот коротышка – явное сорбо по характеру и по внешности и носит фантастические жилеты. Здесь есть еще один мужчина, не знаю, как его зовут, он приехал вчера вечером. Но у меня такое чувство, что он тоже писатель.

– О господи!

– Я понимаю. Настоящая плеяда талантов, да? Хотя, скорее всего, они ничего не стоят. Сорбо так наверняка. Но этот парень выглядит, словно он действительно… весь такой темный и роковой, – мечтательно произнесла Марша, а потом нахмурилась своему джину. – Только… он тоже рыбачит.

– Создается впечатление, что здесь собралась интригующая компания, – высказалась я.

– Не правда ли? – откликнулась она без особой убежденности. – Да, еще пожилая дама, которая, по-моему, является матерью Каудрей-Симпсона, она все время вяжет, милочка, причем нитками ужасных цветов. И еще три юнца с голыми коленками, они живут в палатках около реки, ходят сюда питаться и постоянно бродят с молотками, серпами и тому подобной ерундой.

– Вероятно, студенты-геологи, – догадалась я. – Однако я очень сомневаюсь насчет серпов. По-моему, из всего этого есть только один выход: вам самой следует начать ходить на рыбалку. Я, к примеру, собираюсь. Мне говорили, что это успокаивает нервы.

Марша бросила на меня взгляд, полный ужаса, смешанного с восхищением.

– Боже мой! Вы поразительный человек! Но… – Она перевела глаза на мою левую руку и кивнула. – Я должна была догадаться. Вы замужем. Наверное, он вас заставляет. Так вот, эта несчастная миссис Корриган…

– Я не замужем, – вставила я.

Она на мгновение замолчала.

– О, простите, я…

– Я разведена.

– А!.. – Почувствовав облегчение, Марша ослепительно улыбнулась мне. – Вы тоже? Дорогая, и я разведена.

– Я знаю.

– Трижды, радость моя. Ужасно утомительно, доложу я вам. Ну разве они не подонки?

– Прошу прощения?

– Мужчины, дорогая. Подонки.

– А, понимаю.

– Только не говорите, что ваш не был подонком.

– Был, – ответила я. – Совершенно точно.

– Так я и знала, – обрадовалась Марша. Я подумала, что впервые вижу, какое действие могут произвести две порции розового джина. – Как его звали?

– Николас.

– Животное, – кровожадно произнесла она. Было очевидно, что в ней снова проснулся инстинкт обличения. – Выпьем еще, Жанетта, дорогая, и расскажите мне все.

– За мой счет, – твердо сказала я и позвонила в колокольчик. – И мое имя Джанетта. Джанетта. Итальянского происхождения, как и сорбо.

– Очень мило, – согласилась она. – Откуда у вас итальянское имя?

– О, это старая история. – Я заказала напитки, радуясь возможности переменить тему. – Мою прабабушку звали Джанеттой. Она относится к типу предков, чье существование стараются спрятать в наглухо закрытом фамильном буфете, только моя прабабушка не из тех, кто позволит себя спрятать даже на секунду.