Каждый солдат, сержант, офицеры, прапорщики и члены семей, в своих ресторанах, были закреплены за конкретными столами и ужин прошёл уже организованно и в более спокойной обстановке.
Все эти первые сутки наш корабль шёл строго на юг, пройдя практически всё Чёрное море, и где то в половине двенадцатого ночи мы должны зайти в пролив Босфор, на обоих берегах которого расположился Стамбул. Я остановился у карты мира и на пунктирной линии Одесса-Стамбул прочитал – 630км. Значит за двадцать дней пути мы по идее должны пройти 12600 километров. В этот вечер решили отбой перенести на более позднее время, чтобы и солдаты тоже посмотрели на пролив и Стамбул. В половине одиннадцатого над горизонтом появилось сначала бледное зарево, которое с каждым пройденным километром или милей, как считают моряки, всё становилось ярче, разрастаясь вширь и в высоту. Перед входом в пролив остановились ненадолго и с подвалившего к борту корабля небольшого катера сняли лоцмана и вошли в пролив уже под его руководством. Корабль двигался медленно, как бы давая нам возможность вдоволь полюбоваться окрестностями. Пролив был не широкий, километра два. Правый берег, относительно нашего хода, был в полутьме, но всё равно на нём была хорошо видна невысокая крепостная стена с мрачными круглыми и квадратными башнями, тянувшиеся вдоль берега. Иной раз она сходила прямо к урезу воды, а потом резко подымалась по склонам невысоких береговых холмов. Левая, наоборот, блистала и сверкала яркими разноцветными огнями зданий и реклам. По набережной, также сверкая фарами, мчались потоки легковых машин. Пройдя чуть вперёд, мы увидели на обоих берегах циклопические сооружения. Стоявший рядом с нами член экипажа пояснил: – Это турки начинают строить второй мост через пролив, а то тот который есть уже не справляется с нагрузкой. Это только опоры для висячего моста. Вот сейчас ещё вперёд пройдём и вы его увидите…
Да…, такого моста я ещё не видел. Точно такие же огромные опоры виднелись на берегах и между ними, на высоте метров сто пятьдесят висел сам мост. Он, конечно, висел на мощных канатах и вантах, но их в темноте не было видно и казалось, что мост висел в воздухе сам по себе. А по нему тёк, сверкая огнями фар, бесконечный автомобильный поток. Это было самое узкое место в проливе, где-то около километра. Ещё дальше пролив как бы уходил немного влево, а право более узкий водный проход, образуя между собой как бы полуостров, в глубине которого полукруглым куполом виднелась святая София с узкими и высокими минаретами по углам.
По мере движения вперёд, огней по обоим берегам становилось всё меньше и меньше. Стамбул кончался, на подскочивший катер перешёл лоцман с двумя бутылками русской водки и мы пошли дальше в темноту.
Утро встретили в Мраморном море. Встретило оно нас пасмурно, низкими тучами и ветром. Но всё равно было тепло и мы с удовольствием проводили время на верхних палубах. Бойцы наши, пользуясь такими возможностями для отдыха дрыхали «без задних ног» по каютам. Прерывая сон на приём пищи и туалет. Так, иной раз выйдут на палубу, прогуляются и снова идут в каюты.
Я уже более-менее освоился на корабле и немного присмотрелся к экипажу. Экипаж был сто пятьдесят человек и разделен поровну – семьдесят пять мужчин и семьдесят пять женщин, начиная от двадцать одного года и кончая сорок пять лет. А так средний возраст где-то от 27 до 35 лет. Экипаж к нам особо не лез. Офицеров и прапорщиков ещё в первый день собрали и провели ознакомительную экскурсию по кораблю и познакомили с командованием и основными лицами. Но нам приходилось общаться лишь с узким кругом экипажа. И это в основном со стюардами и персоналом ресторанов. Старшим стюардом была Эллочка. Молодая, стройная женщина. Если смотреть на неё холодным и бесстрастным взглядом мужчины, то можно смело фыркнуть и назвать её «крокодилом», из-за несколько неправильной формы лица с многочисленными оспинками. Это на взгляд импотента, который критическими замечаниями по поводу внешних данных партнёрши хочет скрыть свою несостоятельность. Но Эллочка была прелестью. Стройная, с точёной фигуркой, из которой прямо прёт свежая, возбуждающая энергетика. Искрящиеся, брызжущие весёлыми чертенятами глаза. Чистенькая, опрятная она прямо привлекала взгляд любого нормального мужика. Помимо всего в ней ощущалась некая, таинственная «изюминка», которая превыше всего ценится в женщине. Её рабочее место находилось в холле, перед музыкальным салоном и когда она там была, там всегда толпились мужчины. И каждый получал свою порцию улыбок и свежей молодости, исходящей от этого очаровательного существа. Она всегда была открыта любому, но в тоже время каждый ощущал грань, за которую она никого не пускала.
Директором обоих ресторанов была рослая деваха. Про которых справедливо говорят – «В горящую избу войдёт и коня на скаку остановит». Гренадёрского роста, красивая, с высокой грудью она на каждом приёме пищи выходила в «офицерский» ресторан всегда в новом, импортном прикиде. Смотрелась она эффектно и своими нарядами сводила с ума наших жён, которые тоже жаждали и хотели иметь такие же яркие шмотки. Но за всей этой блестящей мишурой, терялась сама женщина и мы, мужики, смотрели на неё почти равнодушно, что очень задевало директоршу.
Капитана мы почти не видели, в основном общались лишь со старшим помощником и то только тогда, когда стояли дежурными по эшелону. Знали своих стюардов, парторга корабля…, ну и постепенно, по мере необходимости, знакомились и с другими.
Полковник КГБ активно гарцевал вокруг медсестры и на ней. Последние два дня мы их обоих наблюдаем только во время приёма пищи и, судя по их довольным и удовлетворённым лицам, «вербовка» медсестры проходила успешно.
«Аджария» в основном использовалась на Средиземноморских пассажирских линиях: Одесса – Каир, Греция – Египет, Турция…. И так далее. В первые дни плавания многие из нас находили под кроватями монеты этих стран. И лишь два раза в год её арендовало Министерство обороны для доставки военнослужащих с Союза на Кубу и обратно. Два года тому назад их посылали вокруг Африки. Точно также везли туда молодых бойцов и одновременно забирали в различных африканских портах отбывших свой срок командировок военных. Тогда рейс занял почти два месяца.
Корабль был старой постройки, без опреснителей и когда мы вошли в Эгейское море, нас стали призывать экономить воду. Эгейское море поразило обилием живописных, скалистых островов самых различных размеров, которыми мы любовались на протяжении всего светлого дня.
Утро мы встретили в Средиземном море и хотя было солнечно и жарко, море волновалось и на корабле ощущалась лёгкая бортовая качка. Минут через тридцать после завтрака мне понадобился замкомвзвод Воробьёв. Я заскочил в каюту, где он жил с пятью бойцами. Солдаты дрыхали крепким солдатским сном, но Воробьёва не было, зашёл в другую каюту – та же картина. Спящие безмятежно солдаты и отсутствие замкомвзода. В последней каюте, не обнаружив Воробьёва, я затормошил ближнего к себе подчинённого и когда тот открыл глаза с мутными от сна глазами, агрессивно спросил: – Где Воробьёв?
Солдат сосредоточил на мне взгляд и, уяснив, что перед ним командир взвода, ответил. Вернее, он хотел добросовестно ответить, но из-за глубокого и здорового сна, он смог исторгнуть из себя лишь невразумительные звуки: – Мууу.., м уму м уму… уууу, – и неожиданно для меня уронил голову на подушку и ровно задышал.
С внезапно вспыхнувшем возмущением, оглядел каюту, впавших в спячку солдат и заголосил изо всех сил: – Взвод подъЁЁЁЁЁЁММММММ…… ТРЕВОГАААААА! ТРЕВОГААААА! Строиться в коридоре!
Точно также проголосил возмущённую команду во всех своих каютах, при этом безумно тормоша солдат, выводя их из коматоза.
Слава богу, вбитые им в учебке армейские инстинкты сработали автоматом и безошибочно. Ещё не проснувшись, бойцы горохом посыпались со своих коек и уже через минуту строились, толкаясь и застёгиваясь в широком коридоре. Тут же крутился и непонятно откуда появившийся Воробьёв, который выравнивал и подгонял подчинённых, а когда они закончили застёгиваться и приводить себя в порядок, скомандовал: – Равняйсь! Смирно! Равнение на средиНУ!
