– Старлей, ты сидишь на моём месте, – уже открыто и с угрозой прорычал прапорщик.
– Раньше приходить надо, теперь это моё место, – я внешне спокойно смотрел на него, но внутренне сжался, понимая, что звание Деда Карибского бассейна надо поддерживать и может быть Ламтев и ринулся бы в атаку на меня, но сзади его взял под руку крепкий старший лейтенант.
– Коля, не трепыхайся. Садись сюда.
И Коля сел рядом со старшим лейтенантом, продолжая разоряться, чтобы уж совсем не уронить своё Реноме: – Вот блин… Соловьи, не успев приехать, уже порядки свои начинают заводить…
Но ему уже шепнули: – Не лезь… это начальник разведки и ещё «тёмная лошадка», – после такого пояснения Ламтев с любопытством посмотрел на меня и больше не дёргался, а я в свою копилку добавил небольшой плюсик.
На разводе меня представили офицерскому и личному составу, после чего я встал в строй офицеров управления и уже сам с любопытством огляделся. Что ж, уютненько. После развода Цикрович завёл меня в кабинет начальника штаба, где я уже по всей форме представился майору Захарову. Невысокий, с намечающимся животиком Захаров был живчиком и с юмором. Тут же усадив за стол, стал вводить в курс дела и, уточняя на что обратить внимание при приёме дел и должности, одновременно при этом ругаясь с одним из командиров батарей.
– Ну, а как примешь, я тебя более подробно проинструктирую по твоим обязанностям. Всё, Цикрович, забирай заменщика… Идите, вы мне не нужны…, – и тут же стал с азартом рулиться уже с другим офицером.
Сначала Игорь показал штаб и какие где находятся кабинеты. Вышли на небольшой плац и я ещё раз огляделся, слушая объяснения заменщика: – Вот справа три казармы. Это первая, вторая и третья реактивные батареи. Там же живут и взвода. Взвод управления и взвод материального обеспечения дивизиона. Пошли, зайдём в казармы.
Казармы, лёгкие щитовые бараки. Стены снизу у фундамента и вверху под крышей по всему периметру имели широкие щели для устройства сквозняков. А так – неширокий центральный проход, кровати в два яруса и непривычный для моего взгляда атрибут в виде москитной сетки на каждой кровати.
– Что комары достают?
– Есть немного… Только не комары, а москиты. Здесь их мало, а вот когда на полигон в Канделярию поедете, вот их там – море. Особенно летом и особенно ночью.
– А в чём разница между комаром и москитом? – Слегка удивился я.
– Комар он крупнее. И наш комар, прежде чем тебя цапнуть – он приземляется, ходит и ищет место куда вонзиться. А москиты мельче и их тут аж двадцать разновидностей. Злые, агрессивные, он ещё приземлиться не успел, а уже кровь сосёт. Тоже ещё познакомишься… Ну, вот так в принципе и остальные расположения. Ещё москитная сетка зимой опускается и в ней теплее, да ещё напердят и вообще тепло.
– Ночью ведь тепло… Какой холодно?
– Холодно, Боря, холодно. Это ты так оцениваешь, потому что только что прибыл с Союза. Вот тебе и кажется, что жарко. А пробудешь тут год, особенно после лета и тебе плюс 27 градусов ночью тоже будет холодно. Организм в этом плане очень здорово адаптируется. Ты посмотри – на каждой кровати ещё по два одеяла и не просто обычных, солдатских, а из верблюжьей шерсти.
– Ни фига себе…, а я то думал – Зачем мне утеплённую куртку выдали?
После казармы прошли в Ленинскую комнату, затем зашли в доморощенную мастерскую, где несколько солдат чистили огромные и красивые раковины. Несколько штук их уже очищенных и покрытых лаком стояли на полках, там же стояло несколько красивых парусников из красного дерева и подсвечников, тоже сделанные из этого же материала. На нитках висели круглые, раздутые рыбы. На дощечках здоровенные раки.
Игорь посмеялся: – Не раки это, а лангусты. Такие же мастерские есть в каждом подразделении. Отбирается человека два-три с руками и головой и вот они тут трудятся – делают различные сувениры себе, товарищам, офицерам на память о службе на Кубе, так и на продажу и подарки проверяющим, приезжающим из Москвы. Очень нужная вещь – эти мастерские. Полгода назад у нас смешная история вышла с этими мастерскими. Вдруг обнаружилось в роте связи, что у них красное дерево закончилось. И нигде его быстро не взять. А сувениры нужны, вот-вот проверка приедет с Москвы. Так они что сделали. Они за ночь всей ротой заменили все телефонные столбы, которые были из красного дерева и стоящие вдоль дороги от Нарокко до города Сантьяго де Лас Вегас, на обычные. А это семь километров. Так потом вся бригада на поклон к ним бегала, а кубинские связисты только через три месяца спохватились, что столбы не те. Да и то после того как случилась авария и наша машина снесла там несколько столбов.
Вышли опять на плац: – Вон там штаб «Четвёрки», – Игорь махнул рукой на точно такое же здание, как и у нашего штаба. – Сам батальон там внизу.
– Это кинобудка нашего кинозала и одновременно почта нашего Учебного центра. Всего в городке четыре кинозала учебных центров и центральный кинозал, где вас инструктировали. Каждый вечер здесь показывают фильмы, вот бойцы и шатаются из одного кинозала в другой, выбирая себе фильм поинтересней. Пошли в парк.
Расположение нашей реактивки мне понравилось. Небольшое и уютное. Стоят высокие пальмы, вдоль дороги и асфальта аккуратно подстриженный кустарник. Из расположения спустились мимо казармы разведчиков и зенитчиков вниз, чуть свернули влево, перешли по мостику небольшой и грязный ручей: – Наша вонючка. Сейчас зима, то есть «сухой сезон», дождя почти не бывает, а летом когда идут мощные тропические ливни, она в минуту так вспучивается и бурлит, то хрен подумаешь что это на самом деле вот такой ручеёк.
Поднялись вверх и вышли к одинокому небольшому, каменному сараю: – Это каптёрка взвода управления нашего дивизиона.
Зашли во внутрь, где чем-то занимались бойцы, с любопытством уставившись на меня: – Тут у Юртаева в основном имущество связи хранится, да кое-что из взводного имущества. Пошли дальше.
Вдоль густого и буйного кустарника, по каменистой тропе поднялись в достаточно крутую горку и через три минуты подошли к парку.
– Это наш парк, а это парк танкового батальона, – заменщик показал на будку КТП (Контрольно-Технический Пункт) танкистов справа, а мы сами прошли вперёд к своему КТП. Сразу за будкой дежурного по парку, под большим деревом, находилась курилка, где сидело несколько офицеров и коренастый майор Карпук, с которым я познакомился на разводе. С остальными обменялся рукопожатием и назвался.
Посидев в курилке, мы прошли в парк и я в течение получаса облазил БТР и топопривязчик. Техника была нормальная и укомплектованность ЗИПа устраивала полностью. Водитель БТРа, шустрый парнишка, прибыл передо мной на первой барке, тоже успокоил: – Нормальная машина, товарищ старший лейтенант, не беспокойтесь.
Тут же стоял топопривязчик – УАЗик «Буханка», укомплектованность и его техническое состояние тоже были в норме.
– Всё что ли?
– Нет, сейчас ещё примешь ВАП и потом пойдём в секретку.
– Что? И здесь есть Винтовочно-Артиллерийский Полигон? Ну, блиииннн, и невезуха.
– А что ты так всполошился?
– Да думал, что на Кубе от этого отдохну. Я ведь все четыре года, как с Германии приехал и вот до Кубы, отвечал за ВАП нашего арт. полка. Здоровенное, четырёхэтажное здание, девять пулемётов, столько же ячеек, семь классов, мишенное поле с обстановкой семьдесят метров на сто пятьдесят. Каменная, широченная лестница от дороги до здания ВАПа, выложенная плиткой и длиной сорок метров, окопы вокруг здания и боец, постоянно живущий там. От полка до ВАПа десять километров и в неделю я должен раза три там побывать, проведать бойца. Как он там и чего? И не только проведать, а ещё помочь ему убрать снег. Зимы снежные были. Ладно летом, а зимой…, да ещё в морозы… Мрак короче. Как среда, так с пулемётами туда тащусь….
Услышав крик отчаянья в моём голосе, Игорь засмеялся: – Ну, тут всё поменьше. И снега нету… Двухэтажная башенка, станок и мелкашка и всё рядом. Тебя он напрягать не будет. Зато есть место, где ты можешь спокойно заниматься со своими разведчиками.
