— Прекрати убегать от проблем, Пак Чимин, — произнес Джин, присаживаясь рядом прямо на мокрый песок. — Совсем не понравился?

— Кто?

— Юнги.

— Я его разглядывал что ль? Я вообще о нем ничего не знаю и знать не желаю. Мерзкое создание, которое хочет нарушить мой спокойный ритм жизни. Я скучаю по Тэхёну. Он бы пожалел меня, обнял, купил бы огромный пакет чипсов и вместе со мной обматерил бы этого козла, — произнес Пак, надувая от обиды губы.

Да, Чимин был взрослым мужчиной со стальными мышцами и уверенной позицией по жизни, но иногда очень хотелось поплакаться в жилетку и пожаловаться на мерзкую судьбу, которая подсовывает всякие гадости. А жилетку свою подставлял только Тэхён, потому что мягкий, добрый, верный и вообще солнышко. Хосок, вон, тоже солнышко, но он сам скорее прибежит плакаться в жилетку, потому что беременная Мина выносит мозг вот уже девятый месяц. Чонгук тоже солнышко, но с таким страшным мужским стержнем, что скорее даст подзатыльник и насоветует Юнги подлянок сделать. Но в конце концов на помощь примчался Джин, который старший самый, который рядом с самого первого дня в Лос-Анджелесе, который умный до рвотных позывов иногда, но который никогда не жалеет, а только советы налево и направо раздает и зубами скрежетать заставляет, потому что всегда и везде прав. Мудак.

— Ну, материть Юнги и обнимать тебя я не буду, а вот чипсов купить могу. Ой, погоди, время ж три ночи. Не могу, прости, — ехидно улыбнулся Сокджин, получая пинок от друга.

— Делать-то что теперь? Мне паспорт позарез нужен будет в понедельник и без прав я ездить не смогу. Удивительно, что нас на трассе никто не остановил.

— Позвони в отель. Вдруг они находили. Название помнишь?

— Ага, — Чимин радостно кивнул, потому что его любовь к запоминанию незначительных деталей наконец пригодилась.

— Только позвони с утра, часиков в семь-восемь. Не буди людей, дай поспать.

— Джин, это отель. У них круглосуточно кто-то за стойкой.

— А вдруг он решил прикорнуть именно сейчас, а ты его разбудишь? — искренне спросил друг.

— Ты обладаешь поразительной способностью проявлять безбашенную заботу о незнакомых людях, но близким хрен с джемом и не забудьте сверху сиропчиком полить. Что за несправедливость? Забота нужна мне. Прямо здесь и прямо сейчас! Давай, заботься обо мне, — возмутился Чимин, расправил руки и топнул ногой для пущего эффекта.

— Вроде двадцать восемь лет, а все туда — ребенок. Пойдем, горе луковое, я уложу тебя спать и дам попить горячего молока, — усмехнулся Сокджин, поднимаясь и отряхивая брюки от песка.

— Правда? — Пак сузил глаза, топая следом.

— Ага, испеку тебе печенье и подоткну одеялко. Надеялся, что я это скажу? Размечтался, иди стели мне в гостиной, домой уже не поеду.

— А я бы не отказался от твоего печенья с шоколадной крошкой, — обиженно заметил Чимин, непроизвольно облизываясь.

Джин готовил так, что пальчики можно было не просто облизывать, но и сгрызать их вместе с остатками еды. Мина все время причитала, что он отбирает у нее титул готовящей женщины в их сугубо мужской компании. То есть ты, конечно, одна у нас утонченная, прекрасная, с грудью и бабскими замашками, но, прости, Сокджин готовит лучше. Чонгук вообще готов был кастрюлями есть стряпню Джина, объясняя это растущим организмом. Ага, растущим. В двадцать шесть лет правда, но все еще растущим.

— Я так люблю свою квартиру, — любовно сказал Чимин, оглядывая комнаты из коридора.

— Иногда мне кажется, что квартира — единственное, что ты в этой жизни любишь, — усмехнулся Джин и полез в шкаф за постельным бельем.

— Еще я люблю океан и твои печенья с шоколадной крошкой, — улыбнулся Пак, подмигивая.

— Так, пошел вон из моей гостиной. Никаких печенюх на ночь. Ты ж худеть собирался.

— Я замужем, нахрена теперь стараться?

— О, начал шутить над собственной проблемой. Возрадуемся и возликуем, наш Пак Чимин вернулся. Я так счастлив, брысь отсюда. Спать хочу.

— Печенья не печет, толстым называет, не жалеет, из собственной гостиной выгоняет, за моего врага болеет, — перечислял парень, стоя уже перед закрытой дверью. — Ты что за друг такой?

— Лучший! — раздалось с другой стороны, и вскоре послышался нещадный храп.

Джин умел потрясающе быстро вырубаться и отвратительно громко храпеть. И Чимин очень бы хотел, чтоб Намджун в него влюбился, они бы съехались, и Джуну пришлось бы всю жизнь этот храп слушать. Вот это была бы сладкая месть.

Чимин похихикал собственным мыслям, принял быстрый освежающий душ и уже через десять минут засыпал в собственной удобной кровати. Идеально и никаких тебе Мин Юнги рядом.

***

Пак давно подумывал поменять мелодию дверного звонка, но руки все никак не доходили, о чем он сейчас очень жалел, упрямо утыкаясь носом в подушку и проклиная того, кому не спится в девять утра в выходной.

— Джин, открой! — заорал Чимин, ударяя рукой в стену.

— Сам открывай! Твоя квартира — твои гости, — раздалось в ответ.

— Будь проклят тот день, когда я решил, что дружить с этим тридцатилетним говнюком прекрасная идея, — прошипел Пак, стряхивая себя с кровати.

Звонок упорно продолжал звенеть, и тот, кто был за дверью, либо намеревался взорвать барабанные перепонки хозяина квартиры, либо мечтал о долгой и мучительной смерти от него же.

— Чимин-и! Ты живой? Руки-ноги целы? Он тебя обижал? Давай подадим в полицию, — заверещал знакомый голос, мгновенно поднимаясь от баса к тенору.

— Да, у него все еще шок. Да, мы сдали билеты и взяли на день раньше. Да, я дико голодный и знаю, что Джин-хён у тебя, — устало улыбнулся Чонгук, впихивая своего парня внутрь, и потопал в гостиную. — Поднимай свою тридцатилетнюю задницу, Джин-хён, и иди пеки панкейки.

Возмущенный вопль Кима Чимин уже не слышал, потому что яростно тонул в объятиях Тэхёна, который материл Юнги такими словами, что Пак невольно краснел.

— Убогое животное. Как он только посмел жениться на тебе против воли.

— Тэ, мы вообще-то оба ничего не помним. Так что вполне может быть, что на пьяную голову я был не против.

— Это не оправдывает его! Он же отказался давать развод? Отказался. Убогое животное, — повторил Тэхён, отлепляясь от друга и заглядывая ему в глаза. — А секс помнишь?

— Так, нет. Не помню. Отстань от меня, похотливое животное, — рассмеялся Пак, отталкивая Кима, который начал поигрывать бровями.

— Прям совсем? А я уж понадеялся, что мне будет, с кем обсудить секс с мужиком, — разочарованно сказал Тэхён, следуя за другом на кухню, откуда раздавался смех Чонгука.

— Обсуждай с Джином.

— С кем? С ним? Ты спроси, когда у него последний секс был, — удивился Тэхён и плюхнулся на колени к своему парню, мгновенно получая порцию утренних поцелуев.

— И когда же?

Сокджин злобно прищурился, пытаясь испепелить Тэ взглядом, а потом тяжко вздохнул и развернулся к продуктам.

— Год и два месяца назад, — пробубнил он. — Но я не виноват! Меня нагрузили работой и постоянно отправляли в командировки, мне некогда было строить отношения. А от одноразовых связей я не фанатею.

— А от спермы в мозгах фанатеешь? — съязвил Тэхён, удобно устраиваясь в чужих объятиях.

—Ну, тут прям Хосока с Миной не хватает для полного собрания под названием «давайте издеваться над Сокджином», — ответил парень сквозь зубы.

— У нас эти собрания по средам проходят, когда ты в зал ходишь.

— О, спасибо, что обсуждаете это за спиной.

— Не обижайся, Джин-хён, мы просто переживаем за твою личную жизнь.

— За Чимина переживайте. Он у нас теперь женатый человек.

— Ну, чего вот ты напоминаешь? — шикнул Пак, мгновенно переставая улыбаться.

— Ты будто забывал, — пожал плечами Джин, усмехаясь, что смог перевести тему.

Из коридора послышалась незнакомая мелодия, на которую мгновенно отреагировал Тэхён, нехотя вылезая из объятий Чонгука.

— Как вам его звонок? Поставил вчера вечером и потом еще полночи его завывал, — пожаловался Чон. — Там его какой-то любимый рэпер, который уже давно не записывает ничего, месяц назад новый трек выпустил, а Тэ только вчера узнал об этом. В итоге нылся, что он плохой фанат и весь вечер его альбомы слушал. На самом деле годно, я даже парочку себе добавил. Хотя никогда о нем раньше не слышал. Freshness вроде.