Между тем, нельзя было назвать это ее путешествие лишенным приятных и радостных воспоминаний. Чего стоит одно посещение знаменитого женского монастыря в Лурде! Несмотря на чопорный и строгий облик этого заведения, сестры показались Мале очень доброжелательными и доверчивыми. Одной она даже умудрилась рассказать историю своей исполненной печали, но в сущности прекрасной любви, а та пообещала возносить за нее молитвы! Такое приятное впечатление оставил после себя Лурд, что не хотелось оттуда уезжать. На обратном же пути она очень рассмешила Сракача своим признанием того, что наверняка не смогла бы остаться там жить навечно, а также своей искренней жалостью к сестрам, лишенным буквально всех радостей мирской жизни.
Потом будут Биарриц и Марсель…
Венцом печали стала для путешествия смерть Артюра Рембо – как сама Маля зачитывалась порой его стихами, так и Сракач, если следовать его логике, вылившейся в название магазина, был его поклонником. Да и какой настоящий романтик, какой искренне влюбленный хотя бы раз в жизни не любит Рембо?! Одна его биография чего стоит. Никому не известный подросток отправился в путешествие по югу Бельгии и северу Франции и умудрился познакомиться в дороге с великим уже тогда Полем Верленом, для которого он на долгие годы станет не просто другом, но спутником жизни-любовником. Затем Верлен оплатит ему дорогу в Париж, и, прибыв туда, Рембо поселится в его доме. Супруга Верлена – 17-летняя Матильда Моте – будет против их отношений, как по причине супружеской ревности, так и по причине того, что дерзкий юнец будет презирать идеалы семьи и чистоты, относя их к мещанству. Вечные конфликты с супругой писателя заставят его оставить их жилище и скитаться по притонам и клубам, то и дело ввязываясь в неприятности с законом, из которых добрый Верлен будет вытаскивать его снова и снова.
В 1871 году молодая и красивая фигура Рембо видится на баррикадах Парижской коммуны, нещадно разогнанной Тьером, а уже в 1872 году они вместе с Верленом совершают бегство. Устав от семейной жизни и втайне разделяя идеалы свободы и безграничной любви, Верлен уезжает с молодым избранником в Лондон, где вскоре они расстанутся. Напившись вдребезги, Верлен из ревности прострелит запястье очаровательному любовнику, за что получит 2 года тюрьмы и никогда больше не увидится с диктатором своего сердца. Тот же вернется в родной Шарлевиль, на ферму Роше и больше уж ничего не напишет за всю свою жизнь – иссякая, любовь навсегда лишает поэта источника вдохновения, так уж устроена Эрато. Рембо будет ездить по Африке и торговать кофе и пряностями, шкурами и оружием – заниматься делами, далекими от поэзии.
В феврале 1891 года он вернется в Марсель, где ему отрежут ногу – начнется злокачественная опухоль. И Маля, и Сракач очень спешили в Марсель, чтобы, быть может, в последний раз увидеться с властителем дум всех влюбленных, но опоздали – буквально за несколько дней до их приезда сестра увезла его в родной Шарлевиль, где он скончался и был похоронен на маленьком городском кладбище. Известите опечалило путников, но не повлияло на торговые планы Сракача, которого коммивояжерские дела тянули теперь в Милан.
«Ла Скала»! Как много значили эти слова для Мали! Первое посещение храма прекрасного искусства, всего самого тонкого и дивного, что только существует под луной, не могло пройти для нее бесследно. После трагического известия о смерти Рембо визит в «Ла Скала» стал словно новым солнцем, взошедшим для Мали на горизонте. В тот вечер вместе со Сракачем они смотрели балет в постановке великого Энрико Чекетти! Пока Маля погружалась в технику танца, столь поражавшую ее в исполнении Вирджинии Цукки – ее давнего идеала, – Сракач заметил, как смотрит на его крестницу сын одного местного коммерсанта, Фаэти…
Пробыть в Милане им предстояло несколько дней, и, чтобы Маля не скучала от его вечного отсутствия, он решил их познакомить. Молодые люди понравились друг другу, горячая южная кровь итальянца сразила польскую пани со снежно-белой кожей наповал. Быть может, думал Поль, это знакомство позволит ей забыть о Ники, ведь ничего хорошего из этой связи для нее не выйдет. Сракач думал: «Он воспользуется ей и оставит, ведь им не суждено быть вместе!» Торговец и мещанин, он мерил людей по себе. И именно этим руководствовался, когда знакомил Малю и Фаэти.
А Маля – все тем же, чем и Наследник не так давно, утопая в объятиях Моороки Омацу. Попытка выбить клин клином, отдаться страсти бурного и не в пример Ники темпераментного итальянца, чтобы прекратить наступать на грабли мезальянса с Наследником – вот, что двигало ей в ту минуту, когда она принимала его подобострастные ухаживания, а после и весьма страстный натиск в постели.
Но, как и у Ники, все было впустую. И, если его, мужчину, влекло к Мале после жарких объятий гейши нечто, как он думал, более сильное, чем просто плотское влечение, являющееся лишь отображением реального положения вещей, то ее к нему тянул стыд. Стыд за то, что она совершила, стоило ему отлучиться по государственному делу, а ей – выехать в Европу в сопровождении троюродного дядьки. Сракач теперь казался ей олицетворением греха, хотя еще пару недель назад она буквально боготворила его за возможность вырваться из России, где теперь не держало ее ничего; ведь ничто, кроме него, для нее и не существовало.
Коммерческие дела Сракача завершились, но еще раньше завершились ее отношения с Фаэти, встреч с которым она стала избегать после случившейся между ними близости. Сракач терзался догадками о причинах ее поведения, хотя и с неприязнью для себя отмечал: это могло значить лишь то, что отношения с Наследником для нее важнее и первее всего. Что-либо доказывать и переубеждать, в том числе и деятельно, уже бессмысленно.
Домой Маля и Сракач возвратились в январе 1892 года. Наследник тоже только что прибыл из Дании. Как оказалось, все то время, что Мали не было в Петербурге, на ее имя шли царственные письма, которые родители любовно складировали на рояле, где обычно лежала непрочитанная корреспонденция дома Кшесинских. Хуже было то, что прочитать полученные письма Маля была не в состоянии – по возвращении на глазу вскочил фурункул, ячмень. Неудивительно – после жаркой Италии перенестись в морозный Петербург было смерти подобно. Морозы усугублялись тем, что зима выдалась почти бесснежная, и только пронизывающий ветер с каналов и рек пробирал насквозь даже самых теплых «соболей».
Несколько дней она пролежала пластом с высокой температурой – то ли переживания, то ли развивающаяся простуда так дали о себе знать. Чуть оклемавшись, отправилась в Мариинку, просто как зритель – давали «Эсклармонду», заглавную партию танцевала шведка Сандерсон, едва ли не больше самой Цукки некогда запавшая в сердце Мали. На глазу ее была повязка, и она смотрела лишь одним на умирающую в танце скандинавскую красавицу. А также успевала уследить и за пришедшим на премьеру Наследником. Он тоже встретил ее взгляд. Видимо, полагая, что она читала его письма, он как-то особенно призывно улыбался ей, особенно теплые лучи посылал через весь зал, разделявший влюбленных. Однако, остаться было никак нельзя – было очень много народу, а рассказанное Сракачем об их отношениях не давало тонкой душе Мали успокоиться. Ей меньше всего хотелось бы, чтобы в их отношения влезала сплетня. Да и вид у нее был не очень, и вообще ей казалось, что она внешностью выдаст совершенный ею грех. Оттого особенно сладостно было видеть его, любить на расстоянии (мазохистски), а после избегать встречи.
Однако, приказать что-либо себе не в пример тяжелее, чем другим. Город, с которым у нее связаны были самые приятные воспоминания, навевал их каждым своим шагом, каждым метром. Все здесь напоминало ей об их отношениях… Доктор все еще не разрешал ей читать, чтобы не травмировать глаза, но терпеть более она не могла.
В один из дней она решила прокатиться, как в былые времена их встреч, в сторону Аничкова дворца. Взобравшись в шарабан, Маля отправилась на конную прогулку. Погода несколько благоволила – шел мелкий снежок, сопровождаемый солнечными всплесками, из чего понятно, что было не так холодно, как остальные дни. Поравнявшись с заветной оградой, она остановила лошадей и стала ждать…
