Ульрих сжал губы. Этот Мельхиор такой хитрый и предусмотрительный! Всё продумал. Вон, Стефан хлопает его по плечу и жмёт руку, а малыш Эди смотрит с восхищением. Как же: великий маг и при этом добрый, простой человек. Даже в крышах разбирается. А на самом деле всё это чтобы привлечь внимание Виолы. И у гада получается: она смотрит на Мельхиора, а на него, Ульриха, даже взгляда не бросит.

Он напрасно так думал: Вилька внимательно следила за сыном. Мальчик крутится на строительной площадке, а это опасно. Запрещать она бы ему не стала, тем более что там Тео, но присмотреть просто обязана. То, что в поле её зрения попал Мельхиор, было не более чем случайностью. Но его поступок она оценила: не каждый будет так стараться для чужих, бесплатно, да ещё в доме, где хозяйка его еле терпит. Мог бы просто сделать как было: стропило сгниёт не завтра. Нет, ему надо, чтобы всё было идеально. Разве она сама не такая?

Наконец Мельхиор объяснил двум сомневающимся, что он хочет сделать. Все слезли с крыши, после чего черепица на ней зашевелилась и сдвинулась плотнее, освобождая узкую полоску для добавочного ряда. Когда место было готово, Мельхиор снова щёлкнул пальцами, пропел что-то мелодичное, но очень короткое, взмахнул рукой…

Зрелище получилось впечатляющим. Все рты пораскрывали, а Эди запрыгал от восторга и захлопал в ладоши. Куски черепицы взлетали с травы на крышу и там укладывались в строгом порядке. Когда кончились те, что лежали на траве, в дело вступили другие, из-под навеса. Несколько минут — и крыша стояла как новая, а Мельхиор вдруг грузно осел на землю. Первым к нему подбежал Эди:

— Дядя Мельхиор! — закричал он, — Дядя Мельхиор! Тебе плохо?

— Я просто немного перетрудился, — прошептал маг бледными губами.

— Знаю! — воскликнул Эди и побежал к окну, — Тётя Эльза! Дай дяде Мельхиору молока!

— И мёда, — добавил маг, — Запомни это рецепт, мой мальчик: первая помощь выложившемуся магу: молоко и мёд. Когда немного оклемается — мясо. Запомнил?

— Смотри-ка, — шепнула Виола присевшему с ней рядом Теодору, — это, оказывается, известный рецепт. А тебе голову морочили, говорили, что мага в коме кормить не надо. Хорошо, я тогда не послушалась этой глупости. Как раз медовой водой поила и видишь, как хорошо вышло?

Тео не считал оживление Ульриха чем-то замечательным. Парень он, конечно, неплохой, но неприятностей от него… Лучше бы отцом Эди оказался кто-то другой, не такой проблемный. И вообще, крышу они починили, но рассиживаться здесь смысла нет, надо выбираться из Эгона и вообще из Гремона. Чем скорее, тем лучше. Этой мыслью он и поделился с приёмной дочерью.

— Ты прав, Тео, — согласилась с ним Виола, — я тоже всё время об этом думаю. Но переть наобум не стоит, нужна разведка.

Тео в очередной раз восхитился тем, какая умная у него девочка, и развил её мысль.

— Надо кого-то послать в город, только я пока не определился с кандидатом. Вернее, определился, но не придумал, как.

— А кого ты хочешь послать? — заинтересовалась Вилька, — наши все там засветились. Ни Мельхиору, ни тем более Ульриху на улицах Эгона лучше не появляться. Людей, которые ненавидят графиню, там хоть отбавляй, но тех, кто мечтает получить деньги за поимку, в разы больше.

— Ага, — хмыкнул Теодор, — и зачастую это одни и те же люди. Тебя там тоже знают в лицо. Так что пойду я.

О чём это вы? — задал вопрос подошедший Стефан.

Работа была закончена и он за ручку привёл Эди к матери, а у него за спиной стояли Ульрих с Мельхиором. Стефан уловил последние слова Теодора и заинтересовался. Тот пояснил:

— Нам нужна разведка. Кто-то должен добраться до города и выяснить, что там происходит. Парней посылать нет смысла: их там ловят. Конечно, каждый из них способен перебить всю стражу и развалить Эгон на части, но вряд ли это то, что надо. Виолу там уже видели, а внешность у неё запоминающаяся, она тоже не подходит. Поэтому пойду я.

— Почему не могу пойти я? — спросил Стефан, — А если не я, то Эльза могла бы сходить. Она шустрая, даром что лет уже немало, да и много кого знает в городе. Прошлась бы по знакомым, обо всём расспросила.

Теодор покачал головой.

— То-то и оно. Не только она всех знает, её там тоже знают все. Уж Хельмут этот ваш — наверняка. Кто первый догадается, что Ульрих спрятался у неё? А ты, Стеф? Думаешь, если тебя заметят в городе, то не догадаются, с какой целью ты пришёл? Они не знают, где тебя искать в горах, поэтому до сих пор сюда не наведались. Но если ты сам явишься…

— Понял, — пробурчал хозяин дома, — не стоит мне туда соваться, чтобы не подставить нашего Ули. Но тебя-то тоже там видели. Как с этим быть?

— Думаю, — ответил Теодор, — может, под личиной?

— Не выйдет, — заявил Ули и Мельхиор за его спиной подтвердил уверенным кивком, — на стенах и особенно на воротах стоит защита, от которой любой морок, любая личина мигом спадают. Маг может что-то с этим сделать: на минутку отвести страже глаза и тут же вернуть всё на место, но простому человеку не справиться в такой ситуации.

Тео вздохнул и произнёс тоскливо:

— Выходит, тот план, который я придумал с самого начала.

Затем обратился к Стефану и попросил:

— Найди мне ножницы и бритву, пожалуйста.

А Виоле кинул:

— Сможешь меня прилично подстричь?

Девушка вдруг расхохоталась.

— Столько лет я мечтаю обстричь твои кудлы и привести тебя в достойный вид, Гина тоже, а ты всё упираешься. И вот наконец мечты сбываются! Стефан, я вас умоляю: скорее бритву и ножницы, пока он не передумал!

Тео надулся, как мышь на крупу, но ничего не сказал. Из дома уже бежала Эльза с простынёй, ножницами и старой, немного заржавевшей, но от этого не менее устрашающей опасной бритвой. В одном кармане у неё бренчал помазок в серебряном стаканчике, а в другом благоухало земляничное мыло. Стефан подставил неизвестно откуда взявшуюся табуретку. Мельхиор прищёлкнул пальцами и лезвие бритвы засверкало на солнце, а ржавчина исчезла в неизвестном направлении. Ножницы тоже оказались заточенными на славу. Не прошло и трёх минут, как на поляне перед домом развернулся салон цирюльника. Тео обречённо опустился на сиденье и вздохнул:

— Только не под лысого, умоляю. И разойдитесь, не надо на меня глазеть.

Всем очень хотелось посмотреть на процесс, но обижать Тео никто не решился, даже Эдмон. Поэтому все дружно прошествовали за Эльзой на кухню под деловитый аккомпанемент ножниц в руках Виолы. Она с упоением щёлкала ими и мурлыкала что-то себе под нос.

Через час смущённый Теодор вошёл в кухню с в сопровождении дочери, с гордым видом выглядывавшей из-за его плеча. О том, что это и вправду бывший наёмник, можно было догадаться скорее по костюму, чем по лицу. Короткая стрижка и гладко выбритые щёки делали его совершенно неузнаваемым.

— Просто другой человек! — ахнула Эльза, — Красавчик!

— Действительно, — поддакнула ей Вилька, — Тебе так гораздо больше идёт. Я всегда думала, что ты запускаешь пышную растительность на голове, потому что стремишься прикрыть какие-то недостатки. А на самом деле ты очень симпатичный, в молодости вообще должен был быть красавцем, не зря в тебя влюбилась моя мать. Вот Гина обрадуется!

Действительно, Теодор преобразился в лучшую сторону, помолодел и даже нос, выбравшись из зарослей усов, стал более изящным. Сейчас его не узнал бы никто из старых знакомых, по крайней мере с первого взгляда. Только вот теперь он напоминал иллюстрацию из учебника географии: "типичный уроженец южной Элидианы".

— Не пойдёт, — меланхолично заметил Мельхиор, — всё равно вид у нашего Тео подозрительный. Яркий брюнет в стране блондинов заметен, как помидор среди огурцов. Откуда в Эгоне элидианец? Его схватят хотя бы для того, чтобы прояснить этот вопрос.

Все обернулись к нему. Виола сообразила первой:

— Ты можешь его перекрасить?

Теодор заворчал, что мало ему издевательств, ещё и краситься курам на смех, но никто его не слушал.