— Я понял, — серьёзно произнёс Эдмон, — Вместе никак. Если надо выбирать, то я выбрал. Я не хочу быть графом. Лучше быть как дядя Мельхиор — свободным магом. Но что нам делать с дядей Ульрихом, если он в самом деле мой папа?

Сказать, чтобы шёл куда подальше, — чуть не сорвалось у Виолы с языка. Сейчас она удивлялась самой себе. Что её так привлекло в Ульрихе четыре года назад? Красота? Смешно. Безобидность? Вот это уже вернее. А скорее всего та смесь почти детской непосредственности, пробуждающейся мужественности и откровенного восторга перед ней, испытавшей на себе скотское отношение и чувства совсем иного толка. Тогда он был для неё лекарством, спасающим и тело, и душу. Но лекарства пьют в болезни, а когда излечиваются, о них забывают. И она бы забыла, только ей на память остался вот этот маленький росток, который сидит перед ней и смотрит прямо в глаза на удивление серьёзным взглядом. А глаза у него точь-в-точь как у Ульриха. Дивные глаза цвета грозовой тучи, которые она не могла забыть даже тогда, когда гордый профиль, стройный стан и ласковая улыбка любовника изгладились из памяти.

Нет уж, она вовсе не стремится видеть перед собой эти глаза в двойном количестве, достаточно одних — сына! Она дала слово Мельхиору и сдержит его. Он каждый день каждым своим поступком доказывает, что на него можно положиться всегда и во всём, а это важнее всего. Ули же, напротив, склонен скорее полагаться на неё. Взвалит на слабые женские плечи заботу о графстве, сам улизнёт магией своей заниматься, а при попытка получить от него помощь и поддержку, будет недоумевать: как это она не справляется?

Осталось ответить на вопрос Эдмона: что делать с Ульрихом? И ответ этот надлежит дать такой, чтобы не нанести ребёнку душевную рану. Значит, он должен приянть решение сам.

— Как ты сам думаешь, Эди? — спросила Виола у сына и сама же ответила, — Я бы на твоём месте вспомнила, что говорила наша Регина. Если бы твой папа со дня твоего рождения был с нами рядом, то такого вопроса просто не возникло бы. Но он появился сейчас, когда ты стал уже большим мальчиком. Пришёл, заявил свои права и хочет, чтобы ты его признал. Но ты не обязан принимать всё, что тебе предложат, ты уже имеешь право выбирать, в том числе и папу.

Будто в подтверждение её слов из воздуха материализовался листок магической почты и спланировал прямо в руки Виолы. Она глянула и сказала:

— О, как раз письмо от Регины. Хочешь, я тебе прочитаю?

Малыш радостно закивал. Он обожал бабушку Регину и каждое её слово было для него не менее, а иногда и более важно, чем материнское.

Виола быстро пробежала глазами первые строчки письма, которые были адресованы ей одной, а затем зачитала:

— Эди, дорогой, к тебе обращается твоя Регина. Вспомни, чему я тебя учила! Думай, прежде чем что-нибудь сказать и сделать. Суди людей не по тому, что они говорят, а по тому, как поступают. Когда тебе что-то предлагают, не торопись хватать, изучи сначала другие предложения. Вдруг они гораздо лучше для тебя и твоей мамочки? И знай: ты у нас уже большой и умный, только от твоего выбора зависит твоя будущая жизнь.

Эдмон смотрел на мать и было видно, как в его кудрявой головёнке поворачиваются колёсики и винтики.

— Мама, Гина советует мне не спешить и подумать, верно? Я так и сделаю.

* * *

Пока на выгоне Виола обрабатывала сына, мужчины занялись крышей. Надо было снять два ряда черепицы, заменить поддерживающее их боковое стропило, а затем вернуть всё на место. Магия тут была бесполезна: для того, чтобы ею что-то сделать, надо очень хорошо представлять себе, как оно делается руками, а такого опыта ни у Мельхиора, ни у Ульриха не имелось. Поэтому на крышу полезли Стефан с Теодором.

К счастью, хозяин дома давно готовился к ремонту, поэтому всё запас. Даже стропило заранее вытесал со всеми необходимыми вырезками и гнёздами, чтобы встало на своё место так, как будто всегда там и было. Оставалось поднять всё наверх, но сначала всё же следовало разобрать черепицу и удалить пришедшую в негодность деревяшку. Поэтому и полезли мужики на крышу с топорами, чтобы было, чем отковырять подгнившее стропило. Начали снимать черепицу и тут же уронили одну. Стефан расстроился: запас у него небольшой. Вдруг как всю вот так же перебьют? Чем тогда крышу крыть? Тео остановился и задумчиво почесал в затылке. Этим делом он занимался давно, ещё в молодости, навык подрастерял, да и ловкость с возрастом уменьшилась. На помощь пришли маги.

Мельхиор пригляделся к тому, что они делают, посчитал в уме и и крикнул:

— Эй, отойдите чуть-чуть, как бы вас не зашибло!

И как только Стефан с Тео сделали шаг назад, черепицы стали по-одной вылетать из своих гнёзд и мягко опускаться на землю, повторяя тот же порядок, в каком лежали на крыше. Не прошло и двух минут, как нужные ряды были разобраны без малейшего ущерба.

— Здорово! — восхитился Стефан, — а с доской так сможешь?

— Доску я беру на себя, — отважно заявил Ульрих, — только проверьте, нет ли там гвоздей.

Гвозди нашлись в количестве трёх, но на редкость здоровых.

— Ну вот и моему топору работа нашлась, — обрадовался Тео и поддел остриём один из них.

Как только стропило оказалось свободно лежащим в своих выемках, уже Ули пустил его в полёт и уложил вдоль стены дома. Эльза, наблюдавшая за ходом работ из окна, захлопала в ладоши, поддерживая своего питомца. Рассудительный Мельхиор взял подготовленную доску и приложил к старой, сравнивая. Затем крикнул:

— Эй, спускайтесь! Нужен топор: тут на два пальца гнёзда не совпадают.

А затем подошёл к окну, в котором маячила Эльза и попросил:

— Уважаемая, не могли бы вы нас с Ульрихом накормить молоком и мёдом? Нам ещё назад всё ставить, а сил для левитации требуется много.

Женщина не смогла отказать и выставила на подоконник две кружки молока и два ломтя хлеба, щедро политых мёдом. Хотя по её так чужому магу ничего бы не дала. Зачем он соперничает с её Ули?

Мужчины спустились с крыши и застучал топор. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Стефан ошибся в обмерах не в одном месте, пришлось всё править. Как раз в это время с выгона вернулись Виола с сыном. Мальчишка бежал впереди и тащил мать за руку, выкрикивая:

— Ну скорее, скорее, мама! А то всё интересное кончится, а мы так ничего и не увидим!

Стефан встретил Эдмона с мягкой улыбкой и сказал:

— Тебе интересно, дружок? Хочешь знать, как чинят крышу в наших краях? Смотри: вот балки, а вот стропила…

Он нарисовал что-то в воздухе, одновременно показывая пальцем другой руки на крышу собственного дома. Тео тем временем ловко вырубал топором гнезда для балок, сверяясь с образцом. Виола пришла к выводу, что мальчику и без неё не будет скучно и отошла в сторону. Разговор с сыном дался ей непросто, хотелось отдохнуть и подумать. Оба мага, не сговариваясь, сделали шаг в её сторону. Но натолкнулись на усталый взгляд карих глаз и замерли, не переступив некой заветной черты. Затем переглянулись и побрели в разные стороны. Мельхиор к черепице, чтобы ещё раз всё пересчитать, а Ульрих — к окошку, за которым продолжала маячить Эльза.

Наконец Тео сообщил, что всё готово. Мужчины снова залезли на крышу, а Ули достаточно ловко поднял им туда доску, умудрившись никого е стукнуть и даже расположить её как надо. Теодору со Стефаном оставалось немного её поправить и закрепить на месте, чтобы уж не сдвинулась ни при каких условиях. Затем они попросили Мельхиора подать им черепицу, но тот вместо этого залез на крышу сам.

— Я понял, — заявил маг раньше, чем кто-то успел открыть рот, — Понял, почему у вас сгнило стропило, хотя остальные в полном порядке. Оно было плохо закрыто черепицей и туда попадала вода. Новое тоже сгниёт, так что не торопитесь. Сначала я его зачарую от порчи, а потом мы всё немного подвинем и добавим ещё один ряд черепицы. Не волнуйтесь, Стефан, нам хватит того, что лежит у вас под навесом. Я уже посчитал.