– Но и это еще не все. Вот, – и Фима с видом фокусника-затейника положил рядом точно такой же листок, да только теперь моя машина заезжала в лес! И время было указано опасное – «23.25». Если вспомнить, что Ольга прибежала ко мне в половине первого ночи и сказала, что услышала звук выстрелов, по ее словам, примерно с час назад, то доктора и ту девушку, что оказалась рядом с ним, убили как раз в половине двенадцатого, и как раз тогда в лес заехал мой «Мерседес».

– Фима, я был дома, готов поклясться! – воскликнул я, расстроенный тем уже, что мне не верят. – Может, кто-то просто нацепил мои номера на свой «Мерседес»?

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – Костров состроил страдальческую мину. – Это твоя машина, Марк.

– Получается, что кто-то взял мою машину, сначала выехал из леса, а потом почти с разницей в час вернулся обратно. Так, что ли?

– Ты не страдаешь провалами памяти? – спросил он на всякий случай, чем, однако, задел меня.

– С памятью у меня все в порядке, – продолжал обижаться я. – Повторяю: я никуда не выезжал.

– Так… понятно. А где ты взял свои ключи?

– Честно говоря, они были в машине.

– Понятно. Ты всегда их там оставляешь?

– Да нет… Я и сам удивился.

– Ясно. Теперь, Марк, слушай меня внимательно и не говори, что не слышал. Сейчас к тебе туда, в лес, выехали двое оперов и Ракитин. Они поехали за тобой. Это просто счастье, что ты сейчас не в лесу, честное слово!

Он нервничал. Возможно, волновался за меня, а может, и за себя, что поверил мне и априори занял мою сторону. Да и как тут не переживать, если я, человек, который сам обратился к нему за помощью в расследовании убийства, лжет, и его машина была замечена на лесной дороге, в нескольких десятках метров от места преступления? К тому же еще и в самое пиковое время!

– Давай вкатывай свою машину во двор, пойдем, я покажу тебе, как заехать в гараж. Он у меня на три машины.

– Постой, скажи, ты веришь мне или нет?

– Да верю, верю! – отмахнулся он от меня. – Поторопись.

– Да к чему такая спешка? Ты что, думаешь, что если они не найдут меня дома, то прикатят сюда? Это же полный бред!

Конечно, я поставил машину в гараж. Я отказывался что-либо понимать. Моя машина в лесу в момент убийства, выходит, была практически на месте преступления!

Фима даже двери запер после того, как мы вошли в дом.

– Вот скажи мне, если бы кто-нибудь, как ты говоришь, выехал из твоего гаража, ты бы услышал?

– Если в баре звучала музыка, то мог бы и не услышать, – размышлял я. – Да, вспомнил! Когда Ольга стучала в дверь, я не сразу ее услышал.

– Так, хорошо, уже кое-что. Теперь вспоминай, у кого могли быть запасные ключи от твоей машины?

– Точно не знаю, может, я свои дома оставил… Я имею в виду свою городскую квартиру.

– Ты должен проверить, на месте ли ключи или нет. Но и это даже не самое главное. Если ты не появишься в лесу до вечера, то это точно вызовет подозрение. А если прибавить к этому тот факт, что в твоем доме наследила Ольга, и ее отпечатки совпадут с теми, что были в доме у док-тора… Я даже не знаю, насколько бурная фантазия у Ракитина и что он придумает, чтобы все эти факты увязать!

– Ты хочешь, чтобы я рассказал ему всю правду? Об Ольге?

– Не знаю… Здесь нельзя спешить. Надо все хорошенько продумать. Теперь дальше.

Он вздохнул, достал из кармана штанов большой носовой платок и промокнул им свою лысеющую круглую голову.

– Я же был у твоей натурщицы.

– У Зои? Ты нашел ее?

– Да, нашел. Она позирует в художественном училище. Мне сказала соседка. И дала мне ее телефон. Я созвонился, встретился. Как ты понимаешь, она жива и здорова. И когда узнала от меня, что Селиванова убили, разрыдалась. Сказала, что была влюблена в него и даже проводила у него время от времени ночи.

– Получается, что они были вместе в присутствии Ольги… – Не знаю уж, почему, но у меня сразу отлегло от сердца. Значит, Селиванов с Ольгой не были любовниками. И Ольга действительно жила у него на правах сначала пациентки, а потом просто хорошей знакомой, подруги.

– Выходит, мы так и не знаем имени убитой девушки?

– Выходит, так.

– Так что мне делать? Может, поехать домой? Ну чтобы, как ты говоришь, не вызвать подозрения?

– Ну если тебе уже все равно, что станет с твоей Ольгой, тогда, конечно… – развел руками Фима.

– Что-то я уже совсем отказываюсь тебя понимать. Ты-то сам что предлагаешь?

– Ждать. Ждать звонка Ракитина. Возможно, уже в скором времени он сможет назвать мне имя погибшей девушки, и тогда у нас появится зацепка. Мы будем действовать уже в этом направлении. Думаю, что намеченной жертвой убийцы была все-таки она, а не доктор Селиванов. Он просто оказался свидетелем, поэтому его и убили. А твоя Ольга, в свою очередь, оказалась свидетельницей всей этой трагедии. И это ее счастье, что она вышла из дома позже. Выйди она пораньше, ты не сидел бы сейчас передо мной… И ее бы в твоей жизни просто не было. Предполагаю также, что девушку привезли в лес специально, чтобы убить, и человек этот выбрал это место, по его мнению, глухое и темное, чтобы никто не услышал выстрелов. Думаю, что убийца даже не предполагал, что в лесу живут люди. Вот как-то так.

– Да, я согласен, я тоже так думаю. Но мы же не можем вот просто так сидеть сложа руки. Нужно что-то делать, нужно искать Ольгу! Ясно, что она не поехала к мужу, слишком уж там все сложно. К тому же она могла знать о существовании Второй Ольги.

– Да? Что ж, вполне возможно. Если не она сама, то к Туманову мог наведаться по ее просьбе…

– Нет-нет, она не стала бы просить…

– Хорошо, Селиванов мог сделать это сам, по своей инициативе, чтобы хотя бы проверить, что она говорит правду. Я даже не исключаю, что это именно он рассказал ее мужу, что она жива и здорова и находится у него в лесу. Именно поэтому Туманов и отозвал свое заявление о пропаже жены. Успокоился. А после и связался со Второй Ольгой.

– Да, это очень даже похоже на правду. Жаль, что я не успел задать ей все эти вопросы тогда, когда она еще была у меня. Но куда, куда она могла уйти? К кому?

– Возможно, у нее есть родители или родственники, о которых нам пока ничего не известно. Но я работаю над этим вопросом. К примеру, я узнал ее девичью фамилию – Шорохова. В самое ближайшее время я узнаю о ней все, что только можно. Просто для этого нужно время.

Он лукавил, конечно. Если у него самого нет доступа к базе данных, то уж у всех тех, с кем ему приходится работать, этот доступ есть. Возможно, подумал я, он просто осторожничает, не хочет, чтобы об этом узнал Ракитин. Я не знал ничего о способах его работы, но мог предполагать, что он работает с определенным кругом лиц, которые, в свою очередь, могут быть связаны с Ракитиным.

– Ты хочешь сказать, что найти ее родственников сложно?

– Пока что никаких сведений у меня нет. Но, повторяю, я работаю над этим. Знаю лишь, что она по образованию филолог, работала в издательстве корректором какое-то время, пока не вышла замуж за Туманова. Потом была домохозяйкой.

Что ж, это уже кое-что. Значит, она филолог, корректор. Правда, я не мог представить ее скрупулезно работающей над текстами. Ее образ ассоциировался у меня исключительно с эльфоподобным молодым парнем, в которого она была страстно влюблена. Я прямо видел ее обнимающейся с ним и ревновал страшно. Даже Туманова я не видел рядом с ней.

– Фима, а что, если она вернулась к Герману!!! – вдруг озарило меня.

– Этого я тоже не исключаю. Но мы же ничего о нем не знаем.

– Достаточно выяснить адрес у Туманова, он-то точно знает, где он жил или живет до сих пор.

– Ты полагаешь, что, излечившись от него за два года, проведенные у Селиванова, она снова отправится к нему? Но это же самоубийство!

– Ты хорошо знаешь женщин?

Фима вздохнул и развел руками.

– Вот и я тоже. Всегда считал, что моя жена ангел, а она оказалась просто свирепым зверем…