Умирая про себя со смеху, Федор вышел уже было из кабинета, но в тамбуре, закрывая за собой одну дверь и открывая другую, замешкался, и до него донесся приглушенный, но все же совершенно явно слышимый дискант главбухши:

– Тогда что, сколько платим, Алексей Дмитриевич?

Рука Федора непроизвольно замерла на ручке двери.

– Ну, сколько, сколько? – пробубнил голос Алексея Куницына. – Пополам, значит, пятьсот.

– Так, я пометила – пятьсот тыщ, – пропищала «мышь». – Вы сами отдадите Бахтияру?

– Да, как обычно, – глухо, как из колодца, ответил Куницын.

– Не забудьте взять расписочку, Алексей Дмитриевич!

– Не забуду, Роза Анатольевна.

Разговор за дверью явно завершался, и Федор поспешил ретироваться из тамбура.

Совещание протекало скучно и неинтересно. К Федору вопросов не было, и он, слушая вполуха, весь был в своих мыслях.

Какое-то время он думал о том, что невзначай подслушал под дверью начальничьего кабинета. Пятьсот тысяч (а просили миллион!) долларов (не рублей же!), наличными (расписка ведь!) какому-то неведомому Бахтияру – это, согласитесь, интересно! Но скоро размышления на эту тему Федору наскучили. В конце концов, как Алексей Куницын платит подрядчику, Федору было совершенно «по барабану», лишь бы дело шло. Ну, а то, что вся стройка в Москве финансируется «в черную», ни для кого не секрет, иначе стоимость квадратного метра в столице из просто высокой стала бы заоблачной, как на Манхеттене, или того дороже. И скоро Федор переключился на предстоящий звонок в издательство, да так предвкушением разговора с редактором Дашей увлекся, что напрочь забыл о поручении, даденном ему директором завода. И только когда Алексей уже распустил подчиненных по местам, Федора осенило, и он, уже держась за ручку двери, сказал вроде между прочим:

– Да, кстати, Алексей Дмитриевич, я тут разговаривал с Дерябиным, и он просил передать, что хотел бы, чтобы надстройка корпуса была закончена не к июню, как мы с вами планируем, а раньше.

Куницын как-то застыл на секунду, потом медленно поднял на Федора глаза.

– Когда вы разговаривали с Евгением Эдуардовичем? – раздельно спросил он, тяжело глядя на Федора.

По этому взгляду да еще по тому, что обычно начальник был с ним на «ты», Федор понял, что допустил какую-то бестактность.

– Когда уезжал с завода, часа в два или чуть позже, – ответил он.

– Вы разговаривали с директором завода три часа назад, он просил что-то передать мне, и я только сейчас узнаю об этом? – еще добавил в тоне Куницын. – Впредь прошу вас, Федор Андреевич, любую информацию от Евгения Эдуардовича доставлять мне срочно, вы поняли меня?

– Понял, – коротко ответил Федор и вышел из кабинета.

Федор терпеть не мог, когда ему выговаривали, но еще меньше он любил осознавать, что сам на выговор и напросился. Потому что с самого утра думал не о работе, а о звонке в издательство, вот и забыл, замечтался. И, как всегда бывает в жизни, кроме как на себя, пенять не на кого. Немного успокоив себя такой самокритикой, Федор вышел в конторский «предбанник», служивший курилкой и местом для ведения неслужебных телефонных разговоров, и позвонил Даше Копейниковой.

– М-да, да! – своим неподражаемым басом рыкнула в трубку редакторша. – Кто это?

– Это я, молодой автор Александр Агатов, – с интонациями почтальона Печкина ответил Федор.

– Ага! – торжествующим тоном судебного исполнителя, только что задержавшего злостного неплательщика алиментов, воскликнула Даша. – Вас-то мне и надо! И когда вы намереваетесь прибыть ко мне?

– Так что, подписали? – робко спросил Федор, чувствуя, как у него от радости аж пятки зачесались.

– Канэшна-а! – жизнерадостно взревела Даша. – Если я говорю, что подпишут, значит, подпишут обязательно. Теперь дело за авторским договором. Когда мне вас ждать?

– Когда нужно? – засуетился Федор. – Сегодня? Завтра?

– Ну, зачем так торопиться? – великодушно промурлыкала на частоте десять герц Даша. – Пусть будет послезавтра.

Попрощавшись с редакторшей до пятницы, Федор сказал сам себе «Йес-с-с!» и станцевал на месте что-то вроде твиста. Всякий, кто видел бы сейчас его со стороны, сразу понял бы, что в жизни человека только что произошло что-то очень, очень важное. Наверное, так решил и Яков Наумович, ровно в эту секунду с сигаретой в руке открывший дверь «предбанника».

– Ты чему это так радуешься? – воскликнул Яков Наумович, увидев Федора, выписывающего коленца. – В лотерею выиграл?

– Можно и так сказать! – ответил Федор, бережно беря старика за плечи.

К Якову Наумовичу, старому проектанту, начавшему свой трудовой путь еще при Сталине, Федор испытывал искреннюю симпатию, однако рассказывать ему об истинных причинах своего веселья все же не планировал. Вместо этого, вспомнив не дававший ему покоя разговор с Соколовым, Федор спросил:

– Яков Наумыч, вот ведь вы все про надстройку «Конвейера» знаете, верно? – для затравки потрафил он самолюбию старого проектанта.

– Ну, не все, конечно, – с видимым удовольствием в глазах заскромничал пенсионер, раскуривая сигарету. – Но почти все. А что тебя интересует?

– Да вот, мы корпус надстраиваем, – тоном размышления, вроде сам с собою, задумчиво начал Федор. – А существующие-то конструкции выдержат?

– Это с тобой Соколов, что ли, разъяснительную работу провел? – хитро прищурился Яков Наумович.

– Ну да, – честно ответил Федор, чувствуя, что улыбка на лице получается немного глуповатой. – То есть это – не новость?

– Да Соколов уже всех этой своей идеей задолбал! – захихикал Яков Наумович, выпуская дым из волосатых ноздрей. – Вот и до тебя добрался.

– Но, может быть, у него все же есть какие-то основания?.. – начал было Федор.

– Да нет у него никаких оснований! – перебил его, внезапно рассердившись, Яков Наумович. – Проект прошел экспертизу, чего еще тебе надо-то?

– Мне – ничего, – довольно резко ответил Федор, задетый тем, что старый проектант в запальчивости поставил его на одну доску с Соколовым. – Проект «Трансвааля» тоже прошел экспертизу, что не помешало ему рухнуть и людей угробить. Я просто хотел бы быть уверенным, что на объекте, на котором я отвечаю за технический надзор, все в порядке.

– Да все там в порядке, Федь! – примирительно сбавил тон Яков Наумович. – Слушай, я пятьдесят лет проектирую, я тебе любое здание на коленке посчитать могу. Ну, как ты думаешь, стал бы я делать каркас здания не металлическим, а железобетонным, если бы не был уверен в том, что здание выдержит?!

– А правда – зачем надо было проектировать надстройку в монолите? – с готовностью поддержал переход на другую тему Федор, на самом деле прекрасно понимая, что никакими фактами в защиту теории Соколова он не располагает. – Ведь стальной каркас гораздо легче?

– Да и делать его быстрее! – подхватил Яков Наумович, туша сигарету. – Но Дерябин настоял по противопожарным соображениям. Ты же знаешь, металл надо защищать от огня, ну, и так далее.

– То есть здание выдержит? – полуутвердительно спросил Федор, обескураженный тем, что вопрос, который серьезно его беспокоил, на самом деле оказался секретом Полишинеля.

– Да выдержит, выдержит, успокойся! – добродушно посмеиваясь, похлопал его по плечу Яков Наумович. – Правда, я фундаменты не прикидывал, потому что чертежей по ним не сохранилось вообще. Но была фирма, делала обследования, какое-то там глубинное зондирование. Судя по отчетам – там все о’кей. Так что пойдем-ка лучше, Федь, готовиться на выход, без пяти шесть уже.

Памятуя, что дома заканчивается кофе, Федор заехал в «Трешницу». Этот продуктовый универсам очень удобно стоял прямо на Коровинском шоссе, и Федор часто заглядывал туда по дороге домой, когда, как сегодня, нужно было срочно купить что-то из продуктов. Правда, за ограниченный ассортимент товаров, ненавязчивый, почти советский сервис, грязь на полу и очереди в кассы Федор «Трешницу» не любил, называя ее «супермаркетом для бедных». Однако с точки зрения весьма приемлемых цен альтернативы этому магазину в Коровино просто не было, и в этот вечерний час к обочине у входа в магазин было не приткнуться. Федору пришлось ждать, пока дама на «десятке» неторопливо перегружала пакеты с покупками из магазинной тележки в машину, и только после этого, буксуя в обильной грязной слякоти у бордюра, он с трудом втиснул «шаху» на освободившееся место.