— Раз Хорокеу наконец-то понял, что у меня есть алиби, — улыбнулся Нара, — предлагаю новый план. Мы с Нанами перепроверим ту комнату, вы же, — он обернулся на лестницу, — исследуйте школу. Любые места, которые покажутся вам подозрительными. Встретимся уже на Суде.

Я посмотрела через плечо Касуми и решила уточнить:

— А чем вы здесь занимаетесь?

— Читаем, как Джунко любит отчаяние и бла-бла-бла, — раздражённо вздохнула пловчиха, на мгновение напомнив мне Хорокеу. — Как же мне надоело, вы бы знали! Я подумала, в игровом автомате будет новая информация, но нет. Попробую быстро пройти до конца, а потом… не знаю, можем спуститься на первый этаж и поискать незапертые комнаты. В тот раз, кажется, — она прищурилась, — ты нашла пистолет у Комаэды.

— Да. Так и было.

— Я изучаю книги и журналы, — поспешно добавила Акияма, — но в них ничего интересного.

— Тогда, — Хорокеу в последний раз оглядел нас, — разделяемся. Я пока схожу на пятый этаж и посмотрю, что там с телом. Встретимся, когда медведь объявит о начале Суда. Согласны?

Мы дружно кивнули. Не дожидаясь новых дебатов, я покинула комнату, а Шикамару отправился следом. И уже за нашими спинами раздалось громогласное «вперёд, отряд Хорокеу!». Я поёжилась.

— Да что это за отряд такой…

Путь до нужной комнаты был недолгим. Едва мы подошли на расстояние несколько шагов, Шикамару дотронулся до моего плеча. Я вздрогнула и замерла. Повернув голову, я увидела, как он поднёс указательный палец к губам и показал на дверь одними глазами. Не зная, что ещё делать, я прислушалась.

За дверью явно кто-то был. Лёгкие звук шагов и — мне послышалось? — стук каблуков по полу. Шикамару, точно хищник на охоте, слегка припал к земле и, осторожно перенося вес с ноги на ногу, приблизился к двери. Он неслышно повернул ручку, и мы услышали громкий хлопок. Стратег тут же распахнул дверь, но мы увидели только закрывшуюся перед нашими носами крышку люка. Я выругалась.

— Это был убийца, — сказала я. — Это… это была Джунко.

Шикамару в одно мгновение оказался над люком и попытался его открыть. Бесполезно. Я видела, как напрягаются мышцы под его кожей, но всех усилий стратега не хватило.

— Ну, — тяжело выдохнул Нара, — это точно был кто-то.

Я поняла, что мой пульс опять ускорился. Из головы не шла одна мысль — Джунко. Это Джунко. Я могла поклясться. В попытке успокоиться, я осмотрелась. Мониторы, как и рассказывала Касуми. Если кто-то стёр записи с пятого этажа, наверняка это был тот самый человек, которого мы упустили.

Не отдавая себе отчёта, я подошла к столу с клавиатурой, и тут мой взгляд упал на вырванный из тетради лист бумаги. Я медленно взяла его и почувствовала, как сзади подходит Шикамару.

— Что… это?.. — пробормотала я.

— Хм, — только и ответил Нара.

На листке — неаккуратный рисунок. Опытным художником автора не назовёшь, но в карандашных пометках узнавался ребёнок с щитом в руках. Щит был перечёркнут жирным алым крестом, а сам листок — слегка надорван.

— Я ничего не понимаю. Это ведь убийца оставил? — я покосилась на люк, будто надеялась, что мне ответят. — Это какая-то загадка?

— На твой первый вопрос я бы ответил положительно, — сказал стратег и провёл пальцами по надрезу на бумаге. — Тот, кто был здесь, следил за мониторами и знал, что мы идём. Эту улику нам оставили специально. Нам, — повторил он, намекая, что Мио с Касуми тут уже были.

— Убийцы подкладывают улики, чтобы подставить кого-то, — заметила я, — но из этого рисунка вообще ничего не понятно. Зачем?

Шикамару внимательно смотрел на рисунок, и я не могла отделаться от ощущения, что для него он загадкой не был.

Если это не убийца, то кто? Даже цифры, названные Монокумой, указывали на это. Убийца и организатор должен быть одним человеком, так? С другой стороны, виртуальной реальностью можно управлять и снаружи. Но тогда у нас вообще нет зацепок. Может, для того и нужен рисунок? Монокума не стал бы подкидывать неразрешимую загадку. Только я всё равно не понимала, что этот ребёнок означал. И щит. И то, что он перечёркнут.

Шикамару не торопился осматривать комнату. Все его действия сегодня были точны и выверены, так что я поняла, что в этом нет смысла. Он как будто знал, что нас здесь поджидала ещё одна улика, возможно — последняя. Если стратег так умён, он мог знать ответ и на самый важный для меня вопрос.

— Шикамару, — позвала я. — Ты не видел все мои воспоминания, так? После того, как я нашла тело Джунко.

— Твои воспоминания прервались на этом моменте, — согласился Нара. — А что?

— Настоящая причина, по которой мы с Комаэдой оказались здесь…

Мои слова потонули в объявлении директора. Как мы и думали, те двадцать минут между первым обнаружением тела и общим сбором Монокума записал в счёт расследования.

«У-пу-пу! Всем ученикам пройти в кабинет с красной дверью на первом этаже. Готовы вы или нет, время устроить последний-распоследний Суд!»

Шикамару вздохнул, а я поразилась, что даже в комнате организатора были динамики. Дождавшись, пока Монокума замолчит, стратег заметил:

— Какой бы ни была твоя цель, сейчас у нас только один выход — найти убийцу и положить конец этой игре. И этому миру.

Я сжала кулаки. Он был спокоен, так спокоен, хотя единственный знал, что у него ничтожно мало шансов покинуть Суд живым.

— Почему? — воскликнула я. — Почему ты не волнуешься?

Шикамару направился в сторону выхода, сложив руки за головой, и спустя несколько шагов обернулся. Его губы растянулись в улыбке.

— Потому что у меня есть план.

***

Лифт ехал вниз без остановок.

Я встала позади и наблюдала, как тени мелькающих стен бродили по одноклассникам с головы до пят. Я моргнула. Нас ведь было больше. Изначально в Академии было четырнадцать человек. Я не могла перестать думать, что эта цифра имела огромное значение.

Я не видела лица Шикамару, но вся его поза говорила о спокойствии. На протяжении расследования, с момента нашего обещания друг другу он был спокоен и рассудителен. Да, это естественная его черта, но я помнила прошлые Суды. Я помнила, каким усталым он был после двойного убийства и как едва не сдался в поисках убийцы Люси. Должно быть что-то. Причина, по которой он так спокоен. Я не могла её найти.

И это напомнило мне одного человека. Несмотря на всю свою эксцентричность, она оставалась спокойной. Всё всегда шло по плану, так и сейчас. И мне было легче от этого. Когда рядом есть человек, который видит всю картину происходящего — хотя бы большую часть — ты можешь расслабиться. Ты и сам становишься увереннее. Я улыбнулась.

Мы вышли в зал Суда и разбрелись по своим трибунам. Теперь их стало на одну больше: портрет Джунко, прямо напротив меня, между портретами Нами и Ритцу. У остальных они перечёркнуты, а у Джунко поверх лица написан её титул. И её философия. Иными словами, отчаяние.

絶望

Остальные косятся на эту трибуну, и я думаю, каким необычным станет последний Суд. Мы расследуем смерть той, кого ненавидят все остальные, с кем они ни разу не разговаривали. А убийца — если верить уликам — не один из нас. Им должно быть всё равно. Ими движет только обещание Монокумы и перспектива умереть в случае ошибки.

А что движет мной? Желание найти её убийцу? Вряд ли. Я знаю, что она жива. Нет, внутри меня сидит гордость. И желание доказать ей, что я пройду все уровни, разгадаю все загадки.

И я выгляжу решительнее всех, пока остальные переглядываются и игнорируют Монокуму. Директор не торопится.

Обстановка изменилась с прошлого Суда. Теперь на стенах нарисованы пикселями герои разных игр — герои, которых я зову одноклассниками. На стенах нет только меня и Комаэды. И среди этих изображений есть одна тёмная фигура, тень. Позади портрета Джунко я вижу её силуэт, и его как будто обвивают чужие руки. И они тоже похожи на тени. Аллюзия на то, как она контролирует нас и скрывается. Скрывалась до сего момента.

— Всем встать, Суд идёт! — Монокума находит смешным тот факт, что мы и так стоим. — Сегодня мы в последний раз собираемся в этой уютной комнате, чтобы найти — нет, не только убийцу! — ответы на все ваши и, что важнее, мои вопросы. Кто убил Эношиму Джунко? Кто наблюдает за вами через камеры и руководит этой игрой? А также — барабанная дробь — почему вы, именно вы, оказались здесь? Уважаемые знатоки, вращайте барабан! На кону даже не автомобиль, а ваше освобождение… и жизни кучки отдавших концы слабаков.