Я сразу отвела взгляд и принялась обследовать всё остальное. Без труда нашла лежащий у фонтана армейский нож, чьё лезвие явно побывало в её груди. Я постаралась осмотреть его повнимательнее, но всё, что могла понять — это оно. Одно и то же орудие убийства, что в реальности, что в виртуальной Академии.

Мой взгляд скользнул по её ногам, пробираясь всё выше, пока, наконец, она не предстала полностью в моём поле зрения. Я прикрыла глаза и попыталась вспомнить аналогичную сцену, которую видела совсем недавно. С непривычки я и забыла, что устройство воспроизводит всё, о чём я думаю.

Реальная и виртуальная Джунко наложились друг на друга — как будто у меня двоилось в глазах, а затем картинки объединились в одну. Я поняла, что её поза и выражение лица поразительно похожи. Они не совпадали до мельчайших деталей, нет, копия не идеальна, но слишком хороша, чтобы быть совпадением.

Я тряхнула головой, прогоняя второе воспоминание, и сосредоточилась на реальности. Вновь я опустилась перед ней на колени, проверяя волосы, осматривая детали одежды, переворачивая тело. Интересно, как мои воспоминания могли хранить детали, которых я не знала…

Парика не было, тело явно настоящее — даже родинки под одеждой там, где и должны быть. Рана почти в том же месте, точность шла на сантиметры.

Я стянула шлем с головы и протёрла лоб от испарины. Всё моё расследование длилось пару минут, но они казались бесконечно долгими. Как будто ты поставил игру на паузу, когда враг уже занёс меч для решающего удара. И ты не можешь ничего изменить, только смотреть, и едва снимешь игру с паузы, как умрёшь. И вроде бы хочется что-то исправить, но ты перебираешь все варианты и понимаешь, что слишком поздно. Нужно пробовать ещё раз, загружать сохранение.

Как жаль, что у меня не было сохранений.

На меня смотрели Шикамару и Хорокеу, но последнего я решила пока игнорировать. Мне было интересно, что скажет стратег, и я вопросительно посмотрела на него.

— Заметил что-то?

Он пожал плечами, оглядываясь, будто всё ещё видел сцену из моей головы.

— Только очевидные вещи. Вряд ли я сейчас скажу что-то новое.

Я кивнула и отложила шлем. Точнее, попыталась. Я замерла и посмотрела на свою руку. Она отбивала мелкую дрожь, шлем едва не выскальзывал из пальцев, но даже взяв его обеими руками, я тряслась. Я моргнула, картинка расплылась. На моих руках была её кровь. Я снова моргнула.

— Чиаки.

Я резко повернула голову на этот голос. Хорокеу. Он впервые за долгое время смотрел на меня не с ненавистью и не с пониманием, но с попыткой понять. Я чуть приподняла бровь, смотрела удивлённо, никак не реагируя на очередной приступ слёз. Это привычно. Немного пугало, что воспоминания вызывали больше чувств, нежели обнаружение виртуального трупа.

— Да?

Он замялся, открыл рот, несколько раз взвесил свои слова. Затем:

— Ты и правда её любишь?

Я просто смотрела на него. Зачем отвечать на вопрос, на который все знают ответ.

— И?

— Почему?

Как будто это можно вот так просто объяснить. Но я попыталась, ведь спрашивала себя сотню раз.

— Разве ты влюбляешься в человека за что-то конкретное? Нет, я не думаю. Вряд ли ты сможешь сказать, за что именно любишь Касуми, так? «За всё» — это не ответ. Ты принимаешь человека со всеми его качествами, иначе это нельзя назвать любовью. Но… — я опустила глаза, — я знаю, о чём ты спрашиваешь. И мне трудно сказать, почему зародилось это чувство, — я сжала шлем сильнее. — Наверное, она понимала меня лучше, чем я сама. Пыталась понять и раскрыть меня. Для своих целей, да, но так ли это важно? Всё это может быть иллюзией, она ведь очень хорошо чувствует людей. Влюбляет в себя по щелчку пальцев. Но мне этого и хотелось, чтобы меня чувствовали. К тому же, рядом с ней я вижу, что этот мир безграничен и, что важнее, я занимаю в нём не последнее место. И это напоминает мне игры. Я люблю игры. Я всегда считала свою жизнь игрой, потому что у меня не было другой истины. Но Джунко показала мне, что это действительно игра. И она показала, как выигрывать. Даже если её методы неправильны, однажды узнав всё это, я не могу оставить новую жизнь и новые возможности.

Как удивительно для Хорокеу — слушать внимательно, не перебивая. И лишь когда я закончила, он медленно ответил.

— Она важна для тебя, но для нас — это сумасшедшая девчонка, которая решила поиграть в бога, — сам того не зная, Юсуй почти цитировал Шикамару, только он тогда говорил обо мне. — И ты вроде пытаешься следовать за ней, да? Но у тебя ведь не получается, — он прищурился и подошёл ближе. От него не исходила опасность, но я напряглась. — Пока ты это не вспомнила, ты была совсем другой. И разве ты стала счастливее? Ты постоянно ходишь с постной рожей, страдаешь, причём и от своей любви и от воспоминаний. Она не раскрыла тебя, а направила туда, где ей это выгодно. По мне, так ты просто запуталась.

Мне нечего было ответить. Он не прав, нет. Это не так. Он никогда не разговаривал с ней, он не чувствовал, что значит по-настоящему жить… но. Но.

Я поняла, что если буду преследовать эту мысль, то запутаюсь сильнее. Есть время и место, чтобы разбираться в себе, и времени у меня уж точно не было. Я кивнула, стараясь показать, что разговор окончен.

— Нам лучше поговорить в другой раз, — сказала я, откладывая шлем и поправляя юбку. — Сейчас — расследование.

Юсуй взвесил на руке нож и посмотрел на меня.

— Если я правильно понял Шикамару, ты сейчас увидела свою реальную жизнь. И там тоже убили Джунко, тем же оружием и вообще так же. Я прав?

— Д-да. Это всё усложняет, — я увидела его недоумевающий взгляд и продолжила, — потому что никто из нас не мог скопировать её убийство.

— Даже ты? — он прищурился.

— Особенно я. Я всё время была в этой комнате — Шикамару может подтвердить. К тому же, я увидела её реальную смерть, — голос дрогнул, — уже после того, как её здесь убили.

— Но мы думали, что Монокумой управляет Джунко, — вставил Шикамару. — Значит, у этой игры другой организатор?

И они оба посмотрели на меня. Мне оставалось только развести руками.

— Не знаю. Мне трудно поверить, что за всем этим стоял кто-то другой. И я правда не верю, что она умерла. Здесь что-то не так. Именно это мы и должны выяснить. Поэтому, — я поднялась на ноги, — нам нужно на третий этаж.

Никто не стал спорить, и мы недружной колонной спустились вниз. Ребята всю дорогу молчали. Шикамару смотрел прямо перед собой, расслабленный, но серьёзный. А Хорокеу о чём-то размышлял. Я думала, что список аватаров даст нам много информации, но разрешит ли Монокума эту информацию получить? Скоро узнаем.

В подсобке ничего не изменилось с прошлых расследований, и мы не стали тщательно её осматривать. Мне не терпелось добраться до компьютера, поэтому, когда все трое оказались в комнате, я занесла руку над электронной панелью.

Пароль?

Chiaki.

…

…

Неверный пароль.

Я машинально потянула дверь на себя. Закрыто. Только потом я заметила эту надпись и несколько секунд тупо смотрела на неё. Затем оглянулась на остальных.

— Пароль не подходит, — мой голос провалился от неожиданности и звучал хрипло. — Наверное, Монокума сменил его.

Хорокеу пробурчал, что нам бы пригодился талант Комаэды, а Шикамару приподнял бровь и задумчиво посмотрел в потолок.

— Так давайте у Монокумы и спросим? — небрежно сказал стратег. Не дожидаясь ответа, он повысил голос: — Эй, Монокума! У нас к тебе вопрос!

— Охаё, придурки, — радостно поздоровался директор, тут же появляясь в противоположной стене. — Чего надо?

Я нахмурилась и бросила ещё один взгляд на дверь. Мы ведь никогда не расспрашивали Монокуму об этом «тайном», по словам Фуджисаки, проходе. Раз уж нам предстоит последний Суд, я решила воспользоваться такой возможностью.

— Мы хотели спросить тебя об этой двери, — начала я. — Ты ведь знал про сообщение Фуджисаки, так? Ты знал, какой фразой открывается эта дверь?