— Ты только и делаешь, что меняешь правила. Постоянно машешь какой-нибудь приманкой у нас перед носом. Теперь-то нас точно выпустят, ну в этот раз точно, ну или в следующий, — её губа дёргалась, а на лице проступили морщины. — С МЕНЯ ХВАТИТ! Я не собираюсь играть с тобой, я ничего не буду делать, можешь казнить меня, мне уже всё равно!

— Вот, что она сказала! — неуверенно откликнулся Хорокеу.

Монокума не улыбался. Он спокойно посмотрел на басистку, затем перевёл взгляд куда-то на потолок. Его лапа скользнула за голову, директор почесал затылок и как-то… подозрительно знакомо выдохнул.

— Мио-о, — протянул он голосом Ритцу. — Ты уже забыла мою просьбу?

Глаза Акиямы остекленели. Хорокеу и Касуми не успели даже обернуться — она бросилась на директора с нечеловеческой скоростью. Но даже это не помогло. Директор заложил одну лапу за спиной, а вторую выставил прямо перед басисткой. Он подпрыгнул и крутанулся вокруг себя, заехав плюшевой ногой ей прямо в живот.

— Ураган листвы! — прокричал директор.

Казалось бы, плюшевая игрушка человеку не соперник, но Мио отбросило, как при встрече с грузовиком. Касуми успела среагировать и поймать её, но Акияма всё равно сжалась, кашляя и держась за живот. Огромный синяк едва ли не сквозь одежду проглядывал. Хорокеу подбежал и загородил их обеих, но Монокума остановился, боёвку не продолжая.

— Нет, я серьёзно, — спокойно продолжил он, уже своим голосом. — Где тонко, там и рвётся, да? — В глазах Мио, помимо ненависти, горел немой вопрос. — Эта твоя барабанщица такую кашу заварила, только чтобы тебя спасти, а ты ради неё и пальцем пошевелить не можешь? Чуть что, лапки кверху, сдаёшься, хотя не сильно много от тебя и требуется. Ну, чего пялишься? Я не прав? — он ухмыльнулся. — Это не так?

Мио закусила губу, зажмурившись, сглатывая слёзы — то ли от мощного удара, то ли от слов Монокумы. Касуми поглаживала её по спине, успокаивая, но с таким же успехом можно пытаться прирастить оторванную руку подорожником. Слова могли помочь, но нужных ни у кого не было. Хорокеу сочувственно оглянулся на басистку, да и он молчал.

— Но ведь она права, — неожиданно сказала Касуми, поднимая глаза на директора. — Ты будешь продолжать над нами издеваться, пока мы терпим это и играем по твоим правилам. Если мы откажемся расследовать новое убийство, твоя игра потеряет всякий смысл.

Монокума смачно хлопнул себя лапой по лбу и провел ею до подбородка.

— Опять за своё. А жить вам уже расхотелось? — И на этот вопрос у ребят не нашлось ответа. Директор выждал несколько секунд, после чего опустил лапы, и его морда стала выражать полное безразличие. — Знаете, а чёрт с вами. Вы уже достаточно меня повеселили. Будете расследовать, не будете — бросите своих одноклассников — всё равно. От каких-то там второстепенных персонажей ничего не зависит.

Он лениво махнул им лапой и исчез. Мио с Касуми так и остались сидеть на полу, один Хорокеу стоял столбом, пунцовый от негодования.

— Вот ведь провокатор! — в сердцах крикнул он, поворачиваясь к одноклассницам. — Вы слышали? Второстепенные персонажи? Как же меня это достало, — Юсуй сжал кулаки прямо перед собой, — только Шикамару и Нанами всё знают, а мы в тени, будто они чем-то нас лучше. Вас это правда не бесит?!

Касуми рассеянно пожала плечами.

— Меня это злит, но стоит признать — Шикамару самый умный из нас, а Нанами разбирается в этом месте лучше всех. Может, — она прищурилась, — мы и правда на вторых ролях?

— Я это так не оставлю! — заявил сноубордист, тыкая указательным пальцем в сторону пловчихи. — Давайте возьмём это дело в свои руки. Всё равно один из них убил другого, вот и докажем это. Вперёд, отряд Хорокеу!

— «Отряд Хорокеу»? — повторила Касуми. — Чего?

— Не бери в голову! Просто надо же как-то называть тех, кто не эти, — он неопределённо развёл руками. — Пойдём, чего штаны просиживать.

— Чем бы дитя не тешилось… — пловчиха покачала головой и дотронулась до ладони Акиямы. — Мио, ты с нами?

Басистка не двигалась какое-то время, часто моргая. Она тяжело вздохнула, поднялась на ноги и одёрнула юбку, не говоря ни слова. Хорокеу с Касуми переглянулись.

— Думаю, у нас может получиться вернуть остальных. Кажется, Монокума не был против этого, — осторожно сказала Касуми.

— Тогда не будем терять времени! — провозгласил Юсуй, подняв кулак в воздух. — Сначала пойдём на пятый этаж, наверняка эта парочка окопалась именно там.

Касуми повторила его жест, хотя улыбка подвела её. Мио вяло кивнула, отворачиваясь. Только у сноубордиста не убавилось уверенности, и он повторил:

— Вперёд, отряд Хорокеу!

***

Вместо крика я услышала свой хриплый стон. Как будто звук, пройдя через гортань, растерял все силы и появился на свет мертворождённым. Мне в нос ударил резкий запах цветов, особенно роз, и среди него тянулся едва заметный аромат крови. Эта пьянящая смесь стала моим первым реальным воспоминанием.

Всё, что происходило до этого в Академии, казалось таким далёким. Может, дело в том, как устроено наше сознание — амнезия, даже частичная, не может пройти бесследно. Может, дело в тяжести этого момента. Только теперь все мои чувства и переживания в стенах виртуальной школы перестали быть осязаемыми. Это та разница между процессом игры и просмотром катсцен в интернете. Ты получаешь один и тот же опыт, но разный опыт. Мне трудно это объяснить.

Теперь я чувствовала, что живу. Это не было самым радостным известием — нет, я бы предпочла её жизнь своей — но выбирать не приходилось. Впрочем, кое-какой выбор у меня был.

Что же теперь делать?

Я зажмурилась и опустила голову, чтобы хоть на секунду отвлечься от режущего взгляд тела посреди комнаты. Теперь передо мной была тропа — не только камень и земля, намешанные в попытке сделать достоверную текстуру, но и красная ковровая дорожка. Джунко настолько любила преподносить себя торжественно, по-королевски, что первой мыслью было — это её рук дело. Но разум твердил иное.

Я пропускала через себя каждую мысль. Подобно полиции в праздничный день, которая начинает останавливать всё больше и больше проезжающих машин, я позволяла себе задуматься над каждой мелочью. Над тем, что в полуметре за моей спиной расслабленно дышит Шикамару. Над тем, что объявления о теле не было. Почему? Неопытный игрок бы тут же понадеялся, что Монокумой управляла Джунко, а потому и развлекать нас стало некому. Но я понимала, что «директор», если и не был автономной единицей, контролировался одной из пешек Джунко. Это если допустить абсурдную мысль, что она правда мертва.

Может, именно это замедление мыслительного процесса помогло мне отсрочить неизбежную истерику. Я вообще могла гордиться собой — после захлёбывающейся реакции в реальном мире, на первый труп, во второй раз я была удивительно спокойна. Ужас и недоверие и странная боль, явно пришедшая из глубины души, осознавались столь же медленно. Тонким слоем они оказались размазаны по следующим секундам, минутам, часам.

При таком контрасте моей реакции в разных мирах, должно было найтись исключение. Что-то общее. Это, разумеется, слёзы. Я уже не помнила, когда в последний раз не плакала. Побег, смерть, встреча, погружение, ещё одна смерть. Теперь всё это выстроилось в одну длинную и скользкую дорожку. Приелось настолько, что я перестала их замечать.

Вторым отличием была повязка Шикамару на моей шее. Я провела пальцами по символу, выбитому на металле, — это успокаивало. Примерно на один процент из ста необходимых.

Я бы не стала искать утешения в словах компьютерного персонажа, если бы не занималась этим всю жизнь. И потому я не шагнула ближе к ней, а обернулась.

Он был воплощением слова «нейтральность» в компьютерном коде. Брови, уголки губ, мышцы лица — всё это в стандартном положении. Только и гадай — то ли эмоций нет совсем, то ли есть выдержка. Он смотрел не на меня, а на неё, но так, будто её там и не было.

И шли эти несколько секунд, когда он должен был заметить мой взгляд и — так предписано — отреагировать. Но он молчал, замерев в проходе, чуть левее кровавой дорожки, спрятав руки в карманах. На мгновение мне показалось, что я увидела нечто знакомое в том взгляде, сером и скучающем. Как раз эта мысль в голове не задержалась.