Эта консоль — их единственный шанс.

— Если я скажу, что всё равно буду искать выход, ты станешь мне мешать? — спросила Люси, с новыми силами забарабанив по клавиатуре. Она видела, как Нанами в отражении долго смотрела на неё, и Хартфилия просто не могла расслабиться, вопреки собственным убеждениям продолжая ожидать нападения.

— Не знаю, — наконец, ответила Чиаки. — Но я помню ещё один свой разговор с Джунко, — это заставило Люси на секунду оторваться от клавиатуры и прислушаться. У Нанами на любой вопрос был ответ, данный ей Джунко. — Даже если ты и правда готова пожертвовать собой, примут ли это остальные? Это не только твой выбор и не только твоя жертва. Ты уже могла заметить, что иногда продолжать жить куда сложнее, чем умереть героем.

Люси знала, на что она намекает — тяжесть шарфа на её плечах была очередным доказательством. Ноша, которую приходится нести живым, подчас оказывается невыносимее смерти. Когда ты мёртв, то уже ничего не чувствуешь, и только оставшиеся в живых проходят через все круги Ада, чтобы смириться с болью от потери близких.

— Я знаю, — эхом ответила Люси.

— Нет, не знаешь, — покачала головой Нанами. — Так ли ты хочешь, чтобы остальные приняли твою жертву? Так ли ты на самом деле хочешь выбраться отсюда? Или всё это груз, который взвалил на тебя другой человек, а тебе не хватает сил сбросить его? Так ли ты на самом деле отличаешься от меня и моей привязанности к Джунко?

Люси печатала всё более громко, давая выход эмоциям, и думая, что сейчас клавиши под её ногтями сломаются — так сильно она давила на каждую из них. Нанами была права: они похожи, и это единственная причина, почему у геймера так хорошо получается давить на её самые уязвимые точки. Это же причина, по которой ни один из них не мог помочь друг другу выбраться из замкнутого круга.

Нанами была права и в том, каков окажется ответ Люси.

— Не знаю.

Её губы были плотно сжаты, а её пальцы в очередной раз отбили комбинацию слов.

Компьютер не выдал ошибки.

***

Касуми застыла, зажав рот рукой, чтобы не испугать призрака своей реакцией. Хината посмотрел на неё не без интереса, но продолжал молчать, терпеливо ожидая, пока она поздоровается с ним. Этот призрак был таким спокойным, что тело Хорокеу подходило ему меньше всего. Касуми просто не могла поверить, насколько изменилась каждая мелочь во внешности её друга, хотя общая картина оставалась неизменной. От этого конфликта у неё голова шла кругом.

На этом странности не заканчивались — если вообще можно говорить так про духа, вселившегося в тело человека. Его имя просто не могло быть ошибкой, не могло быть совпадением, ведь в Академии Надежды не бывало случайностей. Шикамару не мог этого знать, но Касуми уже слышала это имя и понимала, кто такой Хаджиме Хината.

Перед ними стоял друг Нанами. Человек, с которым она общалась, когда училась в Академии Надежды. До того, как стала учиться выживать в игре, устроенной Монокумой.

— Ты знаешь Нанами? — выпалила пловчиха первое, что пришло ей в голову. Боковым зрением она заметила, как стратег недоумевающе косится на неё, но времени что-то объяснять не было. Касуми не знала, насколько тяжело Хорокеу давался этот спиритический сеанс, и если у техники Шикамару было ограничение по времени, вполне возможно, что этот разговор тоже продлится недолго.

Хината изменился в лице: Касуми увидела близкие Хорокеу эмоции, когда парень на мгновение стал серьёзным, точно вспомнив что-то неприятное. Затем он улыбнулся вновь — так тепло, как улыбался шаман накануне ночью. Девушка покраснела, надеясь, что остальные этого не заметят.

— Да, знаю. Она мой единственный друг… была моим единственным другом, — Хината нахмурился, и Касуми почувствовала, что за его словами скрывается что-то очень личное. Она знала, что не должна расспрашивать его, как знала и то, что только вопросы дадут ей хоть какую-то информацию об Академии. Пловчиха закрыла глаза на пару мгновений, сглотнув комок в горле. Она была благодарна Хорокеу, который не жалел сил во имя их общей цели. Она была благодарна Шикамару, который молчал, когда она не готова была ему отвечать. Она знала, что всё остальное зависит от неё, и как бы ей ни хотелось оставить Хинату наедине с его воспоминаниями, она должна была продолжать, давить, расспрашивать.

Мысленно она в третий раз извинилась перед Хинатой. Позднее она должна извиниться перед Нанами.

— Наверное, у тебя много вопросов, — извиняющимся тоном начала Касуми. — Сейчас мы находимся в Академии Надежды. Нас заперли здесь, и мы пытаемся найти выход. Это… если говорить очень коротко.

Хината кивнул и посмотрел по сторонам. Долго, внимательно, хотя в комнате не было ничего, кроме голых стен и потолка. Он вглядывался в коридор за спиной учеников, но и там вряд ли мог увидеть многое. Наконец, дух поднёс руку к глазам и посмотрел на сильные пальцы Хорокеу.

— Ясно. Это и правда виртуальная реальность, — он повернул свою ладонь, несколько раз сжал кулак и вновь огляделся. — Я сейчас нахожусь в теле другого человека, — он не спрашивал, просто сообщал. — Я мёртв.

Голос Хорокеу звучал удивительно спокойно, и в нём действительно не было ни капли жизни. Сердце Касуми сжалось, и на глазах выступили слёзы от той несправедливости, которая царила в этой школе. Она не знала, как умер Хината, но была уверена, что он ничем не отличался от невинных жертв, которые видела она сама раз за разом. Осознав это, на мгновение Касуми увидела Реда. Спокойное тепло Хинаты, его манера общения — всё это неуловимо напоминало её друга.

Касуми моргнула, и её щеки стали влажными.

— Я знаю, что это тяжело, но… — она запнулась, собираясь с силами, и, наверное, ей это давалось куда тяжелее, чем Хаджиме. — Можешь рассказать о своём общении с Нанами и… о своей смерти? Это правда может помочь нам. Прости, пожалуйста, — шепнула она, извиняясь перед Хинатой, перед Редом и Хорокеу.

Она моргнула, и слёзы разбились о её ресницы тысячей осколков. В виртуальном мире Касуми не могла знать, обманывает ли её зрение, но в отражении своих слёз она видела, как постепенно меняется внешность Хорокеу, и в нём угадываются чужие черты лица. Вместо свободной футболки и штанов — строгий костюм с галстуком. Вместо синих волос — непослушные русые волосы с остро торчащей прядью.

Стоящий слева от неё Шикамару издал удивлённый звук — теперь Касуми знала, что не одна видит это. И чем чётче становился образ Хинаты, тем больше пловчиха думала, что где-то уже видела его.

А затем она вспомнила — рисунок на доске в одном из кабинетов. Монокума не отвечал на их призывы, но его незримая рука направляла всё их расследование. Даже этот разговор с Хинатой — театральная постановка, организованная Джунко. И зная это, Касуми всё равно не могла отступить.

— Хорошо, — сказал Хината, когда Касуми начало казаться, что прошла целая вечность. — Боюсь, в моей истории нет ничего особенного. Я был обычным студентом, который обожал Академию Надежды. Я не обладал никакими талантами, но мечтал учиться здесь, — он грустно улыбался, и Касуми вспомнила, как они с Редом радовались, получив приглашение. Кто мог знать, чем всё обернётся. — На моё счастье, Академия принимала даже таких бездарей, как я сам, — Хината виновато развёл руками в жесте, напоминающем Комаэду. — Я учился на резервном курсе и платил деньги за то, чтобы моё имя значилось в списках лучшей школы страны.

— Я не знал, что у Академии есть резервный курс, — впервые с начала призыва высказался Шикамару. Пловчиха кивнула: ещё до поступления, она много слышала об этой школе, но вся её информация говорила о том, что они лично приглашают каждого из учеников. Резервный курс — это что-то немыслимое.

Хината не был удивлён их реакции и лишь кротко улыбался.

— Резервный курс организовали совсем недавно, чтобы у Академии было дополнительное финансирование на разные, — он помедлил с ответом, — сторонние проекты. Большинство учеников с титулами относились ко мне, как к мусору, и это правильно, наверное. Я и в подмётки им не годился, и раз вы не носите форму, — он указал облачённой в костюм рукой на стратега, — то вы из их числа.