ЛАЗУТИН ИВАН ГЕОРГИЕВИЧ
СЕРЖАНТ МИЛИЦИИ
Повесть
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
С тех пор как Наташа переступила порог Верхнеуральской школы и начала свой первый урок по литературе в восьмом классе, прошло почти три года.
Много воды утекло за это время, на многое Наташа стала смотреть другими глазами. Самым тяжелым воспоминанием для нее был Николай. Все письма, написанные ему за первые полгода жизни в Верхнеуральске и адресованные на милицию, канули, как в воду. Только одно вернулось с короткой припиской на конверте: "Адресат выбыл". Писала Наташа и на домашний адрес Николая, но и эти письма оставались без ответа. Молчание это она понимала: такие, как Николай, если уходят, то не возвращаются. Все яснее и яснее становилось для нее, как глубоко и несправедливо она его обидела. Она все больше убеждалась, что прошлое вернуть невозможно. Писать ему перестала совсем. Из письма матери Наташа узнала, что Николай, по слухам, женился и в милиции уже не работает. Эта новость была тяжела, но и ее она пережила. Все свои тревоги и тоску о том, что могло бы быть, но чего не случилось, она топила в работе.
Еще будучи студенткой, Наташа проявляла большую любовь к устному народному творчеству. Ее доклады по русскому фольклору отличались самостоятельностью и глубиной. Руководители семинаров предрекали ей успех в науке и считали, что если на кафедре русского фольклора в этом году будет принят только один аспирант, то самым достойным претендентом, несомненно, явится Лугова. Но к удивлению всех, от аспирантуры Наташа отказалась. А когда профессор Вознесенский укорял ее, что она зарывает заживо в землю талант филолога-фольклориста, отказываясь от аспирантуры, Наташа твердо заявила, что плохо знает жизнь и потому ей непременно нужно несколько лет поработать.
Но были и другие причины, по которым Наташа так резко изменила свои планы, отказавшись от аспирантуры. В душе она питала надежду, что на Урал с ней поедет и Николай. Но все получилось не так. В ту последнюю встречу, когда она больше часа под дождем ждала его, чтоб высказать, что тревожило и мучило ее, он даже не захотел говорить. Перед отъездом она намеревалась зайти к нему, но в последнюю минуту решила лучше объяснить все письмом из Верхнеуральска. Объяснилась, но безответно.
Когда в школе наступили летние каникулы, Наташа написала матери, что в Москву она этим летом не приедет, и приглашала ее к себе в гости. Елена Прохоровна не поверила. Вначале она подумала, что дочь шутит и хочет приехать без предупреждения, как снег на голову, но следующее большое письмо рассеяло ее предположения. Наташа писала, что все это лето намерена провести с фольклорной экспедицией от Уральского университета. В нежелании дочери приехать на каникулы в Москву Елена Прохоровна видела только одно - дочь стала забывать мать.
Упреки и обиду Наташа переживала остро, но никак не могла победить в себе новую страсть - уральский фольклор. Все лето она кочевала по уральским селам. В старинных кержацких песнях и былинах перед ней вставала история края, который раньше заселялся преимущественно политическими ссыльными, беглецами и людьми, бросавшими свои истощенные клочки где-нибудь в Рязанщине или Тамбовщине, чтобы испытать счастье на "вольных землях". Только сильные доходили до этих "вольных земель". И эта сила и широта человеческой души выливалась в песнях и пословицах.
Каких только людей не приходилось встречать в деревнях, заброшенных на сотни километров от железной дороги! Но самое примечательное, что бросалось в глаза Наташе, это то, что все эти большие, сильные люди были по-детски чисты и как-то особенно добры.
Мать не могла понять этих восторгов дочери. И когда приехала в Верхнеуральск, сразу же заскучала и через две недели вернулась в Москву. А Наташа догнала экспедицию - и снова песни, сказания, легенды...
Так прошло два лета. Наступило третье, а Наташа упорно не приезжала в Москву. Никто не знал, да и не мог себе представить, что все эти два с лишним года она, как одержимая, была во власти уральского фольклора. Три большие связки тетрадей, которые уже начали желтеть от времени, хранились как драгоценность. И как ей хотелось показать собранное сокровище профессору Вознесенскому! Она даже представляла, сколь велика будет радость его, когда он увидит все это.
В первые месяцы жизни на Урале Наташа получала письма каждые два - три дня. И почти все от Ленчика. Наташа не дочитывала их до конца: они были утомительные и длинные. Некоторые она, даже не распечатывая, бросала в печку.
В письмах Ленчика повторялось одно и то же: цитаты из романов, выдержки из стихов, клятвенные заверения.
А одно письмо он целиком посвятил оправданию интриги с гадалкой. В нем были громкие высказывания о любви - о такой любви, которая толкает на подвиги и на преступления. Если Андрей, сын Тараса Бульбы, писал Ленчик, мог из-за любви к женщине даже изменить родине, то его поступок по сравнению с тем, что сделал Андрей, - только милая, безобидная шутка.
Все это Наташе давно надоело, и она ответила - это было ее первое письмо Ленчику - коротенькой запиской, в которой посоветовала хоть капельку уважать себя и иметь достоинство, чтобы не писать писем, которые она не будет читать.
После этого Ленчик замолчал. Молчал два года, до тех пор, пока снова не расположил к себе Елену Прохоровну. А мир между ними наступил просто: вначале он открыткой поздравил ее с Новым годом, потом, в день рождения, осмелился позвонить по телефону и, уловив в голосе именинницы благожелательность, через полчаса собственной персоной ввалился к Луговым с корзиной цветов. А цветы и лихая память не живут под одной крышей. Так Ленчик снова завоевал утраченные симпатии.
Со временем скандальная история с гадалкой забывалась, и в памяти Елены Прохоровны оставалась только яркая речь Ядова. Постепенно она стала убеждать себя, что в случившемся прежде всего виновата сама: если б не выложила тогда перед гадалкой драгоценности, никакой кражи и не произошло бы. А там, глядишь, дело пошло бы к свадьбе...
Обо всем этом Елена Прохоровна писала Наташе, пытаясь помирить ее с Ленчиком, и советовала серьезно подумать о своей дальнейшей судьбе: ведь годы идут.
