Дест промолчал. Но теперь можно было быть спокойным. Лисичка его к жизни вернет.
[5 июня 2045 года. Прирощенск.]
Небольшое кафе при дороге. Она работала там. Официантка в белой блузке, черной юбке, белом переднике и черных туфельках на небольшом каблуке. Волосы собраны в пучок. Глаза усталые, но макияж стирает все следы усталости. Дежурная улыбка, ничего лишнего. Она почти не изменилась за семь лет с того момента, как была сделана фотография. Он теперь мог любоваться на нее хоть целый день. Занимал один из ее столиков, открывал электронную книгу и читал. Здесь же он обедал, ужинал. Пил компот. Так проходил целый день. Так как его средний счет составлял полторы тысячи, то его не трогали.
— Ты ему нравишься, — прошептала напарница Алисы, с румянами на щеках Мила.
— С чего ты так решила? — спросила ее Алиса, стоя около стойки бара и наблюдая за залом.
— Мужик уже неделю здесь ошивается. Каждый день садиться за твои столики, оставляет тебе щедрые чаевые. Когда ты отходишь, то он пялиться на тебя. Ты бы поосторожнее с ним.
— На вид вроде нормальный человек, — поглядывая на мужчину, что склонился над книжкой, заметила Алиса. Среднего роста, среднего телосложения, с короткой стрижкой, в очках. На вид ему было около сорока. Он мог работать и менеджером, и ученым, а мог и слесарем на заводе заниматься станками. Невзрачная внешность. Совершенно не запоминающиеся лицо. Но не местный. У местных столько денег не было бы, чтоб просиживать их в кафе.
— Как дела, красавицы? — заходя в кафе, спросил их Михаил, который был что-то вроде за директора их заведения. На самом деле кафе принадлежало совсем другому человеку, но Михаил решал все вопросы.
— Без происшествий, — пожала плечами Алиса.
— Сегодня вечером с шести зал заказали. Поэтому закроемся на обслуживание.
— Надеюсь не как в прошлом месяце? — поморщилась Мила.
— Да ладно тебе нос морщить. Как будто вас тогда обидели. Хорошо же на кошелек дали, — заржал Михаил.
— Ага, а Полина потом две недели провела в больнице, — возразила Мила.
— Так не надо было сопротивляться. Удовольствие надо получать. Удовольствие, — ответил Михаил. Мила хотела ему возразить, но посетитель потребовал счет, поэтому она пошла работать.
— Нужно предупредить того мужчину. Он у нас уже неделю сидит до закрытия, — сказала Алиса, кивнув в сторону мужчины с электронной книжкой.
— Дест? А он чего здесь забыл? — Михаил нахмурился. Даже пот на висках выступил. — Спрашивал про кого-нибудь?
— Нет. Только еду заказывает и сидит целый день, — ответила Алиса.
— Пойду узнаю, что ему здесь надо.
Михаил о чем-то разговаривал с Дестом минут десять. Тот только и делал, что морщился. Ему явно это общение не нравилось. Мила отвлеклась на работу. Михаил нашел ее на кухне.
— Сегодня за наш счет его заказ.
— Как скажете, — пожала плечами Алиса.
— Если начнет про кого-то расспрашивать, то сразу мне сообщи. И сегодня ты на банкете не работаешь.
— А это почему?
— Потому.
— Я тоже не хочу, — услышав разговор, сказала Мила.
— Дверь показать? — спросил ее Михаил.
— Это почему ей такие прерогативы? — спросила недовольно Мила.
— Вот точно не завидовал бы, — ответил Михаил.
— Почему? — спросила Алиса. В голове уже промелькнули самые страшные мысли.
— Работаем девочки, а не вопросы задаем. На вопросы у нас еще будет время, — ответил Михаил.
Как раз еще и люди пошли довольно активно, поэтому он был прав. Алиса и Мила смогли вновь продолжить разговор лишь через час, когда в зале было занято лишь два стола.
— Что вечером будет? — тихо спросила Алиса.
— Пьянка. Они в тот раз напились, а потом им другого развлечения захотелось. Начали к нам приставать. Свое получили.
— И ты после всего этого здесь работаешь? — после минутного молчания, спросила Алиса.
— А куда еще идти? Сама знаешь, что здесь хорошо платят. Надо задержаться любым путем. Полина не захотела возвращаться, так теперь жалеет. Нашла работу полы мыть, так зарплата в два раза меньше.
— Противно все это, — поморщилась Алиса.
— Так кто же спорит? Противно. Но жить надо, — ответила Мила.
В последний год Алиса так и жила. Кидалась на любую подработку. Противно, но жить надо. Надо просить, терпеть и выживать. Только порой возникали мысли: зачем так стараться? Зачем пытаться встать с колен, когда все так плохо и просвета этому нет? А борется. Пытается расплатиться с долгами.
— Я узнала, чем так этот Дест страшен, — Мила затащила ее на кухню. — Модест Петрович Веринский. У него родители чего-то не поделили с Капой. Рыжий такой. Восемнадцать лет назад его с друзьями убитыми нашли.
— Восемнадцать лет назад мне девять было. Слышала что-то такое, но мне не было дело до рыжих бандитов. А я его помню. У меня сестра все по нему сохла. Пару раз даже у нас в доме появлялся. Так вот, Дест тогда его и зачистил. И не только его. Пока он в городе жил, то здесь голову поднять и лишнее слово сказать боялись. Потом он уехал. Лет десять его не было видно. А теперь вернулся.
