— Я бежал по какому-то переулку или улочке, а потом шмыгнул в какую-то дверь. Было такое впечатление, что побег удался.

— И что вы думаете об этом видении?

— Не знаю, — признался я. — Похоже, здесь нет логической связи с тем, что мы обсуждали.

— А вы помните, о чем мы говорили?

— Да. Я спрашивал о Марджори.

— А вам не кажется, что Марджори и ваше освобождение как-то связаны между собой?

— Никакой явной связи я не усматриваю.

— А как насчет неявной?

— Не вижу, какая здесь может быть связь. Какое отношение к Марджори могут иметь мои фантазии об освобождении? Вы считаете, она уже на свободе?

Вид у него был задумчивый:

— Вам подумалось, что на свободе оказались вы.

— Ну да, верно. Может быть, я вырвусь на свободу без нее. — Тут я взглянул на Пабло. — А может, вырвусь на свободу с ней.

— Я остановился бы именно на таком предположении, — сказал он.

— Но где же она тогда?

— Не знаю.

Обед мы заканчивали молча. Я был голоден, но пища казалась слишком тяжелой. Почему- то я чувствовал себя усталым и вялым. Чувство голода быстро прошло.

Я обратил внимание, что Пабло тоже не ест.

— Думаю, нам нужно вернуться в камеру, — сказал он.

Я кивнул, и он жестом попросил охранника отвести нас обратно. Придя в камеру, я растянулся на койке, а Пабло сел и стал смотреть на меня.

— У вас, похоже, снизился уровень энергии, — проговорил он.

— Да, — подтвердил я. — Не могу понять, что случилось.

— Вы не пробовали вбирать в себя энергию? — спросил юноша.

— Думаю, что нет. А от этой пищи никакого толку.

— Но если вбирать в себя все, не нужно много пищи. — И Пабло обвел рукой перед собой, чтобы подчеркнуть это «все».

— Это я знаю. Однако в подобном положении для меня непросто изливать потоком любовь.

Мой собеседник в недоумении посмотрел на меня:

— Но если так не делать, вы причините себе вред.

— Что значит — причиню себе вред?

— Ваше тело колеблется на определенном уровне. И если вы допускаете значительное снижение своей энергии, то от этого страдает и тело. В этом и заключается связь между подавленным состоянием и болезнью. Любовь — способ поддержания энергии. Благодаря ей мы сохраняем здоровье. Вот насколько это важно.

— Дайте мне несколько минут, — попросил я.

Я принялся выполнять то, чему меня учил падре Санчес. И тут же почувствовал себя лучше. Все вокруг выступило более отчетливо. Я закрыл глаза и сосредоточился на этом ощущении.

— Вот, хорошо, — донеслось до меня.

Я открыл глаза и увидел, что Пабло расплылся в улыбке. Облик у него был еще совсем мальчишеский, но глаза казались теперь исполненными зрелой мудрости.

— Я вижу, как вы наполняетесь энергией, — сообщил паренек.

Вокруг тела Пабло было различимо чуть заметное поле зеленого цвета. Свежие цветы, поставленные им в вазу на столе, казалось, тоже излучали мерцание.

— Для того чтобы уяснить для себя Седьмое откровение и действительно встать на путь эволюции, — произнес он, — нужно действовать в соответствии со всеми откровениями, превратив их в образ жизни.

Я ничего не ответил, а юный индеец спросил:

— Можете ли вы сказать, как откровения изменили ваше мировоззрение?

Я задумался:

— Полагаю, что я проснулся и увидел: мир — это тайна, где будет послано все, в чем нуждаешься, если суметь раскрыться и встать на путь истины.

— И что потом? — продолжал расспрашивать он.

— Потом мы готовы включиться в поток эволюции.

— И как же мы можем сделать это?

Я снова задумался:

— Тем, что четко представляем себе вопросы, стоящие перед нами в жизни. А затем стараемся не упустить указания, которые посылаются во сне либо приходят к нам в виде интуитивного озарения, а бывает, что мы начинаем просто видеть окружающее в совершенно новом свете, все просто бросается нам в глаза.

Я опять помолчал, пытаясь мысленно охватить все откровения, а потом добавил:

— Мы заряжаемся энергией и целиком сосредоточиваемся на том, что происходит с нами сейчас и какие вопросы стоят перед нами. Затем интуитивно постигаем некое наставление, открывающее нам, куда идти и что делать, и вот тогда-то и происходит стечение обстоятельств, которое позволяет нам реально осуществить наши помыслы.

— Да! Да! — воскликнул Пабло. — Именно так: стечения обстоятельств приводят нас к чему-то новому, мы растем, наша жизнь становится более наполненной, и в конце концов мы переходим к существованию на более высоком уровне колебаний.

Пабло склонился ко мне, и я заметил вокруг него невероятных размеров энергетическое поле. Он просто лучился и больше не казался юношески застенчивым, от него исходила какая-то мощь.

— Пабло, что с вами произошло? — поразился я. — При нашей первой встрече вы не казались таким уверенным, знающим и совершенным.

Он рассмеялся:

— Когда вы появились, я рассеял свою энергию. Поначалу я полагал, что вы поможете мне с потоком энергии, но потом понял, что вы еще не научились этому. Это знание постигается из Восьмого откровения.

Я был озадачен:

— И чего же я не сделал?

— Вы должны запомнить, что все ответы, которые являются нам каким-то непостижимым образом, на самом деле приходят от других людей. Поразмыслите над всем, что вы узнали с тех пор, как попали в Перу. Разве все ответы вы получили не через поступки других людей, с которыми непонятно почему встретились?

Я задумался. Юноша был прав. Я встречался именно с теми людьми, которые мне были нужны в самые подходящие для этого моменты, — с Чарлин, Добсоном, Уилом, Дэйлом, Марджори, Филом, Рено, падре Санчесом и падре Карлом и вот теперь — с Пабло.

— Ведь даже сам Манускрипт написан каким-то человеком, — добавил Пабло. — Однако не у всех, с кем вы встречаетесь, может быть достаточно энергии или ясности мышления, чтобы открыть вам ту весть, которую они несут вам. Вы должны помочь этим людям, посылая им энергию. — Пабло помолчал. — Вы как-то говорили, что научились изливать свою энергию на растение, сосредоточившись на его красоте, помните?

— Помню.

— Так вот, к человеку необходим такой же подход. Когда энергия входит в него, она помогает ему понять свою истину, и тогда этот человек сможет передать эту истину вам.

— В качестве примера можно привести падре Костуса, — продолжал юноша. — Он должен был сообщить что-то важное, но вы не помогли ему открыть вам это. Вы лишь пытались получить у него ответы, и это превратилось в борьбу между вами за энергию. Когда падре почувствовал это в разговоре, возобладала его детская ролевая установка, его «следователь».

— А что мне нужно было сказать? — спросил я.

Пабло не ответил. Мы снова услышали, что кто-то приблизился к двери.

И в камеру вошел падре Костус.

Он кивнул Пабло, и на лице его промелькнула улыбка. Пабло буквально весь засветился, словно священник на самом деле ему очень нравился. Падре Костус перевел взгляд на меня, и выражение его лица стало суровым. Внутри у меня все сжалось от тревожного предчувствия.

— О вас спрашивал кардинал Себастьян, — проговорил он. — Сегодня днем вас перевезут в Икитос. Я посоветовал бы вам отвечать на все его вопросы.

— Зачем я ему? — недоумевал я.

— Затем, что машина, которая была у вас в момент ареста, принадлежит одному из наших священников. Мы понимаем, что вы получили свои списки Манускрипта от него. Если один из священников нашей Церкви пренебрегает законом — это дело серьезное. — И падре Костус с решительным видом посмотрел на меня.

Я бросил быстрый взгляд на Пабло, который ободряюще кивнул, и снова обратился к падре.

— Вы считаете, что Манускрипт подрывает вашу веру? — осторожно спросил я.

Он посмотрел на меня снисходительно:

— Не только нашу, но и веру всех людей. Неужели вы думаете, что не существует предопределения для мира сего? Все в руках Господа. Он определяет, что нам суждено. Наше дело — следовать законам, ниспосланным Господом. Эволюция — это миф. Господь творит будущее по промыслу своему. Утверждать, что люди сами могут прийти к эволюции, — значит, отрицать волю Божию. Это толкает людей к самовозвеличиванию и отчуждению. Они начинают придавать большее значение своей эволюции, а не Божьему предопределению. Друг к другу они станут относиться еще хуже, чем теперь.