Вскоре автомойка Олега заработала и начала приносить доход, но тогда времени у него стало еще меньше, потому что теперь он просил Антона помочь не только жене и детям, но и ему – то просил заплатить за телефон, то за интернет, то купить расходные материальны для мойки. Антон не отказывал, они ведь были друзьями, и пусть у него не было машины, он возил все это на такси или на себе. Они часто сидели в кабинете Олега над мойкой, и тот с гордостью рассказывал, каких трудов ему стоило наладить свое дело и как теперь, благодаря этому у него появились такие влиятельные знакомые.

– Они ведь все на крутых машинах, понимаешь, – говорил Олег, раздуваясь от гордости, – а у меня лучшая мойка в районе. У меня и банкиры бывают, и врачи, и полицейские. И все так уважительно, ну я им все по полной программе, рука руку ведь моет, понимаешь?

Антон кивал, думая, что бизнес – это не для всех, он бы точно не потянул, с его-то робостью.

– Я ведь деловой человек, как и они, понимаешь, а бизнес дает некоторые преимущества и возможности. Жизнь ведь так устроена, брат, ты – мне, я – тебе. Заводишь связи, стараешься быть полезным нужным людям и всё, так и крутишься. Зато вот жене моей захотелось колечко, а хозяин ювелирки как раз у меня свою тачку моет, так я ему пару слов сказал и все – эксклюзивное кольцо на пальце у моей, да еще и со скидкой.

Антон слушал и восхищался, понимая, что никогда не будет таким успешным и пробивным, он был из тех, кто, отработав свой день, идут в магазины и покупают то, что там лежит и по тем ценам, какие стоят на ценнике.

Он не завидовал, и считал себя поэтому счастливым человеком, его не мучил чужой успех, скорее, он относился к нему как к недосягаемому чуду, непостижимому и загадочному. Антон никогда не желал себе чужой судьбы или чужого счастья, каждый нес ношу по плечу, и, повисни вдруг на нем бизнес, например, он бы не справился и не стал счастливым. Да от одних телефонных звонков и необходимости постоянного общения с кучей людей он сошел бы с ума! Он не умел лавировать в этом мире, не умел выстраивать те самые загадочные отношения, когда все улыбались друг другу и жали руки, делая за спиной свои большие и маленькие гадости и строя такие запутанные козни, что им позавидовал бы любой средневековый аристократ.

Так они и проводили время, пока мать Антона не заболела. Тогда времени на посиделки у него не осталось, да и сам Олег перестал звонить, видимо понял, что помощник из Антона теперь никудышный. Своей помощи Олег не предложил.

Иногда они перезванивались, и, спросив для приличия, как дела, Олег тут же, практически не дослушав, начинал знакомую песню про свои связи и успешное ведение бизнеса – он открыл еще 2 мойки. Они так бы и продолжали поддерживать свои отношения на плаву, если бы Антон не осознал, что его матери нужен лучший уход. К тому времени он уже более-менее встал на ноги, и ясность мышления вернулась к нему.

Антон не любил просить людей, всегда чувствовал себя неуютно, поэтому о его переезде и связанных с этим хлопотах Олег узнал по телефону и уже постфактум, но было одно дело, помощи в котором Антон не мог не попросить. В конце концов, они ведь были друзьями, и Олег сам тысячу раз просил его о разных мелочах. Но ведь то были мелочи, так думал Антон. За себя он бы не просил, но тут на кону было здоровье матери, поэтому, собравшись с духом, он все же позвонил Олегу и попросил о встрече.

– Да, тесно у тебя, брат, – сказал Олег, впервые преступая порог новой квартиры друга, – да и район тут – чистая помойка. И что тебя сюда занесло?

– Да ты и сам знаешь, – удивился Антон, – долги, больничные счета. Я ведь 2 года почти без постоянной работы был.

– Я тут машину под окнами поставил, – Антона он как будто не услышал, – не опасно? А то по виду тут одни гопники живут.

– Ну не только, – улыбнулся Антон, – я же не гопник. Машина новая, ты что, продал свой «зверинец на колесах»?

Так сам Олег называл микроавтобус, который купил специально для поездок с детьми на отдых.

Вопрос был задан не только из вежливости или любопытства, Антону нужен был микроавтобус друга, об этом тоже он собирался его попросить.

– Не, как я его продам, когда эти черти маленькие становятся только больше и буйнее, – Антон с облегчением выдохнул, хоть о чем-то, похоже, он мог не волноваться. – Знаешь, дела-то у меня идут, бизнес, когда он налажен, приносит тебе некоторые сливки, понимаешь?

Глаза Олега бегали по квартире, жадно обсматривая каждый сантиметр.

– Но я так тебе скажу: хороший бизнесмен зря ни копейки не потратит, эту красотку – и он кивнул, на окно, под которым стояла его машина, – я взял с нормальной скидкой, потому что хозяин автосалона у меня регулярно свои колеса моет.

И он надменно улыбнулся Антону, а потом, поймав струю, тут же начал знакомую песню про свои выдающиеся деловые качества и великие связи. Получалось, что он практически втрое лицо в городе, ну сразу после мэра.

Антон слушал, выжидая момент, когда он сможет вставить слово и попросить, наконец, об услуге. Они выпили кофе, Антон любил сам варить его в старой медной турке и всегда варил, если позволяло время, и Олег сделал долгожданную паузу, видимо, вспоминая, обо всех ли своих великих деяниях он рассказал. Это был момент, и Антон, набравшись храбрости, заговорил. О том, что его мать в коме, Олег знал, так что Антон просто и без лишних слов попросил помочь с реабилитационным центром, сделав упор на связи, которыми его друг так любил хвастать.

– В больнице у нее нет будущего, – сказал Антон, понимая, что каждое слово – правда, от этого ему становилось страшно. – Там ни лекарств, ни условий, а персоналу на все плевать. Ей нужно хорошее частное заведение, а в такие с улицы не берут. Поэтому я обратился к тебе, ты много кого знаешь, сможешь помочь?

Это и был поворотный момент в их дружбе, если эти отношения вообще можно было так назвать.

– Не знаю, брат, – ответил Олег, изобразив на лице глубокую задумчивость, – там люди серьезные. Просто так просить их… не знаю.

Антон ждал, еще не веря, что все вот так и закончится.

– Понимаешь, – он снова напустил на себя важный вид, – не те у меня с ними отношения, чтобы вот так просто прийти и что-то просить. – Он помолчал и добавил, – а у тебя еще и денег нет. Так не делается, понимаешь.

– Так я заплачу, – надежда снова вспыхнула в сердце Антона, он ведь как раз продал квартиру и оставил деньги именно для этого.

– Ну так заплати, брат, зачем тогда я? – развел руки над своим объемным животом Олег, и в очередной раз выглянул в окно на свою «красотку».

Что ж, Антон все понял, этот урок он уже проходил. Но гордость не всем по карману, поэтому, не смотря на ком в горле и душившую его обиду, он все же спросил, хотя знал ответ, просто хотел для себя же доиграть этот спектакль до конца.

– Ладно, что-нибудь придумаю. – Он изо всех сил старался держать голос ровным, не допустить в него эмоций, но в глазах горел огонь, а где-то глубоко под ним истекало кровью его сердце. – Ну хоть поможешь мне ее отвезти?

– Какой разговор, брат, – ухмыльнулся Олег, самое ужасное, что никакого неудобства или вины он не чувствовал. – Только «зверинец» сломался. В ремонте.

– Ну так мне и не завтра, – заставил себя улыбнуться Антон, – может к тому времени как раз и починишь.

– Не знаю, может, и нет, – раздраженно заявил Олег, от такой наглости Антон даже онемел, – знаешь, ремонт он ведь денег стоит. Это ты живешь один, а я семью тяну, каждая копейка на счету, все расходы планирую.

Он нахмурился и снова выглянул в окно, стуча по столу внушительным перстнем, очевидно купленным в соответствии со строгим планом семейного бюджета. Антон, слегка шокированный таким поворотом, молчал, тоже глядя в окно невидящим взглядом.

– Поразительно, как все любят халяву! – продолжил Олег, изображая праведный гнев и справедливое возмущение, – чужим так легко распоряжаться, а за свою копейку каждый дрожит! Всем от тебя что-то надо, постоянно. Я думал ты просто позвал новую хату показать, но нет, и ты туда же! Каждый хочет что-то урвать! Я тебе так скажу, брат: найми машину и отвези, не разоришься.