На то, как разом слетела с мальчишки вся его храбрость, и он сдулся, словно шарик, можно было смотреть вечно.

— Ну???? Я кого спросил?!

Орать было легко: создавалась хоть какая-то иллюзия, что все по старому.

Глаза мальчишки заметались из стороны в сторону, явно ища приличную отмазку.

— Так! Только попробуй сказать, что ты там себе мужика нашел?! Вообще страх потерял, малолетка?!

Сашка так обиженно надулся, что стало понятно — он попал в яблочко.

— Мы тебя зачем туда отправляли?! — заорал он, наконец, чувствуя твердую почву под ногами. — Шашни разводить, блять?! Жопой вилять?! Минет учиться делать, в конце концов?! Ты блять должен был там карьеру строить, а ты что вытворяешь, молокосос?!

Сашка почуял, что дело пахнет жареным, и поспешил, обиженно бурча, что «вот и делай после этого добрые дела», тихонько убраться от разъяренного тренера.

Тот побузил еще немного, поколотил мебель, пошвырял бутылки (немного, всего семь штук) и пришел к выводу, что молодежь ныне не та, ох не та! «А вот в наше время…», — огорчённо подумал он.

Вздохнул, почесал в затылке, грустно окидывая взглядом причиненный кабинету ущерб, махнул на все рукой, и позвонил Сергею, приглашая на выходные в Москву.

А потом стал усиленно припоминать все, что Головин говорил про минет.

Спустя несколько дней, в самом сердце княжества Монако Саша Головин, кое-как приходя в себя, пытаясь научиться дышать и не видеть звездочки в глазах, первым делом подумал, что надо обязательно рассказать про эту фишку Виктору Михайловичу. Откуда ему про это узнать? У него же нет рядом настолько горячих колумбийцев, а не поделиться таким опытом просто невозможно.

Радамель Фалькао, невольно хмурясь, думал, что после поездки на Родину мальчишка странным образом изменился, все время переписывается с кем-то и тихо хихикает в разговоре. И надо бы разузнать, что к чему. Никому отдавать этого мелкого мерзавца он не собирается!

Виктор Ганчаренко с круглыми глазами читал многочисленные Сашкины сообщения, иногда успевая вставлять редкие ответы, и, тихо охреневая, думал, что не та ныне молодежь, ох не та! Хотя… кто сказал, что это плохо?!

Денис Черышев отчаянно негодовал и думал, что с тех пор как в сборной появился Гильерме, Фернандес может общаться ещё и с ним. А этого его ни капли не устраивало, и поэтому для разнообразия он сам решил сделать Марио минет.

Марио Фернандес, придя в себя после самого крутого экстаза в своей жизни, впал в отчаяние и подумал, что всё-таки не смог угодить Денису, и именно на это тот намекнул своей инициативой. И он помчался за советом к Саше Головину. Ведь, как известно, с некоторых пор Саша Головин очень любит их давать.

Игорь Акинфеев мрачно дулся на весь мир и думал, что по своей глупости просрал шанс кучу времени проводить вместе с Артёмом в сборной, и теперь тот его разлюбит.

Артем Дзюба мрачно дулся на весь мир и думал, что Игорь по своей глупости просрал шанс кучу времени проводить с ним в сборной, но почему-то он любит его ещё сильнее.

И только Сергей Семак ничего не думал, обнимал Виктора, успокаивал его психи, прятал бутылки и радовался жизни.