Виктор Ганчаренко нервно метался по своему скромному кабинетику и лихорадочно соображал, что теперь делать. Черт, как же неудачно все вышло!!!

Если бывают в жизни черные дни, то сегодняшний можно было приводить как образец самой идеальной черноты.

Надо же было так случиться, что Сергей (совершенно случайно, хаха!) проезжал мимо и решил заглянуть к старому другу, как частенько это делал в последнее время. Никто из окружающих особо не понимал, что за неожиданно объявившаяся «старая дружба», но вопросов не задавал, разумно полагая, что меньше знаешь, крепче спишь. И все бы ничего, да вот только именно это же время для того, чтобы уже совершенно не случайно заехать на родную базу, выбрал Сашка Головин, прилетевший в сборную.

И вот об этом приезде Витя, несколько… увлекшись общением с Сергеем, ничего не знал. Так что вполне логично, что Санька, наобнимавшись и вдоволь наболтавшись со старыми друзьями, решил повидаться с тренером. Он быстренько постучал и зашел, не ожидая ответа.

А закрыться они впопыхах почему-то забыли…

За все время их знакомства Виктор еще не видел у Головина таких больших глаз. Так они и застыли втроем. Головин — с глазами, Сергей — в ступоре, а Витя — в ужасе. Впервые понимая, какой глубокий смысл вложен предками в удивительно многогранное слово «Пиздец».

На удивление, именно самый молодой из них и не знающий настоящей жизни Сашка пришел в себя первым и, путано пробормотав слова извинения, пулей вылетел за дверь.

На продолжение свидания никакого настроения уже не было, и, быстро выпроводив Семака и наконец немного придя в себя от шока, он начал думать, что теперь делать. Как минимум, следовало поговорить с мальчиком и объяснить ему…

Черт, а что ему объяснить?! И как это вообще можно объяснить?! «Понимаешь, Саша, у меня с глазами что-то, и я Сергея Богданыча с официанткой Тамарой перепутал! Ты ж помнишь, вечно она задницей крутила и глазки мне строила, ну и я грешен, не удержался. А потому смотрю — ой, не Тамара, а мужик! Ну не останавливаться же было, невежливо как-то…» Так, что ли?!

В любом случае действовать было необходимо, и он, храбро игнорируя трясущиеся поджилки, отправился искать невольного виновника своих треволнений. Тот обнаружился быстро, в гуще их детсада, засыпавшего его вопросами, негромко что-то отвечал и весело смеялся.

«Еще ржет, зараза, — с тоской подумал Виктор. — Над официанткой Тамарой вовсе поди со смеху помрет. Отвечай потом перед буржуйским «Монако» за преждевременную смерть их надежды.».

Но делать было нечего, и он, резко выдохнув, бросился в бой.

— Саш, можно тебя? — решительно раздвинул он толпу, вмиг затихшую, и, махнув рукой Головину, чтобы шёл за ним, направился к себе, словно на эшафот. Чувствуя, что каждый шаг вбивает гвозди в крышку его гроба.

В кабинете он указал ему на кресло, сам уселся напротив и растерянно замолк. Теперь, глядя в светлые и невинные глаза Цыпленка, говорить хоть что-то было совсем невыносимо.

Вот что он может сказать этому чистому мальчику?! Как он вообще докатился до такого?! Как он мог так опуститься, на рабочем месте, посреди бела дня??? Кажется, если бы было возможно, он прямо сейчас убил бы Семака, за то, что довел его до такого позора. Бутылкой убил, да!

— Виктор Михайлович, — вдруг раздался негромкий Сашкин голос, — да не переживайте вы так. Вы ж понимаете, что я никому ничего не скажу. Можете считать, что я и не видел ничего.

Виктор недоуменно посмотрел на Сашу, пристально глядевшего на него с полным пониманием ситуации. Эээ… Мальчик все понял?! А как же Тамара?!

— Ммм… Ты… Черт… Ты говоришь про… некий инцидент, Саша?

Тот вздохнул устало, но терпеливо, словно взрослый, объясняющий ребенку, что пальчики в розетку совать нельзя: «будет «Ам»!».

— Ну пусть инцидент, если вы так хотите. Я, конечно, не ожидал, но… Мы все люди, а вас и Сергея Богданыча я слишком сильно уважаю, так что, наверно, где-то даже рад за вас обоих.

Чувство удивления нарастало в геометрической прогрессии. Это он, что, в Европе своей таких развратных взглядов нахватался?!

— Спасибо, конечно, — осторожно произнес он, — но ты меня несколько удивляешь. Я, признаться, не думал…

— Вы ждали, что я начну орать, как вы могли и обзывать извращенцем? — сверкнул глазами тот, непонятно усмехнувшись. — О да, это было бы… весьма забавно.

— В смысле?

— Не обращайте внимания, — отмахнулся тот и встал. — Извините, Виктор Михайлович, я бы очень хотел еще остаться, но у меня самолет скоро.

И он быстро пошел к двери, провожаемый полностью дезориентированным взглядом тренера. Что вообще творится в мире?!

— Вот только, — на пороге он вдруг остановился в некотором замешательстве.

— Что?

Вся уверенность с Сашки вдруг слетела, и он почему-то отчаянно покраснел, явно колеблясь между смущением и сильным желанием что-то сказать.

— Так что, Саш?

Виктор вышел из-за стола и подошел ближе, чувствуя, что это — что-то важное.

— Драться не будете? — коротко усмехнулся тот, пытаясь преодолеть смущение.

— Теперь уже и не знаю, — почти серьезно ответил Виктор. — Ну?!

— Вы когда минет делаете, не набрасывайтесь уж так агрессивно-то, Сергей Богданыч — герой просто, что от боли не заорал, — выпалил Сашка.

Если бы вот сейчас в кабинет вошла Тамара и потребовала поставить ее в ворота вместо Игоря, он, наверно, был бы потрясен меньше. Он, что, с ума сошел, или у него глюки?! Маленький и невинный Цыпленок не мог же ему говорить о минете, правда же?!

— Мягче надо, аккуратнее! Язык вам на что? Не только же болтать, правильно? — меж тем продолжал вещать резко осмелевший ребенок. — Вы хоть оближите сначала.

— Ты о чем вообще, Саша?! Ты откуда такие вещи знаешь?! — кое-как потрясённо выдавил Виктор.

Головин залился краской так молниеносно, что в иной ситуации Ганчаренко бы залюбовался, но сейчас ему было не до красот Сашкиной физиономии.

— Ну… Марио рассказал, — наконец неохотно признался тот.

— Марио?! А он откуда знает?

— Ну вы чего? — мелкий посмотрел укоризненно как на ребенка, — а как ему с Денисом-то?!

— Чтооооо?!

— Будто вы не знали, честное слово! Денис же страшная привереда во всем, что касается минета, так что Марио пришлось стать виртуозом в этом деле. А изначально его обучал Игорь.

— Игорь? Наш Игорь?! — он был близок к обмороку. — И он…?

— Конечно! — ребенок довольно ухмыльнулся. — Тема кого хочешь совратит. Он же вон какой классный, — впрочем, тут он призадумался и вынес новый вердикт: — но Игорь круче, не зря он Тему в ежовых рукавицах держит.

Все ясно, Виктор точно сошел с ума. Да, перегрелся на Солнце, подвергся воздействию магнитной бури, стал жертвой массового эксперимента над психикой. Иначе весь этот сюрреализм просто объяснить было невозможно.

— А чтобы коленкам было не больно, кстати, можете подушечку подкладывать. Это мне Серега Игнашевич посоветовал, ему в его возрасте, сами понимаете, о коленях думать надо, старость не радость — минет не обед. Ну и вам тоже… — он осекся, сообразив, что наболтал лишнего, и вновь очаровательно и невинно покраснел.

— Серега? — почти безучастно пробормотал он. — Ну да, Серега. А он с кем? С Березой, что ли?

— Да щас! — фыркнул наглый мальчишка. — Что ж вы так его низко цените, берите выше. Они с Саламычем уже давно.

А, да, конечно. С Саламычем. Легко. И как это он сам не догадался. Разумеется, как же иначе… Странно, что не с Мутко. Тоже ничего так мужик…

И вдруг среди обуревавшего его безумия он выцепил одну-единственную разумную мысль, не дававшую окончательно спятить.

— Головин, — грозно повысил он голос, — а с чего вдруг это они тебе такие советы давали?!