Ругая про себя деда-эгоиста последними словами, Морти прошелся по узкому пространству взад-вперед, пнул камень, попавшийся на пути, начал насвистывать, и…

— Эй, Морти.

— Ч-что?

— Иди сюда.

Стоило только приблизиться, как Рик вдруг потянул его за руку, вынуждая лечь рядом с собой.

— Зна-эээ-шь, не думаю, что дождь кончится скоро… Наверное, мы можем поспать, пока не началось.

Что именно должно было начаться, парень даже боялся спросить.

Солома неожиданно оказалась мягкой — Морти думал, что она будет колоться, как сноп иголок.

Рик накрыл их обоих халатом, и они лежали в обнимку, лицом к лицу, и одна нога внука была бесцеремонно закинута на дедушку…

Как будто они занимались любовью.

Эта ассоциация заставила щеки Морти порозоветь.

Под мерный шум дождя и храп Рика он уснул и сам.

Разбудило Морти ощущение даже не холода, а неприятной пустоты.

Еще даже не открыв глаз, он понял, что Рика нет рядом.

Санчез сидел у входа в пещеру, поджав ноги по-турецки.

Отблески сильно угасшего “костра” отсвечивали в ворсе голубой водолазки, и казалось, что по ней пробегают искры.

Острые лопатки и плечи проглядывали под тонкой тканью, и, о боги, как хотелось Морти коснуться их, хоть на секунду…

Но он не подавал виду, что проснулся, просто молча наблюдая за Риком исподтишка.

Дед смотрел куда-то вдаль, и кто знает, какие мысли были у него в голове?

Дождь уже почти закончился.

А Морти, завернувшись сильнее в халат, делающий его похожим на привидение, не мог ничего поделать с собой — и со своим бешеным пульсом.

Он даже дышал через раз, почему-то боясь произвести лишний шум.

И почему судьба распорядилась именно так? Почему, еще даже не успев родиться, Морти уже был обречен — обречен быть соулмейтом старого неуравновешенного ученого?

Быть может, не будь у них такой связи, жизнь стала бы куда проще. Быть может, они оба нашли бы свое счастье в ком-то еще, но…

Но Морти не хотел по-другому.

Наверное, он просто сошел с ума — но этот расклад его устраивал.

Любить человека одного с собой пола, любить человека, которому пошел седьмой десяток, любить родного дедушку — можно ли себе представить что-то более аморальное?

Но Морти было плевать.

Единственное, что его волновало — это возможность вот так вот смотреть на Рика, затаив дыхание, стараясь запомнить этот редкий момент спокойствия как можно лучше…

— Морти.

Рик даже не повернулся в его сторону, и он почувствовал себя очень неловко.

— Скоро начнется, иди сюда.

Песчаный остров, по форме похожий на полумесяц, был достаточно мал, чтобы охватить его одним взглядом.

Большую часть его занимали густые, непроходимые джунгли с деревьями, которые были, наверное, раза в три выше земных.

Небо снизу уже начало светлеть, хотя звезды все еще ярко сияли во тьме. Лун тут было две, совсем маленькие по сравнению с той, что знал Морти, и обе в полной фазе.

Вдалеке не было видно никаких берегов, один лишь океан… Очень странный океан.

Почти вся его поверхность была покрыта, кажется, мелкими зелеными водорослями, но потом они вдруг исчезли, все разом. Появились и исчезли. Появились и исчезли…

— Первичный бульон, — сухо прокомментировал Рик, прикладываясь к фляжке.

После очередного раза водоросли, или что это было, не вернулись, осталась только прозрачно-синяя вода.

— Р-рик, где мы?

Старик со смущенным видом почесал в затылке.

— Мне тут ску-эээ-чно было, и я на досуге, как бы… создал мир. Нет, не для аккумулятора в тачке, не смотри на меня так! Просто, знаешь, я подумал, что было бы здорово увидеть зарождение жизни… вместе.

Последнее слово Рик сказал почти шепотом, будто что-то непристойное.

Утробный вопль заставил их обоих подпрыгнуть.

Это кричало неведомое существо, высунувшееся из воды — было видно только маленькую голову на длинной шее и покатую блестящую спину с огромным плавником вдоль позвоночника.

Подняв вокруг себя пенящиеся волны, это создание скрылось в глубине, будто бы его и не было.

— М-миллионы лет эволюции, Морти, ты сейчас видишь их в ускоренном режиме, М-морти… Разве твой дедушка не чудесен?

На небе короткой вспышкой промелькнула упавшая звезда, и едва Морти расстроился, что не успел загадать желание, как пролетела другая, и еще, и еще…

Странное это было зрелище — на одну половину небо уже было полностью светлым, а на другую — пока еще была ночь, и звезды, зародившись во тьме, умирали в лучах рассветного солнца, и Морти, положив голову на плечо Рика, вдруг с удивлением понял: ему нечего желать.

У него уже все есть.

Абсолютно все…

— Смотри!

На влажный песок, неуклюже дергаясь, выползала рыба, опираясь на передние плавники.

Розово-зеленая чешуя поблескивала на воздухе, довольно большое тело заваливалось, падало на бок — но рыба ползла, и ползла, и…

Наверное, с крошечными лапками, выросшими около хвоста, ее жизнь стала гораздо проще.

Это уже была совсем не рыба — то ли жаба, то ли ящерица, что-то среднее…

За ней шлейфом тянулись отпавшие по пути чешуйки.

Плавники превращались в лапы, тело вытягивалось, кожа меняла цвет, и, в конце концов, эти несколько метров от берега до джунглей изменили рыбу безвозвратно.

Маленькая лысая обезьяна, долго почесывая сначала голову, а потом зад, скрылась среди деревьев, и издалека было слышно ее довольные крики.

Наверное, Рик, видел все это совсем иначе. С позиции ученого.

Быть может, для него все это было лишь химией, биологией, наверное, он не видел в жизни, как и в смерти, ничего особенного — всего лишь естественный процесс, в котором нет ничего чудесного, а может, он и вовсе мог уничтожить этот мир с такой же легкостью, как и создал, но…

Морти впервые в жизни был счастлив быть тупым.

Когда из воды показались другие рыбы, готовые начать свой трудный эволюционный путь, он не выдержал.

Схватил Рика за грудки, дернул на себя и поцеловал — так сильно, как только смог.

И Рик после секундного замешательства ответил, запустив пальцы в его волосы и гладя по спине, в то время как в лесах уже начали чирикать птицы…

— М-мы первые, Рик. Мы первые…

— Да уж, мы спиздили у этого мира первый поцелуй, — ученый с довольным видом провел языком по губам. — Пусть обрыдается, ведь он был охуенным…

Когда ночь отступила совсем, и над головой начали летать существа, похожие на птеродактилей, Морти спросил, может ли он дать название этому пока еще новорожденному месту.

Рик над этим только посмеялся, но возражать не стал, и к полудню вокруг уже кипела жизнь — жизнь в самом лучшем месте во Вселенной…

На Острове Соулмейтов.

====== Часть 9 ======

Рик явно перебрал вчера — голова все еще побаливала, даже несмотря на опохмел.

Но он мужественно играл роль примерного семьянина, уныло ковыряясь в тарелке с завтраком, как вдруг…

Невесомое прикосновение к ноге, похожее на щекотку, заставило его вздрогнуть — к счастью, этого никто не заметил.

Решив, что ему почудилось, Рик отправил в рот кусок тоста… и чуть не подавился.

Его ущипнули прямо за зад.

Что за херня тут происходит?

Морти продолжал рассказывать что-то о школе, даже не сбиваясь с тона, и на Рика он не смотрел, а потом раз — и положил руку деду на колено, уверенно провел ладонью по внутренней стороне бедра и замер в опасных паре сантиметров от ширинки…

— Что-то случилось, папа? — обеспокоенно спросила Бет, услышав его стон.

— Н… ничего, милая, — откашлявшись, Санчез попытался выдавить из себя улыбку. — Просто спину прихватило…

И он незаметно кинул на Морти испепеляющий взгляд, который тот проигнорировал — при этом не убирая руку.

“Мать вашу!” — подумал ученый, стиснув зубы. — ”Средь бела дня! При родителях! Они же сейчас увидят, Морти, что ты творишь?!”

Но, если быть честным, то риск завел его с полуоборота.