– Однако Он не взирал! – резко перебивает мужа Нелл, моментально ломая всю схему разговора, придуманную Питером. Наверное, надо заплакать, думает она, но чувствует, что от былого грустного настроения не осталось и следа. Что касается самой свадьбы, то ей нужны лишь сухие факты. Простое белое платье невесты она уже видела на снимках. Невеста на седьмом небе от счастья. А вот все эти трогательные подробности о том, как жених и невеста любили друг друга и были счастливы в тот день, – они ей ни к чему! Такое впечатление, что Питер сейчас рассказывает ей историю о какой-то чужой жизни. Разве что вот момент, когда он вдруг стал напевать мелодию Джо Кокера и песенка вдруг эхом отозвалась в ее душе. Но эхо стихло, и все прошло. Мелькнула искорка и тут же погасла.

Питер стряхивает с себя мечтательное настроение, возвращаясь в день сегодняшний. Он прищуривается и начинает разглядывать жену, пытаясь понять, чего она хочет.

– Но ты здесь, со мной! Ты осталась жива! Разве этого мало?

– Кто знает, мало это или много…

– А я уверен, Господь желает, чтобы мы остались вместе. Нам еще предстоит столько дел. Больших дел!

Легко тебе говорить, думает она.

– Утес… Тебе не кажется, что в этом есть что-то символическое?

– Символическое? – переспрашивает он. – Ты имеешь в виду, для нас с тобой?

– Да, в том числе и для нас. Отвесная скала, обрыв… наша свадьба, твой обман…

Питер вздыхает и начинает тереть переносицу. Кажется, его вариант со свадебными воспоминаниями начинает пробуксовывать. Придется действовать на ощупь, опираясь исключительно на собственную интуицию. Индира, мать Нелл, обронила вчера в разговоре с ним, когда они оба, вымотанные донельзя, пили кофе в местном кафетерии при госпитале, что да! – по ее мнению, Нелл сильно изменилась после всего случившегося. Конечно, физические травмы и все такое – это одно. Но с другой стороны, она стала более веселой, более раскрепощенной, не такой замкнутой, какой была раньше.

Она ласково потрепала его по правому плечу.

– Потерпи немного. Все образуется, вот увидишь. – Как будто у него есть другие варианты. – Она обязательно все вспомнит. И тогда я поговорю с ней. Обещаю! – сказала ему теща на прощание.

Питер не стал возражать, не стал напоминать о том, что в прошлом все подобные инициативы Индиры поговорить с собственной дочерью оканчивались, как правило, ничем и никогда не приносили пользы. Но что толку говорить об этом сейчас? Все равно других вариантов у него нет. А потому он, едва не поперхнувшись очередным глотком горького кофе, пробормотал, что он совсем даже не против подобного доверительного разговора матери с дочерью.

Словно уловив невеселые мысли мужа, Нелл тут же дает ему некоторую передышку: быстро сворачивает тему свадебных торжеств, утесов и всего того, что с этим связано. Похоже, вся их семейная жизнь рухнула вниз с этой отвесной скалы и рассыпалась на сотни крохотных осколков, которые уже никогда не собрать воедино.

– Бог с ней, с этой свадьбой! – роняет она устало. – Забудь на какое-то время об этом грандиозном событии. Лучше скажи мне другое! Можешь ли ты прямо сейчас назвать мне хоть один свой поступок… или что-то такое, что ты сделал в этой жизни… Можешь ли ты сказать, что считаешь вот то или это по-настоящему значительным и стоящим?

Нелл неожиданно для себя вспоминает об обещании, которое она себе дала: обязательно стать значительным человеком, сделать в своей жизни что-то большое и важное.

На лице Питера появляется озадаченное выражение. Вопрос явно застал его врасплох.

– Значительное? Но почему? Бог мой! – Он начинает нервно теребить часы на левой руке, словно пытаясь выиграть время.

– Хорошо! Сформулирую вопрос попроще! Начнем с чего-то основополагающего. К примеру! Чем ты занимаешься в реальной жизни? Считаешь ли ты то, чем занимаешься, важным и нужным делом?

Питер колеблется с ответом. Он прекрасно понимает, что та, прежняя Нелл наверняка осудила бы его за никчемность всего того, чем он занимается. Да она и не раз высказывалась именно в таком духе. Ну да ей хорошо! У нее талант, у нее абсолютный слух, у нее куча всяких способностей. Пусть она и оставила свои занятия музыкой и лишь изредка – очень редко! – играла на гитаре для него или вместе с ним. И воистину то были счастливейшие моменты их совместной жизни. А ведь когда они только-только еще начали встречаться, музыка сопровождала их постоянно. Вечерами они допоздна музицировали вместе то на гитаре, то на фоно. Музыка – словно волшебная иголка, которая соединяла их друг с другом. Да, Нелл все прекрасно понимает. Или понимала. Понимала, что ему никогда не подняться до ее уровня, не стать такой, как она.

Он глубоко вздыхает и сообщает ей на выдохе:

– Вообще-то я пишу музыку. Такие веселенькие коммерческие мотивчики для всеобщего, так сказать, потребления.

Он берет в руки дистанционный пульт управления и включает телевизор. Попутно чувствует, как дрожат его пальцы, когда он перебирает клавиатуру. Комната заполняется какой-то незатейливой мелодией в стиле кантри.

– Что-то в этом роде! – констатирует он, приглушая звук. – Вот такого рода музыку я сочиняю! – С этими словами он снова выключает телевизор.

– Ну, это действительно пустяшная музыка! Ничего значительного в ней нет! – смеется Нелл в ответ, и на какое-то мгновение Питер задерживает дыхание. Что это? Снова насмехается над ним? Вроде нет! Просто шутит. В ее смехе на сей раз ничего обидного. И потом, музыка ведь и в самом деле пустяшная.

– Согласен! – тоже смеется он. – Откровенная халтура. Но платят за нее хорошо! И пока мне нравится сочинять именно такие незатейливые мотивчики.

Питер старается не думать о Джинджер, студия которой размещается по соседству с его студией. В сущности, восемьдесят процентов своей музыки они пишут вместе. Но сейчас тема Джинджер крайне неуместна. Как и то, что сестра его жены поспособствовала тому, чтобы Нелл оказалась в курсе его любовной интрижки. Рори эту новость сообщила какая-то приятельница, которая, в свою очередь, тоже услышала об этом, но уже от своей приятельницы. И вот так круг замкнулся, создав лишь дополнительные проблемы в отношениях с Нелл и для Питера, и для самой Рори. В последний раз они с женой обсуждали его работу четыре месяца назад. И тогда, помнится, Нелл едва не запустила в него деревянным молотком, которым отбивают мясо. Об этом он тоже не станет сейчас напоминать ей. После чего Нелл выставила его за дверь своей квартиры. Навсегда. А девять недель назад у них случился по пьянке секс. Такой промежуточный эпизод типа интерлюдии. Питеру тогда показалось, что Нелл снова подсела на таблетки. Впрочем, вполне возможно, с наркотой было уже покончено. Завязала, так сказать, вопреки всем страхам. Конечно, он всегда понимал, что никакой такой сумасшедшей любви к Джинджер он никогда не испытывал. Какая там любовь? Ну да! Глазел на ее формы, которые она почти вываливала на него из своего декольтированного топика, склоняясь над ним, когда он колдовал за микшерным пультом.

Нет! Такими подробностями он сейчас точно не станет делиться со своей бывшей женой.

– Разве о такой музыке мечтаешь в юности? – задумчиво сказала Нелл, не ожидая ответа. – Коммерческие однодневки! Я и понятия не имела в те далекие годы, что существует такая работа: сочинять музыку на потребу дня.

– Согласен! Быть может, и моя миссия в этом мире несколько выше, чем просто писать песенки для сети ресторанов, которые занимаются доставкой пиццы на дом. Да! «Пицца Хат» – это, конечно, не мой уровень… но так вышло! – неохотно отвечает Питер.

– То есть ничего судьбоносного ты пока не создал?

Питер молчит. Лихорадочно соображает, как далеко может он продвинуться в их разговоре без опасения испортить все. И прежде всего – едва наметившееся взаимопонимание между ними. Инстинктивно он улавливает и душевные колебания Нелл. Ей хочется ненавидеть его, и одновременно он продолжает ей нравиться. Она даже готова бросить ему конец веревки, словно тонущему в пучине вод. А ведь раньше наверняка смастерила бы из этой веревки петлю и накинула ему на шею. Может, Индира и в самом деле права. Может, новая Нелл действительно стала другой. Такое чувство, что случившаяся трагедия обнулила ее, ту, прежнюю, чтобы дать ей шанс все начать сначала.