Сначала она расслышала голоса, доносящиеся откуда-то справа. Все мужские и довольно агрессивные. Говорили тихо, и слов Мила не разобрала. Но в одном из голосов она узнала Вадима.

Смутное беспокойство, даже пока еще не тревога, заставило ее спуститься с крыльца, крепко держась за перила, потому как ноги скользили по обледенелой плитке, и свернуть направо. И лишь выглянув из-за угла здания ресторана, она заметила группу из четырех мужчин, одним из которых был Вадим. Трое других окружили его. Говорил тот, что стоял перед начальником. До Милы доносились слова: «Предупреждали… звонили… урод…», и она с ужасом поняла, что Вадиму угрожают.

Вадим не молчал и отвечал спокойно. Руки его были спрятаны в карманы, а вот в теле и позе чувствовалось напряжение. Он словно готовился к чему-то, в то время как голос того, другого, становился все более громким и агрессивным. Теперь уже Мила была уверена, что вышел он поговорить не с хорошими знакомыми, и что ему грозит опасность.

Пока она лихорадочно соображала, что же можно предпринять, не замечая, как мерзнет в легком пальто и туфлях, ситуация за углом изменилась. Тот, что угрожал, схватил Вадима за грудки и вжал в стену. В долгу Вадим не остался, и в следующий момент лицо нападавшего встретилось с его кулаком. Завязалась самая настоящая драка, и Мила моментально потеряла способность соображать, как случалось с ней всегда в критических ситуациях.

Страх за Вадима обуял такой силы, что она заорала как резанная и кинулась к дерущимся, на ходу выхватывая из сумочки перцовый баллончик (мама когда-то настояла, чтобы Мила носила его с собой, всегда и на всякий случай, оставалось надеяться, что тот еще не просрочен). Поскользнулась, упала, встала и побежала дальше, не замечая порванных колгот и разодранных коленок. И все время, пока бежала, истошно кричала. Что именно, Мила потом и сама не могла вспомнить.

– Пустите его, дебилы! Я вызвала полицию! – гаркнула она, увидев, что двое держат Вадима, а третий бьет в живот, и выставила вперед баллончик.

Упругая струя газа вырвалась на свободу, и Мила с ужасом поняла, что попала та не в цель, а прямиком в лицо Вадиму. Дальше она соображала еще хуже, если соображала вообще. Палец словно свело судорогой, и он продолжал жать на кнопку, пока не ослепли все. Когда вдалеке послушался звук случайной полицейской сирены, в голове Милы мелькнула первая разумная мысль за последние пару минут – это знак удачи!

– Полиция! – заорала она еще истошней, и закашлялась так, как еще никогда не кашляла.

Кажется ей, или людей стало гораздо больше? Но к тому моменту она уже вообще плохо понимала, где находится, и что происходит вообще. По-прежнему слепая от застилающих лицо слез, с жуткой резью в глазах и надсадно кашляя, она расслышала знакомый голос, произнесший:

– Черт, синица!..

А потом ее кто-то подхватил подмышки, поднимая с земли, и куда-то потащил. Полоскало Милу долго, выворачивая наизнанку. Все это время она продолжала оставаться слепой и толком не понимала, кто поддерживает ее и говорит что-то рядом. Ей было так плохо, что казалось она умирает.

Более-менее пришла в себя, когда лицо ее принялись умывать холодной водой, растирая огромной ладонью. Вот тогда Мила хоть что-то смогла рассмотреть и поняла, что находится в туалете, а полощет ее Вова, не преставая приговаривать:

– Ну ты, синица, даешь!..

И наступил отходняк! Она вцепилась в пиджак Вовы, уткнулась тому в плечо лицом и разрыдалась, хотя до этого ей казалось, что жидкости в организме не осталось. Парень застыл, а потом его ладонь прижалась к ее затылку, слегка поглаживая и похлопывая. Голова раскалывалась, а в горле драло так, словно по нему прошлись наждачкой.

– Все, синица, пошли, отвезу тебя домой, – проговорил Вова, отрывая ее от себя.

– Как он? – спохватилась Мила.

– Лучше чем ты, – буркнул Вова, посмотрев куда-то вниз, на ее ноги.

Тут и Мила увидела свои коленки, из которых сочилась кровь, колготки в уродливых жирных стрелках, заляпанное грязью пальто, и воображение тут же подкинуло картинку, как, должно быть, она сейчас выглядит. Но прежде чем покинуть туалет, она спросила:

– Его сильно избили?

– Да все с ним в порядке! – возмутился Вова, глядя на нее отчего-то злыми глазами. – А вот тебе нужна помощь. Поехали домой, кому говорю!

Он схватил ее под руку и довольно бесцеремонно вытолкнул из туалета. Когда покидали ресторан, слава Богу, никого не встретили. Не хотела бы Мила, чтоб еще кто-то видел ее в таком состоянии. Ладно Вова, он свой, наверное… Но если бы ее такой увидел Вадим, то Мила точно не пережила бы.

Довольно быстро Вова поймал попутку, усадил в нее Милу, и сам занял соседнее место.

– Куда едем? – весело спросил водитель и обернулся. Правда сразу же дернулся и принялся снова созерцать дорогу. Тут уж Мила не выдержала и истерично рассмеялась – испугался мужик явно ее вида.

Кое-как Вове удалось заставить ее назвать свой адрес. Смех перешел в слезы, и какое-то время Мила снова проплакала. А весь оставшийся путь до дома сидела молча, мрачно восстанавливая в памяти события вечера и ужасаясь все сильнее. Перед глазами стояло ошарашенное лицо Вадима, пока в него не ударила струя газа. А дальше… про дальше вообще лучше забыть и как можно скорее. Очень некстати начало щипать коленки, теперь уже жалость к себе вызвала новый прилив слез. Тут уж Вова не выдержал:

– Хватит рыдать, синица, утопишь же! – в голосе его прозвучал смех, и Мила подумала, что классный он парень, но плакать не перестала, потому что не могла. Сколько она не плакала? Месяц, год?.. Вот сейчас и отрывалась по полной!

Вова проводил ее до самой квартиры. Уже у двери вручил клатч и пакет с подарком, в который она даже не успела заглянуть.

– Держи, синица, и с праздником тебя! – проговорил он.

– Да уж, – усмехнулась она. – Хороший праздник получился!

– Отличный! Был… пока ты не решила поиграть в спасателей, – добродушно улыбнулся Вова.

Он попросил водителя не уезжать, и Мила поинтересовалась:

– Вернешься в ресторан?

– Наверное, – пожал он плечами. – Дома делать нечего…

– Позвонишь, скажешь, как он там?

– Да что ты заладила – как он, как он!.. – снова разозлился Вова. – Что ему будет-то? Ну получил пару раз под дых!.. Обычные дела. Ты лучше о себе подумай – коленки вон обработай.

Мила кивнула и вставила ключ в замочную скважину.

– Позвони, – повернулась она к другу, прежде чем скрыться за дверью.

Бесшумной тенью Мила проскользнула в ванную, где почистила от грязи пальто, выбросила окончательно пришедшие в негодность дорогущие колготки и приняла душ, страдая от боли в коленках. Потом она обработала ссадины, убедилась, что ничего серьезного и нужно только немного потерпеть, и скрылась в своей комнате.

Мама смотрела телевизор, как поняла Мила по звукам, доносившимся из гостиной, и слабой полоске света, бьющей из-под двери. Лена, наверное, уже спит. А Сашка… да мало ли чем может заниматься подросток, когда уже не день, но еще и не ночь. Главное, что никто из них не увидел ее в таком плачевном состоянии. Ну а завтра она им как-нибудь все объяснит.

Разобрав постель, Мила забралась в нее, закуталась в одеяло и приготовилась ждать. Если Вова не позвонит, то это придется сделать ей. Но он позвонил.

– Как ты, синица? – первое, что спросил он.

– Нормально, – ответила Мила, чувствуя, как все тяжелее становится бороться с сонливостью. – Как Вадим?

– Жив здоров твой Вадим, – послушалось на том проводе. – Ни ссадинки… Пьет как конь вон только.

– Ладно, Вов, спасибо, что позвонил, – вздохнула Мила. – Спасибо тебе вообще за все! – добавила, испытав жгучий прилив благодарности. Если бы не он, не известно еще как бы она справилась, и перед сколькими людьми бы засветилась. А так, можно сказать, все прошло практически без потерь. Не считая того, что она едва не отравила любимого начальника.

– Спокойной ночи, синица. И пусть тебе приснится, как мы танцевали, – Вова улыбался, и на душе Милы потеплело.