- Черт бы тебя побрал, Стилински! Если спишь с мужиками, то держи их на поводке хотя бы! Если мы с тобой и подрались из-за девушки, то будь мужчиной и прими поражение с честью, а не рыдай своим поклонникам о том, какой же я ужасный изверг, что избил тебя до смерти из прихоти! – выпалил он, а потом резко осекся, отпрыгивая, словно от вспыхнувшего огня. У Стайлза было действительно ошарашенное лицо. Оно вытянулось, глаза расширились, и рот даже приоткрылся. Они стояли, готовые к неясному прыжку. Потом в карих глазах разжегся пожар, брови его сдвинулись, на лицо пала тень, губы искривились в бешенстве, а Уиттмор лишь побледнел и затрясся, в ужасе осознавая, что наговорил этому парню в приступе долго скрываемой злости. Все это время он варился в собственном яде, пока заживали все его немногочисленные, но неприятные ушибы. – Стайлз, не смей… – прошептал Джексон, не в силах больше и шагу ступить.
- Убью, – выплюнул Стайлз и сорвался с места.
- Стайлз!!! – в бессилии завопил Джексон Уиттмор, обреченно оседая на скамью и хватаясь за голову. Он истинный идиот. Теперь его никчемной жизни точно настанет конец!
Стайлз не слышал ничего, в его ушах кипела кровь, по жилам текло расплавленное золото, а ноги несли его так быстро, что неизвестно как, но он оказался около домика, осыпанного золотыми, казалось, не тлеющими листьями, в считанные секунды. Он даже не полностью опомнился, и даже не осознавал свои дальнейшие действия, но твердым шагом взлетел на лестницу, скинул сумку, распахнул дрожащую дверь в порыве чистой ненависти и злобы. Его лицо покрылось испариной, от него буквально веяло горячностью и яростью, что заставляли дрожать руки, внутри все сжиматься от желания кричать и кричать, без остановки. Редко кому удавалось настолько злить этого миролюбивого юношу, но сейчас казалось, будто такая агрессия в нем поднялась впервые. Что-то животное. Желание убить, растерзать на кусочки, причинить боль и страдания.
Он влетел в комнату, яростно огляделся и заметил стоящую фигуру за диваном и что-то ковыряющую в высоких дорогих часах с золотым маятником. Дерек поднялся и обернулся как раз в тот момент, когда юноша перелетел через диван, оставляя на сидении и подушках грязные следы от ботинок и листьев, что смешались в кашу, а потом уперся ногами в подлокотник, нависая над удивленным мужчиной воинственной фигурой. Стайлз даже не поленился схватить того за вязанный мужской свитер, крепко натягивая горловину, желая не то задушить, не то притянуть ближе, чтобы этот упырь слышал каждое его гневное слово и неотрывно взирал в его проницательные очи.
- Ты совсем обнаглел? – пробасил Дерек, чем ввел юношу в крайнюю степень бешенства.
- Ты ублюдок! Какого черта ты избил Джексона?! – заорал юноша, отчего бокалы на кухне тихо стали резонировать. Еще немного, и они лопнут. – Ты совсем уже уехал с катушек!? Ты понимаешь, что в скором времени все в школе будут дружно перемалывать слух о том, что я сплю с мужиками, чтобы они меня защитили?! Не-е-ет, ты ничерта не понимаешь, ты тупой, злой и упрямый! О-о-о, я мало кого ненавижу по-настоящему, но вот ты прямо особенный, да-да-да! Особенная мразь, делающая мою жизнь отвратительной! Сначала это был Джексон, но он еще понятно, придурок действительно тупой! Но ты!... Ты!!! – юноша замахнулся и ударил стоящего напротив мужчину кулаком, со всей дури, что сейчас клокотала в его сердце. Потом еще раз. Ладони его вспотели, поэтому ворот выскальзывал, юноша терял равновесие, и все тело его начинало ныть от напряжения и испытываемой бури эмоций. – Ладно я! Но каково будет моим друзьям, отцу, до которого все это долетит, и он будет то и дело слышать, что его сын превратился в шлюху?! А это, уж поверь, злобный и пакостный Джексон обеспечит, через других людей, но это будет! Было всегда и останется так! Я стану изгоем… Ты этого добиваешься?! Чтобы я приполз к тебе на коленях, прося защиты?! Я честь свою просрал! Понимаешь ты или нет?! – вопил, срывая голос, юноша. Лицо его на миг дрогнуло от обиды и пережитой злобы, он отвернулся и продолжал гневно кричать, колотя спокойно взирающего на истерику мужчину. – Я не шлюха, которой можно манипулировать и пользоваться! Да!! Да!!! Стайлз клоун, лжец, больной ребенок, надоедливый идиот, слабак и проститутка! Давай же, поимей меня здесь, чтобы хоть что-то из этого стало правдой, в которой никто не разочаруется!! Давай, – юноша с остервенение начал снимать с себя одежду, путаясь в ней и от этого злясь еще сильнее. Лицо его попеременно выражало то издевательство, то злобу, то ядовитую насмешку и протест всему миру, всем и каждому, кто причинил хоть немного боли, если даже и не стремился к этому. Эмоции ярко скакали на его лице, подобно безумному. Дерек ошарашенно смотрел на мечущегося в истерике и бешенстве юношу. Впервые он просто впал в ступор. Видеть такое ему никогда не приходилось, хоть его любимые сестры и устраивали когда-то скандалы и истерические сцены, но это было не то. Здесь был этот юноша, испытывающий самый настоящий Ад в своей душе, мечущийся, болезненный, откровенно сломленный.
- Поимей меня уже, и выбрось на путь истинный! Что ж ты замер?! – выплюнул подросток, и это звучало как последняя отборная брань, будто бы сейчас в нем свирепствовал демон, злой, ядовитый и довольный до страданий, ломающий кости, выкручивающий руки. Мужчина опомнился, когда послышался треск рвущейся рубашки и пустой звук сыплющихся пурпурных пуговиц. – Дава-а-ай же, – пошло и призывно вскинулся Стайлз, дрожа всем телом от ярости. Где-то в глубине души шевелился задавленный разум и прежняя трепетная натура, но он толкал ее глубоко, подозревая, что потом это будет стоить ему слишком большого позора. Он будет растоптан! И, тем не менее, сейчас он ударил Дерека наотмашь кистью, чувствуя, как та горит. Стилински не уверен, хотел ли причинить боль Дереку или же самому себе, чтобы наказать за никчёмность, чтобы попытаться опомниться и прекратить это унижение. Мужчина посмотрел на него сурово, и юноша обострившимся зрением заметил движение, вот и все. Он получит то, что простит.
Но Дерек в резком порыве обнимает всего его. Обхватывает стан и прижатые к телу руки всем своим телом. Вжимается в грудь, кладет руки на спину, чувствуя, как юноша задыхается от злобы и истерики. Чувствует, как тело начинает бить крупная дрожь, а парень предпринимает попытки вырваться из такого чувственного и неожиданного захвата.
- Ты… – задохнулся юноша, срывая голос в вопле. Но задушенная тошнота вырывается наружу. Крупные горячие слезы тут же катятся с бледных щек. Глаза Стайлза округляются в бессильной истерике. Он не может рыдать сейчас, неужели он настолько слаб?! – Нет! Я вас всех ненавижу! – запричитал он, противясь заботливому жесту. Желая истерить и брыкаться, что он и начинает делать. В ход идут ноги, голова, зубы. Но мужчина непреклонно держит его, опуская грязными ботинками на пол, утыкаясь подбородком в мечущуюся голову. Он молчит, слушая гневные речи, сбивчивый шепот и дрогнувший из-за упругих слез голос. – Я ненавижу тебя! Мерзкий, злобный, отвратительный, эгоистичный козел… Ха-а-а… – голос сорвался и комнату затопили долгие громкие рыдания. Юноша еще дергался, желая вырваться из захвата, но все равно это оставалось безуспешным и пустым. Когда истерика улеглась, Стайлз ощутил то, что скорее называлось предобморочным состоянием: он резко ослаб, стало даже сложно выносить давление атмосферы. Ему хотелось умереть. Нет! Перестать существовать, и на миг показалось, исчезни он, всем стало бы легче и лучше!
Дерек почувствовал, как тело стало тяжелеть в его руках. Юноша постепенно слабел и вскоре даже не мог самостоятельно удерживаться на ногах. Поэтому он осторожно сжал Стайлза в своих руках, медленно поднимая. Тот безвольной куклой висел, а с дрожащего подбородка то и дело капали скопившиеся соленые слезы. Ресницы юноши слиплись и подрагивали, лицо опухло, а губы чуть измазались в крови, потому что он терзал их долгое время, видно зацепив капилляр. Стайлз не смотрел на Дерека, а безразлично уставился куда-то в пустоту. Мужчина осторожно присел с ним на край кровати и притянул ближе к себе. Юноша услышал несколько взволнованное трепыхание сердца в сильной груди, и сосредоточился на этом стуке.
