- Как это «не заточен»? – юноша похлопал глазами, переводя взгляд от к Эллисон к Кейт, а потом ища поддержки у Скотта.
- Все-то углядишь, негодница, – самодовольно произнесла Кейт. Стилински даже ответить ничего не успел, потому что неподалеку раздался глухой выстрел, и старшая Арджент сообщила о том, что охота окончена и нужно возвращаться. Они встретились с Джерардом и Кристофом на том же месте где и расстались – у края леса. Там их ждал, помимо дедушки и отца Эллисон, еще какой-то молодой парень, вроде как афроамериканец, которого Стайлз раньше никогда не видел, а поэтому с интересом рассматривал его и стоящего рядом с юношей здорового бодрого коня. Тот держал лошадку за поводья, а та пританцовывала как-то нетерпеливо, но потом Стайлз понял, что она просто нервничает, чувствуя кровь убитых крупных птиц. Стайлз был так увлечен красивой лошадкой и уловом, что не заметил, как переглянулись Джерард и Кейт, не хорошо принюхиваясь, а потом как-то недобро ухмыляясь. Они посчитали улов – весьма не плохой – и загрузили это все на спину здоровому скакуну. Потом все слегка усталой походкой направились к дому Арджентов, где им со Скоттом предстояло еще выдержать ужин. Хотя, он прошел не так ужасно, как предполагали друзья. Хоть отец девушки иногда наседал на Скотта с какими-то подозрительными и попросту провокационными вопросами, но ее мама – пугающая женщина! – как-то ловко пресекала попытки мужа досадить и так оробевшему юноше. Кейт лишь подтрунивала вместе с дедушкой, что, кстати, приготовил ужин, пригласив Стайлза на кухню и призывая помочь. Юноше было в радость готовить, Джерард оказался очень даже приятным стариком, таким же медлительным как все остальные, мягким, но его твердый взгляд выдавал в нем охотника, жадного до подобного азарта выслеживания и убийства. Тогда-то юноша и задумался о том, смог бы он убить хотя бы кролика. И ему в тот момент стало даже противно, он захотел вмиг бросить эту большую, еще теплую птицу, которую он натирал специями и лимоном. Стало неожиданно жутко и неприятно. Джерард тогда подошел, любезно подав лист, чтобы самостоятельно растянуть на ней птичку. Он говорил о том, что это круговорот жизни, о том, что мы люди, что мы те самые существа, которые ко всему всегда смогут привыкнуть. И убив единожды – сможешь сделать это еще! С его словах был смысл, но Стайлз долго не мог об этом думать, потому что действие лекарств заканчивалось. Мысли носились со скоростью света – слишком эмоциональный и насыщенный день, и он еще не закончен! В целом, все закончилось довольно мило. Стайлз еще некоторое время ждал около дороги, кутаясь в шарф и поджимая пальцы ног в ботинках. Конечно, ведь Скотта греет любовь всей жизни, там воздух на двоих, руки в руках, объятия… А у Стайлза есть только бесплотный холодный образ красавицы Лидии, что всего раз улыбнулась ему, в этот раз действительно осознанно даря улыбку Стилински, и тот остался настолько впечатлен этим событием, что выжег у себя в мозгу это прекрасное воплощение ангела.
- Доброй ночи, Стайлз, – попрощалась Эллисон, сверкая своей милой смущенной улыбкой. Скотт все-таки поцеловал ее, иначе и быть не могло, потому что друг направлялся к нему с таким пьяным выражением лица, плохо контролируя свою мимику. Он был явно в эйфории. Иначе никак.
- Да, вам тоже, Эллисон, – Стайлз поднял руку в перчатке, чуть-чуть помахав, и принял в свои дружеские объятия хмельного от любви Маккола. – Ну, а ты боялся! Знаешь, некоторые люди могу себя настолько накрутить, что даже доводят себя до обморочного состояния. Это называется мнительность, да, точно! Ты бесповоротно превращаешься в параноика!
- Да, я знаю, просто, это же Эллисон, – Стайлз закатил глаза, готовый рассмеяться. Он завидовал другу белой завистью, вздыхая от мысли о том, что его счастье-радость обречены на полнейший провал. В какие-то моменты он даже сомневался, любит ли Лидию на самом деле, но когда снова утром видел ее игнорирующий взгляд больших зеленых глаз, когда чувствовал тонкий аромат сладких духов и эти блестящие рыжие кудри, то вмиг забывал о всяких ненужных размышлениях. Мисс Мартин была самым прекрасным и обожаемым цветком во вселенной. Она была похожа на чудесный персиковый пион, но отчего-то отчаянно строила из себя шипастую розу.
Со Скоттом они расстались как раз на половине пути, расходясь в стороны. Отец Стайлза сидел в кресле, читая какую-то книгу и попивая крепко заваренный чай. Тихо играла музыка. Дома было уютно и спокойно, тепло. Стайлз залетел, с грохотом закрывая дверь, а потом щелкая замком. Юноша быстро разделся, на ходу перекусил сэндвичем с яйцом и, сделав горячий чай, ускакал в комнату. Время было позднее, около девяти вечера, а ему еще предстояло сделать домашнее задание и написать доклад по экономике об инфляции. Отцу он что-то прокричал, что-то вроде: «Не засиживайся, пап! У тебя завтра смена, я оставлю еду для работы на улице в сумке. Я за уроки, охота прошла чудесно, уловили шесть громадных зайцев!», а Джон только пожелал удачи с уроками и похвалил за плодотворную вылазку в лес. Стайлз залетел в комнату, отметив, что даже не заправил кровать. Скотт так резко его разбудил, что утренние обязанности вылетели из головы, замещаясь сразу проблемами посерьезнее, чем упавшая с кровати подушка. Да-а… Не мешало бы сделать уборку! Да-да, этим он займется завтра. Хотя, нет, послезавтра, ведь завтра у него тренировка по лакроссу. И кто вообще это придумал?! Понедельник и так тяжелый день, да еще и тренировки всякие… Что ж, юноша наспех заправил кровать, приступая к урокам. Первым делом пришлось сделать доклад, так как у него были своеобразные отношения с преподавателем, мистером Финстоком. Еле как дописав этот чертов доклад, юноша еще позанимался по биологии и чуть-чуть затронул непонятную миру науку – химию! А когда силы оставили его, то юноша быстро осушил кружку, снимая с себя одежду, сваливая горой на стул, а потом запрыгнул в прохладную постель, выключая лампу. Вдруг его неожиданно простреливает жгучей болью, когда он поворачивается на бок. И тут Стилински вспоминает, что вообще произошло за день! Это словно вывалилось из головы. И сейчас, будто наяву, он увидел эти холодные блестящие глаза, а нос тут же начал пульсировать, словно в него опять врезался крепкий здоровенный кулак того большого злого мужика, что шарится по лесу и запугивает мальчишек. Отсталое чувство самосохранения дало о себе знать, потому что Стилински неожиданно ощутил какой-то липкий страх за свою жизнь. А если бы он все-таки оказался убийцей, то Стайлзовы внутренности давным-давно украшали бы ту живописную полянку за домом, а его несчастный отец, о, ужас! заносил в очередной протокол улики, найденные на месте и описание картины в целом. Тут юноша замер на миг, чувствуя как тело резко холодеет, как застывает сердце. Одеяло теперь ощущается какой-то защитой, теплой, легкой и мягкой. Тогда что там делал этот… этот Хейл? Сколько ему лет? Кем он был в семье? Он не выглядел пострадавшим, но лицо его выражало крайнюю степень злости ко всему миру! Юноша зажмурился, переваливаясь на живот, будто снова ощущая ребрами тот злосчастный пистолет, на который умудрился самостоятельно, без посторонней помощи упасть. В размытой темноте, среди плавающих кругов он неожиданно увидел неясную серую фигуру. Она не двигалась. Потом Стайлз как-то почувствовал, что это тот самый мужчина, как будто бы запах был один и тот же. Наша память действительно уникальна, и, не смотря на то, что у Стайлз проблемы со вниманием, он благодаря этому умудрялся запоминать все одновременно, но в малых количествах. И сейчас он ощутил этот запах. Дорогой горьковатый парфюм и земля, а еще совсем чуть-чуть пахло лесом и дымом. Странное сочетание. Ему вдруг показалось, что так мог бы пахнуть человек, который долго провозился во дворе, убирая урожай, а потом бы ему предложили опробовать новый дорогущий аромат от какого-нибудь супер-модного парфюмера! Эта ассоциация не укладывалась в уме. А потом ему резко показалось, что за ним наблюдают, и Стайлз подскочил на кровати, воровато оглядываясь. Но на столе лежали только разбросанные бумажки, валялась одежда, в углу скучала гитара, которую порой мучил Скотт, шторы даже ни капли не шевелились, камин молчал. За окном стояла темень, и юноша пригляделся. Как будто играя в гляделки с темнотой. И та сдалась! Окно начало покрываться созвездиями капель. Начался дождь, и юноша улегся обратно, роняя взъерошенную голову на мягкую подушку, обнимая ее руками, и крепко заснул.
