— Господин Роксэн, познакомьтесь — это Хану, — представляла девочка семиала, — он член нашей семьи!
— Приятно познакомиться, уважаемый Роксэн. — семиал протянул свою руку вперёд. Колдун тут же протянул свою руку в ответ и крепким рукопожатием поприветствовал Хану.
— Приятно с вами познакомиться! — Роксэн учтиво поклонился. Он так же, как и Бертрада, считал семиалов равными себе.
— Наша хозяйка совсем плоха, поэтому я отправил Лулу за вами, господин. Я слышал, что вы один из лучших врачевателей и чародеев, — говорил тихим сиплым голосом Хану. — Надеюсь, что вы нам поможете… Пройдемте, — семиал жестом пригласил Роксэна следовать за ним. Чародей быстро скинул на пороге свои туфли и последовал за семиалом, а маленькой Лулу велел подняться в свою комнату и ожидать там.
Хану провёл волшебника через большую уютную гостиную, потом через узкий коридорчик, стены которого были увешаны фотографиями немолодой, но красивой женщины, на которую Лулу была очень похожа.
«Вероятно, это и есть Бертрада…» — подумал Роксэн, увидев фотографии.
После коридорчика они пересекли большую кухню и оказались в просторном саду за домом. Он был довольно большой — кое-где стояли открытые вольеры с различными животными, был и маленький пруд, где плавали рыбы большепузики из Восточного Агаритана. В одном из вольеров чародей увидел большого катарала, который гордо ходил из стороны в сторону. Роксэн сразу отвёл от него взгляд, чтобы не дай Бог не посмотреть животному в глаза! У колдуна тут же появился рвотный рефлекс, ведь он еще не забыл своей последней встречи с катаралом — взглянув ему в глаза всего лишь раз, Роксэну целый месяц довелось провести в угрюмом заточении, сидя в обнимку с унитазом, изрыгая из себя огромные комы шерсти — таким было проклятие катаралов, которые привыкли защищаться так от браконьеров, охотившихся за их ценным мехом.
Пройдя через весь сад, мужчина и семиал подошли к небольшому летнему домику.
— Хозяйка стала сама не своя, поэтому мы расположили ее здесь. — отворяя дверь, объяснял Хану.
Они вошли в светлый домик, где из мебели стояли только большой стол и диван, на котором лежала хозяйка. Это были две разные женщины — та, которая была на фото, сияла здоровьем и силой, а та, которую сейчас видел Роксэн, медленно умирала, теряя былую красоту и принимая серый и уродливый облик самой смерти.
Бертрада лежала, закрыв глаза и едва дыша, а на её шее проступали вздутые темно-бурые вены и артерии, тянущиеся от плеча. Роксэн подошёл чуть ближе и откинул край одеяла. Он увидел полностью потемневшую руку, куда, вероятнее всего, и укусили женщину, а последствия действия яда проступали все дальше и дальше по ее телу.
— Хозяйка сразу попыталась сделать противоядие, но у нее ничего не получилось. — тихо отозвался Хану.
Чародей подошел к столу, начав осматривать и исследовать все, что стояло на нем.
«Буар…» — Роксэн понюхал маленький пузырёк в серебряном чехле: «Акийская зелень…» — поморщившись подумал он, откладывая в сторону резко пахнущие листья. «Вервинская солодка, капрачник, соль, диориан…» — перечислял он про себя, поднимая к носу пузырёк за пузырьком. Осматривая стол, Роксэн искал один маленький сладко пахнущий экстракт, но, не обнаружив его, был очень рад: «Исселийский яд она не приняла… Это уже хорошо!» — резюмировал колдун у себя в голове.
— Все-таки Лулу пришла ко мне вовремя. Думаю, я смогу помочь, — снимая пиджак, серьёзно проговорил волшебник.
— Правда? — воодушевился Хану. — Уважаемый господин, если вам понадобится моя помощь, то я с радостью помогу!
— Не в обиду, — волшебник кинул пиджак на стул. — Но вы, Хану, будете мне только мешать…
— Тогда я посижу в сторонке. — семиал взял один из стульев и уселся в самом углу, чтобы не отвлекать господина.
— Как вам будет угодно… — пробубнил под нос Роксэн.
Колдун поднял и положил на стул свой чемоданчик. Затем провел над ним рукой, и он вновь стал привычного размера, а странный замок с глухим щелчком открылся. Волшебник распахнул чемодан и достал оттуда небольшую коробку, закрытую на замок, ключик к которому он не без труда нашёл в кармане своих брюк. Открыв коробку, чародей высыпал на стол с десяток маленьких механических солдатиков, абсолютно одинаковых внешне, после чего извлек перевязанный лентой свиток, развернул его на столе и положил сверху на начертанный непонятный круг свою руку. Другой рукой он сделал «козу», отставив мизинец и указательный палец, и медленно провёл над высыпанными солдатиками:
— Подъем! — вдруг механические человечки стали шевелиться и подниматься на ножки, поочередно становясь в ровный строй.
— На столе мне сделать порядок, — начал командовать Роксэн. — Вонючую Акийскую зелень скормите катаралу, пусть узнает, что такое тридцатидневная диарея, а все бутылёчки и пробирки рассортировать в алфавитном порядке! Всё сыпучее смести в кульки, все бумаги собрать в стопку! И, — он грозно посмотрел на солдатиков, — не отвлекать меня от работы! Шпуля, ты за главного!
Без промедлений все механические солдатики взялись за дело, иногда яростно пища друг на друга, а Роксэн продолжил заниматься свитком, на котором лежала его рука.
— Avai asava, — чародей начал произносить странные заклинания, — Dumnelio ova avai asava, — продолжал он, как вдруг его пальцы начали чернеть. — Dumnelio viha aloi ava, — спокойно продолжал колдун. В его руку стали впитываться чернила, и она окрашивалась в чёрный от кончиков пальцев и выше. Роксэн продолжал читать заклинания до тех пор, пока рука не залилась чернью до локтя.
Затем колдун прикоснулся к свитку красным камнем кольца на другой руке, заставляя все остановиться. Рука, касавшаяся пергамента, была абсолютно чёрной, даже кольца на ней окрасились и потеряли блеск.
«Опять я в это вляпался… Надо было уехать подальше!» — ворчал в мыслях Роксэн, аккуратно осматривая изменившуюся руку. «Ладно, уже ничего не исправишь!» — он вздохнул.
Нормальной рукой он потянулся к чемодану и чуть не наступил на своих солдатиков, выносивших со стола листья, которые волшебник приказал скормить катаралу. Роксэн немного покопался в кипе инструментов и достал оттуда старый потёртый кувшин, заткнутый резной пробкой.
— Хану, все же мне нужна будет твоя помощь, — обернувшись к следящему за его действиями семиалу, обратился Роксэн.
— Все, что угодно, господин! — Хану бесшумно встал и подошел к столу, стараясь не наступить на бегающих по полу солдатиков.
— Вот, это нужно растереть в кашу, — он подал Хану Мандарианские корни и небольшую гранитную ступку, — когда будешь растирать, ничего не бойся.
Хану взял ступку, корни и принялся их давить. Из них выступил сок, больше похожий на кровь — вот об этом и предупреждал семиала колдун. Хану отлично справился со своей задачей и вскоре отдал готовую кровавую кашицу Роксэну.
— Теперь почти все готово. — колдун покопался в кармане, куда прежде сунул маленький пузырек из лавки, нашел его и добавил одну капельку в гущу — она вспыхнула фиолетовым пламенем и тут же погасла: «Идеально!» — похвалил себя волшебник.
— Спасибо, Хану. Теперь можешь сесть и наблюдать, как твоя хозяйка, вероятнее всего, будет сейчас кричать от боли, но это нормально, — мешая пальцем чёрной руки мазь, начал мужчина, — корень не успел прорасти в голову, поэтому у нас есть шанс все исправить.
Он подошёл к Бертраде, отодвинул мешавшее одеяло и чёрной рукой начал размазывать кашицу по больному запястью женщины. Неожиданно рука Бертрады задымилась — от неё клубами поднимался фиолетовый дым, женщина тяжело застонала и начала биться в конвульсии, но Роксэн продолжал размазывать мазь по руке и выше. Использовав все лекарство, он остановился.
Бертрада лежала на кровати и трепыхалась в тяжелом припадке, крича во все горло от ужаснейшей боли. Хану смотрел на хозяйку испуганными глазами, а Роксэн спокойно отвернулся и направился за свитком. К тому моменту стол был уже чистым, а солдатики сами вернулись в свою коробку. Волшебник вновь положил чёрную руку на свиток и из нее моментально вышла вся чернь. Рука снова стала обычной, а на свитке проявились магические рисунки. Роксэн убрал в чемоданчик все вещи, кроме кувшина с пробкой. Женщина все это время страдала и кричала, но чародей будто бы не замечал ее.
