Виктория Мамонова Ось складки Стихи © Мамонова В., текст, 2018 © Геликон Плюс, оформление, 2018 «стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти…» Что это – речь или молчание? Джон Кейдж стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти — в алой нерасчлененности, андрогинной симультанности валентностей, где любое присутствие исключение, а данность – корпус аккумуляций, разрезанный продольно; что в Олиной статуарности казалось молчанием, было преисполненным ужаса сомнением на пороге прощания… господи, люди срываются с дерева памяти, точно осенние листья, и их уносит так быстро, что я запечатлеваю лишь короткие фрагменты, а дальше — лента обрывается; общая последовательность возникает в ритме функциональных чередований, объемы придают плоскости несвойственную ей глубину; возможно, что по ту сторону — творожные облака, ряды многоэтажек, отважно наглые птицы; возможно, случится простейшая поверхность с краем, а ты ни разу не готова быть с донным, быть донной, снимая сокращенные ракурсы, улетающую воздушным центральную перспективу, перебираясь пятнадцать лет с места на место, с квартиры на квартиру; на судне ветхом, похожем больше на коммуналку, чем на плавучую прачечную, что по плотности населения уступает разве Шумеру, Аккаду, но не по амбициозным планам, — и так мы плывем в остатке, донные – падшие, мраморные без нежности, даже не увядшие… на «Электрической фее» – рассеянные; нам казалось — с золотым руном мы возвращаемся триумфально в Элладу, а наглядно – наглядность дуальна – на корабле маргиналов мы бороздили годами кипучие океаны; перед нами на самом деле закрывали двери: отсюда порой возникало чувство холода и потери… «Я верю, – говорила Ольга на пороге прощания, — достаточно сделать основное, остальное – неглавное»… «Туман гула, не ставший звуком, отделился от шума…» Туман гула, не ставший звуком, отделился от шума. Стальной шар покатился по рельсам и замер внизу. Нарастающий шелест крыльев – подробный разворот — Выбил тонкую полосу света на мелком клейком снегу. В коротких негустых волосах трепещет растерянность. На том конце – птица повторно пролетела сквозь сон. Память хранит опыт взгляда, а тело – прикосновения. «Парчовый» шорох мягко лоснится в углу. Верно ли?! Отчего внимание ожидается от стоящего в одном ряду С дрозофилами, фикусами, крокусами или кактусами, С дирижаблями, жалами, жабо и рыбьими жабрами?! В самом деле, объект в потоке объектов, не правда ли?… И от него ожидается какое-то особенное понимание Чего-то ____________________ но отчего? Архитектура пространства начинается с четвертей — Фрагменты фрактальны, сжаты до фокуса восприятия. Контур вещей задает импровизацию основной темы — Смена ритма находит всю гамму в дигитальном песке. «Предельная близость превосходит горизонт различия…» Предельная близость превосходит горизонт различия. Свет от настольной лампы раскачивает вязкий сумрак, Где-то, звонко дрогнув, рассыпалось стекло; всего Недостаточно: в полной мере лишь бесконтурные тени, Смягчая те же объемы, получают новые консистенции, Теплые и влажные, как терракотовый воздух Венеции. Черно-белые интерьеры, ссоры, извечный ход вещей. Ночь чертит профиль утра. Щедрость кормит голубей. Топологическая память длит неродственный восторг, Но направление разворачивается поперек описаниям. Пейзаж редеет, исчерпав избыток альтовых высот; — Мгновение отчуждает протяженность событий. Извне Мой опыт схватывания равен ловле бабочек во тьме. Пружинящие нити, колесо цветений, клевер-медонос. «пока зимнего солнцестояния длится строка…» пока зимнего солнцестояния длится строка, прохожие репетируют роли из разных сказок, мир одноразовый, фольклорный и стразовый кружится новогодней стеклянной игрушкой, ты закрываешь глаза, но не оттого что жутко, а как-то тихо и внятно сверлит под мышкой — так даже проще, без эмоциональных излишков, без отступлений, пробелов, провалов в пробел: ты идешь отовсюду, как снег, всюду прекрасен и бел, время гонит пространство на конечную мель, пространство вплетает время в борозды пашен, круглый мир нараспашку несется, как карусель, в бликах рефлексий и домыслов, белых башен, я – сейчас, что-то мне ослепительно страшно. «Нагота все карты носят уточняющий характер…» Нагота все карты носят уточняющий характер панцирь объяснения звук скользит по своей широте через и параллельно силе сопротивления резонируя с ритмом сердца стремглав серной несется от камня к камню и длит отрывистое дыхание Противоречивость взгляда в утаивании и обнаружении ракурс слежения глубина затягивается полевым вьюнком подорожником и лебедой как кожей наружное непреложно доказательство от данности звук твердеет на границе досягаемости «скопления разряжаются одно за другим…» скопления разряжаются одно за другим — последовательность создает силуэты событий; по наитию мы совершаемся в повествовании, проговаривая речитативом вслух свой испуг; и вновь нараспев: мы – лес, мы начинаемся и гибнем здесь: присутствие в нас шевелится сонным камнем, в нас поселилось время, обживая сотни мест, где раньше взгляд искал свой путь и крест; ритмическая смена чтений про, письма, — как пограничность, постраничность испещрена, возвратна окончательность пластичных форм, топологические планы завершит сквозной проем. |
