В прозрачном холодном воздухе звонко раздавался каждый звук: и скрежет лопаты, и отдаленный визг катающихся с горы ребятишек, и еще более дальний, наверное, из самой деревни, заливистый лай собак.
Когда, насладившись окружающим простором, Вик собрался было спускаться с высокого крыльца, его взгляд зацепился за маленькую фигурку на склоне. И, хотя фигурка та могла бы сейчас уместиться на его ладони, он сразу признал в ней Эль.
Как обычно при виде девушки его накрыло спокойствие и радостное предвкушение будущего. К чему эта радость? Откуда спокойствие? Вик уже и не задумывался, привыкнув за последнее время так реагировать на ее появление.
Тем временем, пока он переживал первый всплеск ярких эмоций, молодая волшебница преодолела спуск и ступила на тропу меж плетней соседних домов на противоположной стороне улицы.
Она шла к нему, понял Вик. И девушка подтвердила его догадку, помахав рукой.
« – Неужели и она заметила меня, из такого далека?! Неужели она чувствует то же, что и я?!» – и от этих мыслей счастливая радость в груди, засияла еще сильнее, а ноги сами понесли его вниз с крыльца, навстречу к ней.
А Эль меж тем подошла уже совсем близко:
– Здравствуй. Ты был в гостях у Хо-Хаса? Правда, он хороший и совсем нестрашный? А бабушка там осталась? Ну, это надолго! Я знаю.
Возможно, под прорвавшейся вдруг говорливостью Эльмери скрывает свою неловкость? Но она хотя бы могла говорить! А вот он, от этого же испытываемого чувства, не сумел пока и слова молвить.
А девушка к тому же была сегодня невероятно хороша! Чарующая прелесть ее облика, почему-то, еще больше усиливала его скованность и не давала подступиться к ней легко и естественно. Отороченный кудрявой овчинкой тулупчик не скрывал стройности фигуры, а красноватые прядки, выбившись из-под пухового платка, подобно языкам пламени блестели на солнце, оттеняя красоту темных глаз. Ну, а вид ее щек и губ, горевших ярким морозным румянцем, будил в Вике совсем уж не подходящие месту и времени помыслы, заставляя его не только смущаться, но и нервничать. И чем больше его глаза находили для себя радости, тем сильнее язык лип к зубам, отказываясь произносить хоть слово.
Понимая, что он уже и так затянул неловкий момент, мужчина отогнал прочь неуместные мысли и с горем пополам все-таки выдавил из себя несколько слов:
– Здравствуй… я это, да… здесь был. А ты какими судьбами на хуторе оказалась?
– На гору ходила. Я там, за огородами, к деревне бы и вышла, но вот – тебя увидела… решила подойти… – ответила девушка, а щеки ее меж тем запылали еще жарче, разливая румянец по всему лицу.
Теперь он почувствовал неловкость еще и за то, что вогнал девушку в большее смущение…
– А что там в горах? Неужто так важно было в мороз в лес идти?
– Вот… – сказала Эль и, стянув толстую облепленную снежными катышками варежку, голой рукой приподняла тряпочку укрывающую корзину, что висела у нее на сгибе локтя.
Укрытые тканью внутри корзины лежали какие-то корневища, все в земле и примерзших ледышках. Девушка их погладила, как живых беззащитных существ, и принялась опять тщательно укутывать. Грязные корни, понятное дело, Вика не впечатлили. Но вид красных дрожащих от холода пальчиков сразу же вытеснил из его головы смущение, заменив непонятной тревогой и совсем уж непривычным желанием заботиться. И со словами:
– Ты их руками, что ли из-под снега выкапывала? – он перекинул корзину к себе на руку, забрал варежки, засунув их машинально подмышку, а в ладони свои заграбастал те самые замерзшие пальчики. И так он все это быстро проделал, что только потом и понял, что и сам едва ли осознавал, что творил, и у девушки разрешения не спросил. Но вместо еще одного приступа неловкости он почему-то почувствовал уверенность в правильности происходящего и даже вроде… раздражение на себя, что большего сделать не может.
А Эль, опустив глаза, но, тем не менее, рук из его ладоней не вытянув, объясняла:
– Растения ведь собирают в разное время. Эти вот, когда мороз и снежный покров установятся. Я варежками-то верхний снежок сгребла, а дальше уж руками… магией-то нельзя…
– Да, знаю. Мне уж Лёнка объяснила, что и к пище, и к травам вы волшебство не применяете, – поддакнул ей Вик. После момента единения – переплетенных пальцев и теплых пожатий все вдруг стало простым и ясным. И ком в горле пропал, и скованность движений исчезла.
А потом он надел варежки на согретые им пальцы и подхватил девушку под локоток:
– Пойдем в деревню вместе? Я тебя до дома провожу? – и, получив в ответ не только согласный кивок, но и улыбку с лучезарным взглядом, захотел вдруг подхватить ее на руки… и кружить так, кружить! Но этот свой порыв он, конечно же, остановил, и степенно пошел рядом, примеряясь к менее скорому шагу.
А дальше все было куда как неплохо – идя по дороге они по-простому болтали, а когда вспоминали историю про Ли и маленького орка, то и весел смеялись. Так и прошли они, довольные друг другом, вдоль по единственной улице хутора, обогнули уступ отрога и приблизились к деревне.
Но здесь их радостному общению пришел конец – из-за забора первого же дома к ним вышел здоровый, как и все они тут, полосатый котище. Недовольно дергая хвостом, котяра втиснулся между ними и стал толкаться толстым задом в сапог Вика, вынуждая его отодвинуться и выпустить руку Эль.
Впрочем, девушка наглых поползновений кота не заметила. А как только Вик вынужденно выпустил ее локоток, еще и наклонилась, принявшись оглаживать засранца. Приговаривая при этом:
– Кто у нас тут нашелся? Кто такой милый да красивый?
« – И какую такую красоту она увидала на этой наглой толстой морде? Вот радости – нашелся! Да и потерялся бы совсем – не беда!» – думал Вик, ловя на себе ответный злобный взгляд.
Так и пошли дальше – они с Эль, теперь не под ручку, а на расстоянии в два локтя, и посередине кот, расстояние это уменьшать не позволяющий.
А направлялись они, как оказалось, не в Родовую башню, а к дому, где жили родители Эль.
Когда они, все вместе, подошли, то в открытую калитку стал виден обширный двор и отец девушки, колющий дрова. Стоило им остановиться в створах, как он оставил топор и, накинув тулуп на разгоряченное тело, подошел к ним.
Поздоровались за руку, как и положено двум взрослым, неплохо знакомым мужчинам. И Альен стал звать Вика в гости. Но, приметив злобные взгляды кота, принц решил пока не принимать приглашение, хотя было и жалко того лишнего часика, что он мог бы провести с Эльмери.
А девушка, как и не видя отвратного поведения питомца, чуть посокрушавшись над его отказом с улыбкой поблагодарила за помощь и, подхватив корзину, пошла в дом. Толстый скот, бросив на «поверженного врага» высокомерный взгляд, гордо прошествовал за ней.
Альен, как ни странно, негостеприимное поведение кота приметил, и стоило парочке скрыться в дверях дома, сочувственно спросил Вика:
– Что, Гаврюшка уже начал тебя отваживать?
– Да. С чего бы это? Я ничего такого ему не делал, да и вообще, никогда в плохом отношении к животным замечен не был!
– Коты волшебниц, как бы и не совсем животные уже… но, в общем-то, они себя так всегда ведут с теми, кто со стороны приходит, и внимание их хозяек на себя переманить хочет. Ревнивые они, жуть! А мужчинам, что ухаживать пытаются – хуже всех приходиться. Они таких совершенно не терпят!
– И как долго это будет продолжаться? Рыжий-то, госпожи Руит, вроде на тебя не кидается…
– Ха! Это сейчас мы с Барсентием лучшие корешки, а вот до свадьбы именно что – кидался! Но потом ничего, наладилось. После венчания-то, дней через пять, пошла его злоба на убыль. Да так, собственно, у всех, как я знаю…
Возвращаясь домой после разговора с Альеном Вик терзался странными сомнениями. С одной стороны весь этот разговор об умиротворении котов после свадьбы… был как бы вполне познавателен. Да и параллельные ему мысли о женитьбе вообще, никакого негативного подтекста в себе не несли. Но вот стоило эти самые женитьбенные помыслы приложить к себе, как они уже приобретали какой-то оттенок нереальности и подспудной раздражительности. Да что там думать? Они воспринимались просто смехотворными! Ха! Ему жениться? В неполных двадцать пять зим? Когда впереди предсказанное рождение прямого наследника Рича, что для него, соответственно, означает полную свободу?! Не-ет, он по своей воле от нее никогда не откажется!
