Таня отрицательно мотнула головой.

— У меня вещи… Я позже к нему загляну! — пообещала она, вновь испытывая воодушевление, спавшее было после того внезапного объятия. Она вновь в Тибидохсе, она увидит Ягуна, она обязательно навестит Гоярына — это ли не счастье? Бурлившие в ней чувства требовали выхода, и Таня, не успевая задуматься, что делает, вновь подскочила к Соловью, быстро поцеловала его в щёку, а в следующую секунду уже вновь была на контрабасе: она собиралась подлететь к Тибидохсу как можно ближе, пока заклинания Поклепа не заставят её спешиться, — чтобы тащить вещи было не так далеко.

Соловей смотрел ей вслед, держась одной рукой за щёку. Девчонка сбивала его с толку.

«Будь я восторженной фанаткой, а Танька Гурием, я бы две недели лицо не умывал», — мелькнуло в голове, и Разбойник тут же яростно потёр ладонью то место, куда пришёлся поцелуй. Глянув по сторонам, он похромал к раздевалкам, выглядя таким мрачно-задумчивым, что даже джинны не рискнули бы к нему сунуться.

========== Часть 3 ==========

Таня закончила читать главу данной ей Сарданапалом книги о боевой магии, поставила искрой личную закладку и захлопнула книгу. Теперь, когда она возьмёт её в следующий раз, откроется именно нужная страница, даже если книгу решит полистать кто-то другой. Таня довольно улыбнулась — владеть магией ей удавалось всё лучше. Таки не зря она пошла в магспирантуру.

Гроттер подняла глаза на часы и увидела, как те ехидно указывают стрелками на лежащий на её кровати контрабас. Тренировка! Соловей убьёт её, если она опоздает, ведь она теперь не просто игрок, а ещё и младший тренер. Если убрать контрабас в чехол и побежать с ним к воротам, это займёт слишком много времени. Таня решительно распахнула окно, взяла контрабас и встала с ним на подоконник.

— Торопыгус угорелус! — шепнула она, выпуская зелёную искру, и контрабас сорвался с места, унося её к драконбольному полю.

Она появилась как раз в тот момент, когда Соловей построил вокруг себя команду, чтобы раздать указания. Таня слушала и улыбалась — сейчас это казалось таким элементарным! Всё, что объяснял Соловей, было для неё само собой разумеющимся, и тем веселее было видеть серьёзные, сосредоточенные лица ребят.

— А теперь сделайте круг, я хочу посмотреть, как вы летаете, — закончил Соловей. Команда взмыла вверх, и Таня подошла ближе к нему. — Ты опоздала, — заметил он.

— Я искала сушёный горох, — торопливо сказала Гроттер. Она сама не знала, зачем соврала, просто сорвалось с губ.

Соловей в удивлении поднял брови.

— Зачем?

— Для тренировки, — пояснила Таня.

— И где он?

— Не нашла.

Соловей только и мог, что усмехнуться.

— А на самом деле?

— Я зачиталась, — призналась Таня. — Почему нельзя было просто поверить? Какая разница, чем я занималась? Это ведь не отменяет факта опоздания, — и она выжидающе уставилась на Соловья.

Тот хмыкнул.

— Вот ты и стала думать, как преподаватель — какой бы ни была причина, она не отменяет факта опоздания, — заметил Соловей.

Таня смущённо почесала в затылке. А ведь и правда. На первых курсах она бы сама, не дожидаясь вопроса, бросилась бы объяснять, почему опоздала и почему эта причина такая уважительная.

Соловей отвернулся от неё, чтобы посмотреть на своих игроков, и Таня искоса наблюдала за его лицом. Правда, чаще в её поле зрения попадало его ухо. Может быть, думала она, ей не захотелось говорить Соловью правду потому, что таким образом между ними выстраивалась дистанция?

Она чувствовала, что Соловей всё глубже западает ей в душу, и мучительного этого боялась.

— Сыграешь? — скорее прочла по его губам, к которым снова был прикован её взгляд, чем услышала Таня.

— Сыграть? — переспросила она. — Одна против целой команды? — Гроттер хмыкнула.

— Тебе не привыкать, нет? — парировал Соловей, намекая на одну из первых игр Тани. — Ладно, я дам тебе троих игроков. Кого — выбирай сама.

Таня задумчиво кивнула.

— И Гоярына как ворота, — заявила она, поглядывая на Соловья.

Тот опешил от такой наглости, но кивнул и свистом привлёк внимание джиннов. Таня зажала уши.

Не откладывая в долгий ящик, Гроттер залезла на контрабас и взлетела, прошептав заклинание.

Джинны вывели Гоярына для одной стороны и Ртутного для другой; Таня выбрала себе троих игроков, и их импровизированный матч начался.

***

Приближался Новый год. Его Таня собиралась праздновать в Магфорде, куда её пригласил тренер команды невидимок, он же временный тренер сборной мира. На тридцать первое декабря был назначен матч «сборная мира — команда полярных духов».

В сборную мира, разумеется, входил Гурий Пуппер, и его тётушки подсуетились, чтобы тренировки происходил в родном Гурию Магфорде.

С куда большим удовольствием Таня встретила бы Новый год в Тибидохсе — или, ещё лучше, с Ванькой, в лесу. Сейчас, зимой, там должно быть красиво. Холодно, конечно, но красиво. Валялкин прислал ей письмо, в котором описывал лес, и теперь Таня с легкостью его себе представляла.

Вместе с письмом Ванька прислал смычок для контрабаса, который сделал сам: ещё раньше Таня написала ему, что во время тренировки столкнулась с Машей Феклищевой и сломала свой. Она, конечно, применила к нему Какновус, чтобы починить, но контрабас стал слушаться хуже. И вот теперь у неё был новый смычок. Таня, в третий раз перечитывавшая письмо, ещё не успела разглядеть его, ощупать, опробовать… Она сделает это позже.

Она уже почти добралась до конца письма, как в дверь комнаты постучали. Таня пробормотала заклинание, снимавшее с двери блок, и та приглашающе раскрылась.

В комнату заглянул Соловей и сразу увидел объевшегося Купидона, запихивающего остатки печенья к себе в сумку, письмо в руках у явно удивлённой его приходом Тани и смычок, лежавший на кровати рядом с ней. Последний он окинул профессиональным взглядом и заметил парочку недостатков, но общая ситуация подсказывала, кто этот смычок сделал, и потому было ясно, что Гроттер будет дорожить подарком, несмотря на все недостатки. Соловей почувствовал себя глупо.

— Ты завтра улетаешь, — сказал он, решив, тем не менее, не отступать. — Новогодний подарок, — он протянул ей свёрток.

Таня радостно улыбнулась.

— Спасибо, — проговорила она, забирая из его рук свёрток. Очень аккуратно забирая, чтобы не коснуться его пальцев, невольно отметил Соловей. Ему было приятно, что Таня обрадовалась, но это вполне можно было списать на то, что ей не так часто что-то дарили и она была рада всему. Или она и вовсе просто уже была радостная из-за весточки от Ваньки Валялкина.

Соловей кивнул на её «спасибо» и быстро, насколько позволяла хромота, вышел из комнаты.

Отчего-то он чувствовал досаду, что Ванька сумел его опередить. В его свёртке тоже был смычок. Новый, прекрасно сделанный, из того же дерева, что и сам контрабас — он должен был идеально подойти к инструменту. И ещё там были запасные струны: всё-таки они могут лопнуть, не выдержав холода во время игры с Полярными духами, особенно если Таня начнёт использовать дополнительные свойства контрабаса.

Соловей ревновал к Ваньке, но признаваться в этом не стал бы даже сам себе.

***

Таня валялась на кровати и вертела в руках два смычка, не в силах выбрать между ними. Смычок, подаренный Соловьём, прекрасно лежал в руке, радовал глаз, а уж контрабас его слушался, словно смычок был не отдельным предметом, а продолжением таниной мысли. Она даже проверила его на тёмную магию, вспомнив про смычок Медузии, но не нашла ничего. Он был идеален.

Ванькино изобретение не было столь хорошо, зато этот смычок был индивидуален, да и к тому же на вид выглядел крепче.

Был ещё один момент, не дававший Тане покоя: ей казалось, что она выбирает не столько между смычками, сколько между дарителями.

На матч она взяла смычок Соловья. Конечно же, только потому, что порой от маневренности её инструмента зависел исход игры.

После матча, в котором победила сборная мира (а кто-то сомневался?), устроили праздник. Довольно сдержанный, по меркам Тани, зато сразу по двум поводам: победа и Новый год.